— Из-за этого беспорядка Новая Англия выглядит как большая каменистая свалка!
Хотя территория Огайо покрывалась все новыми вырубками, там сохранились обширные участки девственного леса, где продолжалась первобытная жизнь. Дубы, буки, гикори, каштаны и вязы, уже набухшие зелеными почками, вздымали свои кроны на высоту до полутора сотен футов. Древесные стволы достигали такой толщины, что мы с Магнусом, взявшись за руки, не могли обхватить их. На мощных ветвях запросто можно было устроить танцы, а дубовая кора так сморщилась, что в ее складках легко мог затеряться серебряный доллар. Возвышающиеся, как соборные купола, раскидистые кроны сливались друг с другом, и порой взлетающие с них огромные птичьи стаи, словно тучи, надолго загораживали солнце, оглашая окрестности дребезжащим многоголосьем. Эти деревья казались не только старше нас и индейцев, но старше самих лохматых слонов. Они наводили на мысль о злых духах, упомянутых Джефферсоном.
— Ну надо же, — удивился Магнус, — из одного такого дерева можно построить целый дом.
— Точно, а я сам видел, как целые семьи во время строительства своих лачуг жили в древесных дуплах, — добавил я. — Может, эти исполинские дубы видели еще ваших скандинавских первооткрывателей.
— Может, они современники самого Иггдрасиля. Одному только богу известны названия всех произрастающих тут деревьев. Возможно, именно поэтому, Итан, сюда и стремились тамплиеры. Они осознали, что в этих краях находится древний парадиз, где люди жили в гармонии с природой.
Мне его предположения показались весьма сомнительными. Я знал, каковы европейцы, и не мог представить, что какие-то бледнолицые мореплаватели, прибыв в Америку, не уподобились нашим переселенцам, стремившимся превратить патриархальные девственные леса в засеянные поля. Таковы уж нравы цивилизации.
— Как ты думаешь, почему деревья здесь такие огромные? — спросил Магнус.
— Может быть, на них влияют электрические силы.
— Электрические?
— Французский физик Пьер Бертолон в тысяча семьсот восемьдесят третьем году соорудил так называемую электрическую машинку, способную собирать силу молний и преобразовывать ее в силу полевых растений, причем их рост, согласно его заметкам, значительно ускорился. Нам пока известно, что молния способна раскалывать деревья, но, возможно, насыщенные электричеством грозы также помогают им и расти. Атмосферные явления в Огайо, наверное, отличаются от европейских гроз.
Наконец, переправившись через залив Сандаски у входа в озеро Эри, мы увидели безграничную водную гладь.
— Это не озеро, а настоящее море!
— Оно тянется на три сотни миль, Магнус, но здесь есть озера и побольше. Чем дальше мы будем продвигаться на запад, тем больше будут эти водоемы.
— И ты еще удивляешься, почему скандинавы отправились туда? Мои предки были способны на великие дела.
Зачерпнув ладонью воду, он попробовал ее, убедившись, что мы действительно прибыли к обширному пресному источнику. Озерное дно просматривалось до глубины сорока футов. Как и планировали, мы продали там наших лошадей и отправились в Детройт на шхуне под названием «Галлвинг», [16] поскольку сухопутные дороги здесь терялись в почти непроходимом Черном болоте, отделявшем Огайо от Северо-Западной территории. Мы пересекли озеро Эри, прошли по руслу питаемой им реки Детройт и высадились возле долгожданной и знаменитой крепости. Там, флиртуя с одной дамой, я нашел для нас более удобный путь на запад.
Я умею заводить знакомства с приятными людьми.
К нашему прибытию форт Детройт простоял уже сотню лет, но всего лишь последнее пятилетие над ним развевался американский флаг. Основанный французами опорный торговый порт позже отвоевали британцы, но им тоже пришлось сдать его в конце американской Войны за независимость, и теперь наша крепость высилась на обрывистом высоком берегу короткой и широкой реки Детройт, соединявшей озера Эри и Сент-Клэр. Новое укрепление, вмещавшее около тысячи человек и три сотни домов, расположилось за двенадцатифутовым частоколом. На другом берегу начинались владения Канады, и полощущийся там на ветру британский «Юнион Джек» напоминал о бывших владельцах.
Несмотря на политические разногласия, на реке шла оживленная торговля. Экономика Детройта основывалась на пушнине и сельском хозяйстве с норманнскими, оставшимися в наследство от французов, фермерскими усадьбами, раскинувшимися на двадцать миль как по американскому, так и по канадскому берегам.
— Это смешанный городок, — поведал нам Джек Вудкок, шкипер нашего судна. — Тут можно встретить потомков французов, которые обосновались здесь почти так же давно, как индейцы, и проделали львиную долю работы по освоению этих берегов. Шотландцы заправляют пушной торговлей. Американский гарнизон набран в основном из переселенцев, не годных ни к каким другим занятиям. И есть еще принявшие христианство индейцы, племена, живущие за счет торговли, темнокожие слуги и свободные поселенцы, а за рекой копошатся британцы, поджидая удобного случая, чтобы отвоевать крепость обратно.
— Понятно, каждому лестно приобщиться к славным достижениям Соединенных Штатов!
— Французов, как и нас, здесь даже меньше, чем британцев. Они собрались в Сент-Клэре. Детройт уже потерял половину своего населения.
Под обширными небесами раскинулась обширная равнина речной долины, щедро заливаемая ярким апрельским солнцем. Красиво смотрелись высившиеся повсюду ветряные мельницы, их лопасти лениво поворачивались на фоне гонимых ветрами весенних облачков.
— Эта равнинная земля похожа на блин, здесь нет речных быстрин для получения водной энергии, — пояснил наш капитан. — Мы похожи на скопище чертовски деловитых голландцев.
Снаружи под стенами теснились конусообразные, обтянутые корой и шкурами вигвамы и односкатные навесы, используемые согнанными с насиженных мест индейцами, которые старались держаться поближе к форту. Наше судно причалило к длинной деревянной пристани у подножия обрывистого берега, где бродили вороны, а кружащие низко чайки высматривали рассыпанные на земле семена и зерна. У причала толпились ряды привязанных шлюпов, каноэ, плоскодонок и барж, и ведущие на берег мостки скрипели и стонали под топочущими сапогами и перекатываемыми бочками. Местное общение проходило на смеси английского, французского и алгонкинского языков.
— Мы не прошли еще и полпути до знака молота, — с удивлением сказал Магнус, сверяясь с купленными им в Нью-Йорке картами.
— Будет быстрее и легче, если нам удастся продолжить путешествие по воде, — сказал я. — Мы предъявим командиру гарнизона рекомендательное письмо Джефферсона и попросим военный транспорт до Гранд-Портиджа. В конце концов, нас послало сюда американское правительство.
От пристани к воротам форта вел грязный пандус, сколоченный из толстых распиленных бревен. Нескончаемым потоком, как вереницы муравьев, жители сновали вверх-вниз, не только перетаскивая товары с кораблей и каноэ и обратно, но и доставляя в городок свежую воду. По словам Вудкока, колодцы стали слишком грязными из-за городской канализации.