В принципе, особого смысла в этом уже не было, все сведения, требовавшиеся для захвата штаба условного противника, оказались собраны тройкой Федора. Но, с другой стороны, что еще оставалось делать?
Самого Ефимова местное воинство начало напрягать часа через три. Наступило обеденное время, а в столовую никто не пошел. Пестро одетый народ потянулся в направлении яркой вывески, висевшей на одном из приземистых зданий. Расположена она была под углом к Ефимову, ведущему наблюдение. Потому рассмотреть, что именно там написано, не получилось, но Сергей предположил, что это солдатская чайная, и едва ли ошибся.
Собственно, насторожил Ефимова не сам факт полного игнорирования столовой, а то, что личный состав поперся — именно поперся, другого слова у прапорщика, наблюдавшего за всем этим бардаком, не было — в чайную с оружием. Испытывая внутреннее отторжение, заместитель командира группы направил бинокль в глубину жилого квартала. К его удивлению, за следующие полчаса там не промелькнуло ни одной живой души.
Обескураженный прапорщик вновь вернулся взглядом к чайной, но и рядом с ней уже никого не было. Как видно, хождения в чайную длились недолго. На улицах городка все словно вымерло. Не бежал никуда посыльный, не выходил на крыльцо покурить дежурный, замаявшийся службой. Даже вездесущие собаки, без которых не обходился ни один гарнизон и ни одна воинская часть, куда-то запропастились. Существовала вероятность, что их повывели приказом командира гарнизона, но для части, находившейся на Кавказе, это было бы по меньшей мере странно.
Конечно, столь малая активность могла быть вызвана и информацией, полученной от посредника. Но это было бы неправильно. Ну не должны же, в конце концов, двести человек сидеть в засаде, ожидая появления десятка спецназовцев, рискнувших навалиться на них! Нечестно и неправильно.
Серов предупреждал, что местные вояки уже неделю сидят на казарменном положении, но это не обязывает действительно пребывать под крышей целыми днями. Построение, столовая, тот же магазин. Кто-то вообще живет в городке. Хорошо, пусть их командир решил отпускать людей только в чайную и всего на полчаса, но почему не видно ни гражданского персонала, ни членов семей военнослужащих? Не могли же и им приказать сидеть дома. Или могли? Странно…
Мужик в разодранном камуфляже со связанными за спиной руками появился внезапно. Он вылетел из зоны невидимости так резко, словно его хорошенько пнули, едва устоял на ногах, но удержал равновесие, выровнялся и тут же повернулся лицом к зданию. Следом за ним, держа в руках «АКМС» с глушителем, вышел толстенький бородатый коротышка. Удерживая ствол одной рукой, он бурно жестикулировал второй. Ясно, что человек со связанными руками ему что-то отвечал, но о чем шел разговор — неизвестно, слов слышно не было.
Ефимов почему-то подумал, что тот связанный мужик обзывал коротышку всяческими нехорошими словами. Возможно, так оно и было. Видимо, узнав о себе достаточно, бородатый тип перехватил оружие обеими руками и направил ствол в грудь связанного человека. Выстрелов Ефимов не услышал, только ствол несколько раз дернулся. Сергею показалось, что он даже видел вылетающие гильзы. Мужчина в разорванной форме качнулся, как стоял, так и полетел вниз головой. Пронзительно завизжала женщина.
Бородач махнул рукой, что-то крикнул. Двое в камуфляже выскочили из тени здания, схватили убитого — убитого?! — за ноги и поволокли вверх по лестнице. Голова несчастного моталась, билась о каждую ступеньку.
Ефимов провел ладонью по лицу, стирая пот, выступивший на коже.
Что это было? Представление, фарс? Или же и вовсе плод разыгравшегося воображения? Взгляд старшего прапорщика скользнул в сторону и уперся в побледневшее лицо Зудова.
Сашка увидел взгляд командира, и его губы зашевелились в почти беззвучном вопросе.
— Это правда?
— Не знаю, — так же тихо ответил прапорщик.
Он пока еще не смог осмыслить произошедшее. Внизу происходило что-то странное, непонятное. Сказать «страшное» не поворачивался язык.
«Так что же все-таки случилось? — Неутешительный ответ нашелся почти сразу: — Убийство».
Сергей больше не колебался в выводах. Можно было сколько угодно тешить себя тем, что это всего лишь игра, но ни один актер не способен так убедительно биться головой о камни.
«А вот что это убийство могло означать? — замелькали в голове новые мысли. — Местный отец-командир привык таким образом добиваться выполнения своих приказов? Абсурд? А почему, собственно? Если верить слухам, то именно так некий вождь приводил к порядку своих подчиненных.
Разборки на национальной почве? Подходит. Один с бородой, второй без, но кто сказал, что убитый был русским? Группа военных взбунтовалась, подняла, как это ни громко сказано, мятеж? С другой стороны, они продолжают нести службу. Хотя мятеж объясняет, почему боевое дежурство ведется не на всех постах охранения…
«Стоп, стоп, стоп! — оборвал сам себя Ефимов. — Стоп, брат, так ты себе еще мировую революцию напридумываешь!»
Почему все не может быть проще и банальнее? Обычное убийство на почве ревности? Я же сам слышал, как визжала женщина.
Нет, этим тоже не объяснишь. Вероятнее всего, один или несколько идиотов захватили заложников. Пожалуй, это может все объяснить. Взяли заложников, а от остальных потребовали, чтобы сидели по казармам. Те и сидят. Но почему тогда спокойно продолжается дежурство? Только для вида? Черт, без поллитры не разобраться. — Сергей понял, что не может прийти к однозначному выводу. — Итак, в городке совершено убийство. Там один или несколько вооруженных людей, возможно, пьяных или обкуренных. Они однозначно захватили заложников. Это можно считать фактами, а дальше вопросы, вопросы, вопросы…»
— Надо брать «языка», — эту мысль Ефимов произнес вслух. — Наблюдать! — прошипел он, поманил к себе Агушева и передал ему бинокль.
Потом Сергей не спеша — а что спешить? Торопиться уже было некуда! — направился на правый фланг, туда, где отдыхал лейтенант.
— Командир, подъем! — Ефимов тихонечко потряс группника за плечо. — Вставай, командир!
— Михалыч! — недовольно пробормотал тот. — Я только-только прилег.
Поднимался Иван, как всегда, тяжело.
— Вставай! — Прапорщик был настойчив, тем более что Кострыкин спал уже седьмой час.
— Сколько времени?.. — Осмысленный взгляд, пауза. — Что-то случилось?
– Вставай, Ваня. Похоже, нас опередили.
Прошло более часа с того момента, когда Кострыкин окончательно проснулся, но Ефимов никак не мог убедить его в реальности произошедшего.
— Если то, что ты говоришь, — правда… — Лейтенант покосился на своего зама, затем на притихшего Зудова.
По глазам Кострыкина было видно, что он предпочел бы узнать, что его подчиненные стали жертвой массовой галлюцинации, но увы.
— Значит, игры закончены. Почему бы тогда нам вместо того, чтобы продолжать партизанить, просто не подняться наверх и не пересказать все, что мы видели, боевому охранению?