— А я найду любовь?
— А… — Старая карга задумчиво пожевала губами и принялась вертеть перед глазами камень. — Конечно, госпожа! Тебя ждет великая любовь! Любовь, которая бывает только раз в столетие, всепоглощающая любовь… любовь, которая пожирает человека, словно огонь… — Но улыбка внезапно слетела с ее лица. На лице старухи появилось озадаченное выражение. И вдруг она нахмурилась.
— С моим Марком?
Рука старухи внезапно затряслась мелкой дрожью, словно она изо всех сил пыталась удержать камень. Вдруг пальцы ее разжались, она поспешно отдернула руку, точно обжегшись, подняла глаза к небу и заплакала. Закрыв рукой свой слепой глаз, старуха в ужасе смотрела куда-то вверх, и по морщинистому лицу ее струились слезы.
— Что с тобой? Что ты увидела? Это касается моего будущего мужа?
— Мой глаз! — Старуха вытянула вперед дрожащую руку. — Вот! Забери обратно свое серебро!
— Но в чем дело?!
— Мой глаз!
— Что ты увидела?
Мебда затрясла головой, словно пытаясь избавиться от какого-то видения. Просыпавшиеся монетки со звоном запрыгали по камням. Потом подняла на Валерию глаза, и лицо ее стало печальным.
— Бойся того, кому доверяешь, — прокаркала она. — И верь тому, кого боишься.
По своему долгому опыту знаю, что чуть только разговор заходит о чем-то таинственном и непостижимом, как у людей моментально развязывается язык. Попросите их дать вам хороший рецепт лепешек или спросите совета, как быстрее взобраться на борт судна, и они тут же начнут сомневаться, ломать себе голову и так далее. Попытайтесь расспросить их о том, как, по их мнению, лучше вести себя с равными, или о том, как протекала их жизнь, как двигалась в гору карьера, и они станут заикаться и судорожно искать подходящие к случаю слова. Но спросите их о том, что скрывает завеса тайны: о замыслах богов или о том, что ждет нас после смерти, о том, что скрывается в самых тайных уголках сердца влюбленного, или о страшных чудовищах, что водятся на краю света, и они примутся взахлеб рассказывать вам о том, чего не может знать ни одна живая душа, и при этом с такой непоколебимой уверенностью, что упаси вас Бог усомниться хоть в едином слове! То же самое относится и к предсказаниям будущего. Я сам свидетель, сколько раз совершенно невероятные заявления относительно событий, которые еще только ждут нас в будущем, выслушивались с благоговением и без тени каких-либо сомнений. А стук костей какого-то безумного предсказателя или невнятное бормотание жреца, случалось, переворачивали с ног на голову целые империи.
Я поинтересовался у Савии, действительно ли Валерия приняла так близко к сердцу предсказание гадалки.
— Моя госпожа призналась, что всю ночь не могла уснуть.
— Из-за того, что ей нагадали?
— Из-за всего вместе. Усталость после долгого путешествия и волнения, такие естественные для девушки перед свадьбой, — все это тоже, конечно, сыграло свою роль. Вдобавок она страшно перепугалась, когда на нас напали эти оборванцы на пристани. А тут еще предсказание гадалки. Хоть мы и твердили, что все это вздор, она, похоже, поверила. Да еще этот дворец… странное место! Половина комнат была заперта, а вторая половина, поскольку губернатор был в отъезде, вообще казалась нежилой. Светильников мало, повсюду темень и еще эти тени… Мы лежали в чужих кроватях, не в силах уснуть, и прислушивались… знаете, какие странные звуки иной раз слышатся в новом доме? Я сама глаз не могла сомкнуть — все лежала и слушала, как холодный дождь монотонно барабанит по крыше. Так и не дождавшись рассвета, я встала, когда за окном еще только начинало сереть, и пошла к Валерии, чтобы помочь ей причесаться и принять ванну. Но то, что я увидела там, заставило меня окончательно потерять голову.
