– Кончайте «разборку», – строго сказал Бирюков. – Идите заниматься делом, ради которого вас сюда пригласили…
При осмотре трупа в карманах комбинезона обнаружили девять с половиной миллионов рублей новенькими стотысячными купюрами, запасную обойму с боевыми патронами к пистолету системы Макарова, черную пачку сигарет «Давидофф» и газовую корейскую зажигалку. Никаких документов у потерпевшего при себе не было.
Осмотр места происшествия затянулся далеко за полдень. Кроме макаровского пистолета с отметинами ударившей по нему дроби, возле трупа нашли войлочные и картонные пыжи двенадцатого калибра да пистолетную гильзу. В обойме «Макарова» не хватало одного патрона. Это убедительно говорило о том, что из пистолета успели выстрелить лишь один раз. А вот из ружья, судя по количеству пыжей, стреляли дважды. Обследовав взрытую ружейным выстрелом бороздку земли, Лена Тимохина отыскала в ней несколько крупных дробин. Здесь же, возле бороздки, на траве она обнаружила капельки засохшей крови. Более обильные кровяные капли остались с правой стороны широкой тропы, протоптанной от трупа к луговой дороге. По темному пятну моторного масла из подтекавшего, видимо, картера и по вмятинам от колес можно было предположить, что здесь не меньше часа стояла легковая автомашина. Других автомобильных стоянок или охотничьих привалов поблизости не было. Вся равнина вдоль озера Долгого, протянувшегося почти на километр, зеленела ровным нехоженым ковром с чередой расставленных по нему стогов заготовленного к зиме сена.
Со слов Егора Захаровича, долговский приозерный участок лугов принадлежит фермеру Богдану Куделькину. Из опасения, как бы охотнички не раздергали сенцо на ночные лежанки или не устроили возле стогов кострища, от которых может запросто схватиться пламенем сухое сено, Богдан с ружьем в «Москвиче» вчера до сумерек охранял свои покосные угодья, отгоняя от них нагрянувших загодя добытчиков уток.
– Сам Куделькин не охотился в эту зорьку? – спросил Бирюков.
Старик отрицательно повел головой:
– Нет, не охотился. Накануне намеревался по соседству со мной посидеть в скрадке, да беда помешала. У комбайна какая-то шестерня развалилась. Достать ее можно лишь в Новосибирске. Вот Богдан сегодня спозаранку и покатил туда. Жатва в разгаре, время упускать нельзя. А вчерась, когда я скрадок устраивал, попросил меня, мол, утречком присмотри, дед Егор, за сенцом, как бы прошлогодняя история не повторилась. В прошлом годе то ли пьянчуги, то ли вредители спалили у Богдана большой зародище первосортного сена.
– А какая причина могла привести сюда спозаранку Гусянова?
– Моему уму это непостижимо. Сколько знаю, ни отец, ни сын Гусяновы никогда не охотились.
В разговор вмешался завеселевший от «поминального четка» Упадышев. Поглаживая кончиками пальцев вздувшуюся на лбу шишку, он заговорил солидным баском:
– Твои знания, дед Егор, основательно устарели. Знаешь, какую снайперскую винтовку Володька купил? Всей деревне показывал и хвастался, что зимой будет напропалую крушить лосей.
– То зимой, а теперь – осень.
– Ну и чо, что осень? Возле мертвого Володьки боевой наган валялся. Значит, хотел из нагана уток пощелкать.
Егор Захарович усмехнулся:
– Не плети, Кеша. Чего-то ты поехал, как говорится, не в ту степь.
Хмурый Замотаев смерил «закадычного дружка» презрительным взглядом:
– Дурак и не лечишься.
– Я-то, Гриня, уже подлечился, а ты, умный, слюни глотаешь, – мгновенно отпарировал Кеша.
Стоявший рядом с ним Слава Голубев с наигранной серьезностью скомандовал:
– Отставить разговорчики! Райцентровский медвытрезвитель – не за горами. – И обратился к Егору Захаровичу: – У вас с Гусяновым одинаковые камуфляжные комбинезоны, будто в одном войске служили…
– Дак, они и есть из одного и того же войска, – не дал Славе договорить старик. – Это прошлогодней осенью то ли кузбасские, то ли новосибирские военные закупали в Раздольном картошку. Вместо денег расплачивались излишками солдатского обмундирования, начиная от шапок до сапог. Вот и нарядились мы, как солдаты, в одинаковую форму. Школьник Ромка Удалой и тот, подражая взрослым, в мундире щеголяет. Военная держава по-военному и живет.
К Бирюкову подошли судмедэксперт и следователь. Разминая в пальцах сигарету, Медников спросил:
– На каком транспорте, господин прокурор, прикажете доставить мой подшефный груз до морга?
– Скажи шоферу УАЗа, чтобы по рации вызвал из райотдела машину.
– Сам с опергруппой здесь останешься?
– Конечно.
– Жалко, что не посижу с вами в экзотической таверне.
– Не до таверны, Боря, нам будет.
– Хотя перекусить там, видимо, придется, – сказал следователь Лимакин. – Я, Антон Игнатьевич, сейчас с понятыми начну писать протокол осмотра.
– Пиши, а мы с Егором Захаровичем и Голубевым тем временем пройдемся к озеру. Попробуем прикинуть на местности возможные варианты происшествия.
За кустами тальника справа послышалось шумное хлопанье крыльев, и вдоль озера стремительно удалилась стая взлетевших уток. Шедший впереди Егор Захарович показал на сучковатую засохшую березу с обломанной вершиной:
– Вот эта буреломная сухостоина всегда мешает сделать прицельный выстрел по взлетающей утке. Тут при подходе самая пора навскидку стрелять, а она, рогозая, загораживает дорогу выстрелу. Слабонервные охотнички впопыхах много в нее дроби всадили.
– Спилить надо противную, – посоветовал Слава Голубев.
– Можно бы и спилить, да не стоит овчинка выделки.
Узкой тропкой старик провел Бирюкова с Голубевым к своему скрадку. Показал, как он сидел с ружьем на изготовку, где была привязана собачка-утятница и в каких местах озера подстрелил четырех крякв. Затем стал рассказывать о голосах заскандаливших мужиков и внезапных выстрелах. На вопрос Бирюкова – в какое время это произошло? – пожал плечами:
– Часов при себе я не имею. По солнцу ориентируюсь. В тот момент солнышко еще не взошло. Чуть-чуть рассвет забрезжил. Утки на воде виднелись смутновато.
– А выстрелы, по-вашему, прозвучали одновременно? – уточнил Бирюков.
– Можно сказать, дуплетом. Если говорить подробно, то первым делом я услыхал не стрельбу, а стук по той вон сушине, – Егор Захарович кивнул в сторону засохшей березы. – Резкий такой, как вроде изо всей силы железякой по ней жахнули. Потом уж до моих ушей стрельба донеслась.
Голубев с недоумением посмотрел на Бирюкова:
– Что бы это означало, Игнатьич?..
– Это означает, Слава, что пуля летит быстрее звука, – чуть подумав, ответил Антон.
– Выходит, Егор Захарович вначале услышал удар пули в сухое дерево, до которого здесь рукой подать, затем до него донесся звук выстрелов от стога, докуда добрых метров семьдесят будет. Верно я мыслю?