— Ладно, я тебя понял. — Поразмыслив, лейтенант все же решил согласиться с доводами заместителя. — Примак, — окликнул он возившегося неподалеку радиста, младшего сержанта Андрея Примакова. — Плащ-палатку, блокнот и ко мне!
Радист зашуршал рюкзаком, доставая требуемое, а Ефимов усмехнулся и пошел прочь. Акцентировать внимание на излишне громко отданных командах он на этот раз не стал. Всему свое время, вот только его с каждым днем оставалось все меньше и меньше. Сигнальные ракеты, вспыхнувшие на горизонте, и выстрелы, донесшиеся чуть позже, возвестили о том, что объект поиска найден. Почти сразу зазвонил телефон группника.
— Да я понял, я понял. Ракеты вижу, да, вижу, — отвечал в аппарат Кострыкин, одновременно пялясь на красную точку ракеты, взлетевшей над землей. — Радисты, быстрее качайте связь! Через пять минут всем быть готовыми к движению. — Говорил лейтенант быстро, отрывисто, словно этим пытался опередить ускользающие секунды. — Михалыч, — позвал он прапорщика, скрывшегося в темноте.
— Я здесь! — отозвался тот, возвращаясь к группнику.
— База у озера Глубокое, — сообщил Кострыкин, и Ефимов тут же представил себе карту.
— Какой же умник придумал разместить объект в этом квадрате? — Сергей задал вопрос скорее сам себе, чем лейтенанту.
Тот это понял и не собирался отвечать.
— Местность у озера во все стороны на пару километров совершенно открытая. Хотел бы я знать, кому взбредет в голову иметь базу без возможностей отхода в случае обнаружения? Н-да!.. Ладно, фиг с ними. Каковы наши планы? — Ефимов, в голове у которого к этому моменту нарисовалась карта местности, к определенным выводам уже пришел, но ему хотелось услышать, что скажет его командир.
— Между нами и озером речка, — совершенно справедливо заметил Кострыкин. — Если возвращаться назад, к трассе, и двигаться к мосту, то к месту организации засады мы не успеваем. Логично?
— Логично, — согласился Ефимов, думавший примерно так же.
— Предлагаю идти к реке по прямой. Если найдется удобная переправа, то перебраться на другой берег, если нет, то послать всех и начать движение к месту засады.
— В принципе согласен, но давай поступим чуть по-другому. Пересекаем это поле, останавливаемся в посадке. Я остаюсь с основной частью группы, ты берешь пять человек. Вы без рюкзаков выдвигаетесь к базе. Если, как ты сам сказал, переход через реку не составит труда, то форсируешь ее, в темпе доходишь до объекта, совершаешь налет и возвращаешься обратно. Если местность вокруг реки болотистая, то, соответственно, сразу идешь назад, и мы в темпе выдвигаемся к месту проведения засады.
— Согласен. — Одобрив предложенный план, лейтенант поднялся с корточек, широко зевнул и скомандовал: — Через две минуты начало движения.
— Ваня, не шуми! — Ефимов усмехнулся.
Группник оказался воистину неисправим.
Вскоре ленточка людей появилась из леса, растянулась по полю и начала пересекать его, двигаясь юго-восток. Дальнейшие действия проистекали согласно намеченным планам. Увы, с ходу преодолеть речушку, расплывавшуюся многочисленными болотцами, не представлялось возможным. Разведывательный дозор, отправленный на поиски объекта, возвратился к основным силам группы ни с чем. Ночь близилась к завершению. Командир группы пребывал в расстройстве.
— Не бери в голову! — как мог утешал его Ефимов. — Не нашли и не нашли. Не там бродили? И что с того? Спросят, почему не пошли на выстрелы, ответишь — не осталось времени. Искали вдоль рек. Одним словом, скажешь правду. Конечно, дядям с большими погонами видней, но, по моему мнению, у этого озера ни один дурак размещать базу не станет. Короче, не нервничай. Давай, поднимаем ребят и топаем. У нас и так все впритык.
— Это точно, — тихим шепотом согласился Кострыкин, повернулся к радисту и начал отдавать распоряжения: — Общий подъем, пять минут на сборы.
— Провериться в тройках, наличие людей, оружия и имущества, старшим доложить, — добавил Ефимов, и радист, получивший исчерпывающие указания, скрылся в темноте ночи.
Шли быстро, благо ночью было хоть чуть-чуть прохладнее. Ефимов шагал первым. Терпеть занудство Прошкина, стонущего насчет своей нелегкой судьбы, пинать и подталкивать его сзади, пытаясь увеличить скорость движения, больше не хватало сил. Теперь старший сержант брел где-то позади, но плакаться не перестал. Что самое поразительное — Ефимов понимал это совершенно четко — жаловался Прошкин не потому, что действительно перенапрягся, а скорее по привычке вечного нытика.
Начало светать. Чтобы остановить группу, достаточно оказалось поднять руку.
– Старших троек ко мне! – приказал Ефимов, повернувшись к Башмакову, застывшему в трех метрах, а через мгновение добавил: – И командира…
— Командир! — Иногда при бойцах Ефимов обращался к Кострыкину более или менее официально, чтобы хоть слегка приподнять его начальственный авторитет. — Предлагаю привал на час пятнадцать минут.
— Согласен, — не стал спорить группник.
А Ефимов посмотрел на осунувшиеся лица разведчиков, хорошо видимые в лунном свете, и отдал приказ, который никогда не озвучил бы в боевых условиях:
— Располагаемся здесь, на поляне. Всем спать. Я покараулю. — Сергей замолчал, втайне надеясь услышать хотя бы намек на протест со стороны командира, но не дождался и усмехнулся.
По всему получалось, что он здесь самый здоровый и выносливый. Хотя кто знает, может, именно так дело и обстояло? Порой истинно силен не тот, у кого крепче мышцы, а тот, у кого крепче дух. Уж чего-чего, а духовной выносливости Ефимову занимать не приходилось.
Не прошло и десяти минут, как большая часть группы спала. Бодрствовали только трое: Ефимов, старший радист рядовой Руслан Никишин, усиленно подпитывающийся сухпайком, и Федор Боровиков. Он решил составить прапорщику компанию и отвечал твердым отказом на его настойчивые предложения ложиться спать. В конце концов Ефимов махнул на него рукой. Мол, что ж, хочет бдить — пусть бдит.
Насытившийся радист завернулся в плащ-палатку и лег спать. Через полчаса молчаливого несения службы закемарил и Федор, уставший за день.
Прапорщик, оставшийся в гордом одиночестве, встал, разминая затекшие ноги, прислонился спиной к дубу и только тогда обратил внимания на полное отсутствие комариного племени. Это радовало. Как ни странно, спать не хотелось. Сергей поднял взор к небу и начал рассматривать далекие звезды. В предрассветных сумерках мелькнула тень летучей мыши и пропала среди листвы.
«Мы, подобно этой тени, появляемся на миг и исчезаем навеки, навсегда. Странно, что мне пришла в голову именно эта мысль. В чем смысл нашего существования? Кто и что мы во Вселенной? А может быть, не стоит задумываться о масштабах мира? Вдруг мы и есть главный смысл его существования? А если предположить, что мы созданы для доказательства возможности победы добра над злом? Допустим, что мы — главное орудие великого противостояния, а? Тысячи лет идет борьба, и исход все неясен. Когда же одна из сторон победит, не будет ли это концом мира?»