— Ты имеешь в виду — в комнате Валерии?
— Нет, снаружи. Только представь себе, господин, — Кассий, телохранитель Валерии, куда-то исчез, а возле дверей ее комнаты, прямо на полу, спал этот старый, весь в шрамах, солдат!
— Гальба?! Но постой! Мне казалось, ты говорила, он вернулся к своим людям.
— Да, он поел с ними и вернулся. Мы даже не заметили, как он убрал от дверей комнаты Валерии ее телохранителя. Гальба заявил, что с этого дня он сам отвечает за ее безопасность — таков, мол, приказ его командира, Марка Флавия. И что он полностью согласен с ним, поскольку и сам, дескать, не слишком доверяет гладиаторам.
— И Кассий безропотно снес такое оскорбление?
— Он давно к этому привык. Солдаты не питают особого уважения к тем, кто сражается не на войне, а на арене цирка, — возможно, просто завидуют их мастерству. Ну, как бы там ни было, по приказу Гальбы раб провел ночь в какой-то нише, а сам Гальба — на полу перед дверью комнаты моей госпожи. Довольно странное место, в особенности для старшего трибуна.
— И Валерия, выходит, даже не знала, что он там?
— Нет. Пока я ей не рассказала.
— Полагаю, ей это было неприятно?
— Напротив, я бы сказала даже, что это ей польстило. Ведь во многих отношениях Валерия до сих пор оставалась ребенком.
— А где провел ночь Клодий?
— В соседних покоях. Утром Гальба приветствовал его ехидным вопросом — мол, достаточно ли мягким оказалось его ложе? Эти двое, уж не знаю, по какой причине, с первой минуты не переваривали друг друга. Между ними будто кошка пробежала. Клодий, вспыхнув, бросил, что вполне способен спать на жесткой земле, как и сам старший трибун. На что Гальба ответил, что это, мол, обычная похвальба и что они, дескать, легко смогут это проверить. После чего Клодий, разозлившись, напомнил ему о том, что это, мол, его прямая обязанность — заботиться о безопасности Валерии. А Гальба в ответ объявил, что не нуждается в нравоучениях, особенно от солдата, у которого, дескать, еще молоко на губах не обсохло. Ну а Клодий, выйдя из себя, бросил, что иных стариков, которые уже выжили из ума, неплохо было бы заменить кем помоложе. — Она сокрушенно покачала головой. — Не дело это — ругаться с самого начала.
— А что ты сама думаешь об этом Гальбе?
— Мне он не слишком пришелся по вкусу. Сразу попытался стать со всеми на дружескую ногу, но ведь это право сначала нужно заслужить.
Я кивнул, успев уже убедиться, что почти все без исключения рабы весьма ревниво относятся к любой фамильярности со стороны постороннего человека. Потом попытался понять, чем руководствовался старший трибун. Чего он добивался? Подружиться с юной невестой? Унизить Клодия? Выставить на посмешище ненавистного ему Марка Флавия? Или девушке действительно угрожала опасность, и он старался ее защитить?
— Нелегкая у него была ночь.
— Я постаралась поскорее перевести разговор на другое. Сначала уложила ей волосы, потом принесла краски и наложила ей на лицо немного румян, после чего принесли завтрак и мы наконец отведали знаменитый бриттский «поридж». Каша как каша, но кухонный раб уверял, что от сырости, мол, лучшего средства нет. После завтрака мы долго разговаривали, и Валерия поделилась со мной всеми надеждами и страхами, которыми томится любая женщина перед свадьбой. Пока мы не ступили на землю Британии, этот брак казался чем-то таким далеким… почти нереальным. Но теперь все изменилось. Несколько дней — и Валерия станет замужней женщиной. Кто может знать, каким на самом деле окажется Марк? Ведь моя госпожа оставалась девственницей. А в наши дни куда больше женщин погибают в родовых муках, чем мужчин — от лезвия меча. Замужество для женщины то же сражение.