— Да и пусть проводят, нам-то что? Неужели об их технике заботишься? — усмехнулся Умар. — На наш век хватит.
— Да, брат, техники им хватит, наверное, и людей тоже, но зачем об этом заранее трубить на весь свет?
— Может, хотят нас запугать?
— Мы об одном с тобой думаем, брат. Они считают, что стоит им загреметь гусеницами, и мы разбежимся по своим домам?! Они ошибаются, причем очень сильно. Мы им покажем, насколько именно. Есть у меня план. — Джамалдин приблизился к сидящим товарищам, наклонил голову и перешел на шепот.
За полтора месяца до начала учений в том же самом доме Умар Имурзаев докладывал о сделанном:
— Все складывается даже лучше, чем мы рассчитывали. — Хорошо, что появилась эта славянка. Благодаря ей нам удалось внедрить своих людей в четыре воинские части.
— Технический персонал? — Этот вопрос задал координатор исламского движения на Северном Кавказе, прибывший на встречу.
Он тут же скорчил презрительную гримасу.
— Да, — подтвердил его предположения Имурзаев, невольно склонивший голову.
— Это не успех. Четыре человека техперсонала не стоят тех денег, что мы вам платим.
— Пять, — поправил Умар.
Координатор недовольно поморщился и спросил:
— Что могут принести нам пять полуграмотных крестьянок, подметающих плац и собирающих бумажки около офицерских казарм? Они и писать-то, наверное, не умеют?
— Зато эти женщины хорошо обучены слушать, — Имурзаев опять набрался смелости возразить. — Сведения, переданные ими, ценны. Мы…
— Что представляют эти ваши ценные сведения?
— Благодаря им мы знаем приблизительное количество солдат и офицеров, время принятия пищи, проведения инструктажа наряда…
— Инструктажа наряда!.. — Координатор ткнул пальцем в Умара и расхохотался. — Да я не сходя с этого места могу назвать точное время инструктажа наряда во всех воинских частях округа. Болван! Существует распорядок дня. Он шаблонный, во всех частях практически одинаковый, за редким исключением. Фу… — Координатор тяжело вздохнул. — У вас есть хоть что-нибудь для того, чтобы мы могли захотеть продолжить ваше финансирование?
Имурзаев задумался. Такой козырь он берег на крайний случай, не был уверен в том, что это не красивая обманка.
— Из беседы командира некоей части и его начальника штаба следует, что во время учений они ожидают прибытия к ним самого… — последнее слово Умар произнес шепотом.
— Уверены? — В глазах у координатора появился блеск.
— Только в том, что разговор имел место быть.
— Интересно, интересно, интересно… Что ж, продолжайте работу. Особое внимание уделите именно этой части. Через две недели я должен знать все, что касается службы и быта гарнизона. Кто, когда, сколько, куда, откуда, как? Это, надеюсь, вам ясно? — Координатор задумался, мысленно прокручивая варианты захвата части. — Нам нужен свой человек на кухне.
— Алия Иль…
— Никаких имен! — Резко одернул его координатор.
Даже он не желал знать лишнего.
— Она помогает поварам.
– Хорошо. Это может нам пригодиться, – заметил координатор, впрочем, не желая раскрывать, каким именно образом.
— Так ты согласна?
Двоюродный брат Алии Ильясовой Агабек Магомедов пришел к ней за семь дней до начала учений. Как и всегда, он появился нежданно и надолго задерживаться не собирался. Не нужно, чтобы пошли лишние разговоры. Тетка Валида, мать Алии, и так каждый раз провожала его косыми взглядами.
Алия уже и сама много раз пожалела о том, что согласилась помогать брату. Но он обещал хорошо платить, а Алие были нужны средства, чтобы уехать отсюда. Денег Агабек принес только один раз и то немного, а приходил он все чаще, и его просьбы становились все настойчивее.
— Нет, — на этот раз она твердо решила отказаться.
— Что ты сказала? — он сделал вид, что ослышался.
— Я сказала нет!
— Я не понял, — с нажимом произнес Магомедов и хитро прищурился: — Повтори еще раз!
— Нет. Ничего ты больше не получишь! — Она взглянула ему прямо в глаза.
— О, как ты заговорила! Надо же, маленькая птичка осмелилась повысить голосок. Поздно. Ты уже делала это. Сделаешь и сейчас. Коготок увяз — всей птичке пропасть.
— Ни за что!
— Даже так! — Агабек усмехнулся, протянул руку, ухватил девушку за подбородок. Она дернулась, вырвалась, отпрянула в сторону.
— Ты хочешь, чтобы все обо всем узнали?
— Ты не посмеешь!
— Посмею, да еще как! — Агабек рассмеялся.
— Тогда все узнают и про тебя! — выложила она свой основной козырь.
— Что с того? Я давно уже собираюсь в горы. Мне все равно. А ты потеряешь работу. Если тебя даже не посадят, кто будет заботиться о твоем больном отце, принесет ему лекарства? На какие деньги? Или ты забыла, как просила меня сделать хоть что-то? Кто помог тебе? Я! — Агабек гордо выгнул грудь. — Это я приносил деньги и подыскал тебе работу. Ты хочешь потерять ее? Как вы будете жить? Без моей поддержки вы сдохнете!
Алия почувствовала, что сейчас заплачет. Да, все, что говорил Агабек, — правда. Когда отец слег, они начали голодать. Если бы не Агабек… Но сейчас он требует слишком многого.
— Ты получишь хорошие деньги, — начал уговаривать Магомедов, поняв, что стена рухнула. — Десять тысяч долларов. Вы сможете уехать отсюда.
— Куда? — Она поняла, что плачет.
Десять тысяч — большие деньги, но чтобы покинуть этот нищий поселок, утлые хибары которого ютились на склоне горы, требовалось гораздо больше.
— Это мало… — как-то само собой сорвалось у нее с языка.
— Хорошо, двадцать тысяч, но ни доллара больше. Десять тысяч я тебе дам свои. Как сестре, — пообещал Агабек, не сказав, что в случае успеха ему обещали в три раза больше.
— Что я должна сделать? — Алия решилась. — Но это в последний раз.
– А больше твои услуги и не потребуются, – заверил Магомедов и начал посвящать ее в суть предстоящего задания.
Агабек опять пришел к ней за два дня до начала учений.
— Смотри, ты мне обещал! — Алия нервно сжала кулаки.
— Успокойся. — Магомедов протянул девушке небольшой сверток.
Она дрожащими пальцами схватила его и сунула к себе в сумочку.
— Верь мне и сделай, как надо. Когда все кончится, ты сразу же получишь деньги. Вы уедете туда, куда ты захочешь.
— Уедем, — машинально повторила девушка, вспомнив домишки своего поселка.
Точь-в-точь как на снимках в афганском альбоме больного отца, только там были окраины какого-то большого города, наверное, Кабула. Отец никогда не рассказывал, а она не спрашивала.