- Точно! А баски, они - не совсем испанцы, а точнее - совсем не испанцы. Наверное, они и есть такие вот: сероглазые, да рыжие...
Киреев понял командира и, вытащив разговорник, радостно обратился к часовому:
- Нострос - амигос!.. Аюда!.. Мата а лос фасистас!.. Советико... ло энтиендес компаньеро?
Часовой посмотрел на Андрея как на сумасшедшего, затем негромко спросил:
- Слышь, тамбовский, тебе мозги волной смыло? Русский забыл?
И глядя на ошарашенных танкистов, ухмыльнулся:
- "Советико, советико"... Да уж понятно, что не японцы...
Но не успели танкисты спросить, откуда баск так хорошо знает русский язык, как к ним подошел еще один человек в коричневом. Только на груди у него висел пистолет-пулемет:
- Семейкин? Что за болтовня на посту?! Товарищи, а вы что тут встали? Проходите, не задерживайтесь... - И, скользнув взглядом по петлицам, прибавил, - Там ваши танки уже вас заждались...
А над портом неслось и гремело:
Но сурово брови мы насупим,
Если враг захочет нас сломать.
Как невесту, Родину мы любим,
Бережем, как ласковую мать!
Малой кровью, могучим ударом!
Бейте с неба, самолеты,
Крой, бойцы, во все штыки!
Застрочили пулеметы,
В бой идут большевики.
С. Алымов
15.32, 17 мая 1937г, Бермео (страна Басков)
Тухачевский оторвался от окуляров стереотрубы и повернулся к прибывшему на позиции президенту Агирре:
- Прошу...
Молодо выглядящий человек в полувоенной одежде благодарно кивнул и принялся обозревать поле боя. Но, разумеется, не увидел ровным счетом ничего: город и позиции Северной Армии были скрыты густыми клубами пыли и дыма. В небе свирепствовала советская авиация, раз за разом нанося удары по укреплениям мятежников, сравнивая с землей опорные пункты, заваливая траншеи и руша блиндажи. Президент Эускади повернул стереотрубу и посмотрел на приближенные оптикой позиции изготовившихся к решительному штурму республиканцев. Он смотрел на вышедшие на позиции советские танки - низкие, хищные серо-зеленые машины, на бронеавтомобили, очень похожие на обычные грузовики, только в броне и с орудийными башнями. На мгновение ему показалось, что мирные грузовозы, не желая отставать от своих гусеничных собратьев, сами отрастили себе броневые панцири и хищные клыки пушек и пулеметов...
...Между боевыми машинами замерли в ожидании роты ополченцев. Хотя "замерли" - явно неподходящее слово! Разумеется, на командном пункте не было слышно радостных криков и воплей, которыми экспрессивные баски встречали каждое удачное попадание авиабомбы или каждое крутое пике советского самолета, но Агирре видел, как его соплеменники приплясывают, потрясают оружием и, задрав головы вверх, призывно машут русским летчикам. Поэтому ему легко было представить, что именно сейчас творилось на исходных рубежах атаки...
...Авиация заканчивала обрабатывать оборону франкистов, когда на КП загудел зуммер "унта". Баерский поднял трубку и протянул ее Тухачевскому:
- Товарищ маршал, вас пятый...
Командующий взял трубку, выслушал сообщение и величественно кивнул:
- Начинайте! - после чего отстранил Агирре от стереотрубы.
Тому ничего не оставалось, как ограничиться биноклем. Но даже без бинокля было видно, как над полем боя взвились зеленые и красные ракеты, как окутались сизым дымом выхлопов танки и бронеавтомобили, как встали и - сперва медленно, неуверенно, а потом все быстрее и быстрее - покатились вперед густые цепи пехоты. Следом за первой волной наступающих вперед потянулась и вторая. Здесь было меньше танков, зато в боевых порядках шли какие-то непонятные машины. Баскский президент долго пытался понять, что это перед ним, но затем все же спросил:
- Господин командующий, а что это там за грузовики?
- Самоходная артиллерия, - не отрываясь от стереотрубы, ответил Тухачевский. - Для поддержки...
Его объяснения прервал назойливый зуммер телефона. Второй адъютатнт командующего Шилов поднял трубку:
- Командный... Понял. Есть! - и повернулся к маршалу. - Товарищ командующий, докладывают из второго батальона танковой бригады. Вышли на городские окраины. Противник бежит!
- Передай Усачеву, что он - молодец!
- Есть! - и уже в трубку - Командующий выражает вам свое удовлетворение!
- Соедини с третьим, - бросил Тухачевский, продолжая наблюдать за тем, как разворачивается атака на город.
Части Северной армии генерала Мола захватили Бермео второго мая. Когда Тухачевский прибыл на место, все уже было кончено: последнее сопротивление в городе угасло, остатки слабых отрядов самообороны откатились от Бермео на пять километров.
Михаил Николаевич быстро разобрался в сложившейся ситуации: утрата этого стратегически важного пункта фактически открывала дорогу на Бильбао. А потерять баскскую столицу нельзя ни в коем случае ...
Пока прибывшие части АГОН приходили в себя после тяжелого похода, пока техники собирали прибывшие самолеты и проверяли наземные машины, Тухачевский вместе с Уборевичем быстро разработал план контрудара, целью которого было возвращение Бермео. Не желая терять советскую пехоту в боях местного значения, Михаил Николаевич решил обойтись баскским ополчением, подкрепив его танкистами Лизюкова. Хотя один батальон стрелков, на девять десятых укомплектованный пограничниками он все же взял. На всякий случай...
...Операция развивалась точно по плану. Восемь часов авиаторы Чкалова бомбили и расстреливали оборону франкистов. Восемь часов советская артиллерия аккуратно укладывала снаряд за снарядом в каждое пулеметное гнездо, каждый блиндаж, каждый дом, который показался подозрительным авиакорректировщику, компенсируя высокой точностью свою относительную немногочисленность. И вот теперь баски пошли в атаку, вместе с двумя батальонами советских танков, гоня перед собой очумевшие от массированной артиллерийской и авиационной подготовки остатки частей Северной армии...
... Пока Тухачевский хвалил Лизюкова за успехи танкистов, на командный пункт вошел член военного совета Армейской Группы Особого Назначения корпусной комиссар Мехлис. Перед атакой и в ее начале он находился непосредственно в передовых частях, искренне полагая, что только там комиссару и место. Мехлис поздоровался за руку с Агирре, козырнул Уборевичу и подошел, было, к смотровой щели, когда штабной связист быстро произнес:
- Товарищ корпусной комиссар, вас из батальона. Комиссар...
- У аппарата...
По мере того как неизвестный собеседник говорил, лицо Льва Захаровича медленно изменялось, словно бы застывая грозной маской...