— Три–Глаза! Наконец ты приехала!
— Приехала, Шанша.
Он подошел и обнял ее.
— Я уже и не ждал тебя…
— Да ты никогда никого не ждешь. Ты не изменился, Шанша. Ни единого седого волоса, ни морщинки. Боги благословили тебя вечной молодостью.
— Это действие йоги Рудры. Она не позволяет телу стареть.
Три–Стаза кивнула. Она забыла, что ее двоюродный брат
усердно занимается йогой, изобретенной его богом во времена Вед. К тому же он был холост и не позволял себе излишеств. Никто не знал за ним никаких пороков. Работа была его единственной страстью.
— Это Амия, о которой я тебе писала. Семья отвергла ее, и я взяла девочку под свою опеку. Она — способная ученица, и если бы у меня не было на нее других планов, я бы сделала ее знахаркой.
Шанша с подозрением посмотрел на двоюродную сестру. «Знахаркой? Скорее уж колдуньей…» — подумал он. Окинув
взглядом девочку, он тотчас же понял, что та никогда не уподобится Три–Глаза, чья душа была изъедена злом. Девочка была чиста и хрупка, как лотос.
Красивая и умная, — просто сказал он.
Больше, много больше, — отозвалась Три–Глаза.
— Я знаю… Ну хорошо. Где мой дом, тебе известно. Вам приготовлена комната на втором этаже — ее балкон выходит на Гангу. А мне еще надо погрузить одиннадцать тысяч кож. Они должны вовремя отправиться в Бомбей. Встретимся вечером!
Амия любила Ганешу. Но кто не любит бога с головой слона, который так отличается от остальных богов? В ее сердце Ганеша занимал куда больше места, чем Шива и Кришна. Она ничего не знала о великих ритуалах, посвященных Ганеше, но обожала его и благоговела перед ним. И безгранично ему доверяла. Ганеша был наделен силой устранять препятствия, возникшие по воле других богов и злых сил, и дарил свою милость всем, даже неприкасаемым.
Три–Глаза провела Амию по череде сбегающих к берегу реки улиц и лестниц.
— Ты знаешь легенду о Ганеше? — спросила она.
— Да! Он был совсем маленьким, когда его отец Шива в гневе отрубил ему голову. А потом…
Амия не нашла подходящих слов. Три–Глаза пришла ей на помощь:
— А потом, пожалев о содеянном, он оживил его и дал ему голову слона.
— Почему Шива так поступил со своим сыном?
— Шива долго медитировал у подножия гор, может, даже много–много веков. А когда вернулся во дворец, какой–то мальчик помешал ему войти в комнату, где купалась Парвати* его супруга. Разгневавшись, он достал свой меч и отрубил мальчику голову. Он не знал, что перед ним его сын. Через два дня ты поучаствуешь в церемонии в честь рождения
і
Ганеши. Эта дата каждый год меняется, поскольку зависитот фазы луны. Ах, до чего хороши легенды! /
— Почему так? І
— Об этом тоже говорит легенда. В день рождения сына Парвати преподнесла ему вкусную еду и сладости. Он так наелся, что живот его, и без того круглый, стал огромным. 1]ане–ше стало плохо. Он решил поехать на прогулку на своем скакуне — маленькой белой мышке. Чтоб поддержать жив0т, он вместо пояса подвязался змеей. Вдруг откуда–то с неба донесся смех. Ганеша поднял голову и увидел луну, которая смеялась над ним и его нелепым нарядом. Разгневанный сын Шивы решил наказать луну: «Да не увидит никто и никогда твоего лица в день моего рождения!» Поэтому люди ждут, когда луна исчезнет, чтобы начать празднества в честь Ганеши Чатурти.
Девочке история понравилась. Вот только как такой гигант, как Ганеша, мог ездить на крохотной мышке?
Город гудел. Жители готовились к празднику — чистили дома и улицы, надраивали каждый камешек, особенно в тех местах, где должны были пройти колонны верующих, несущих изваяния слоноголового божества. В ткацких мастерских натирали красками огромные статуи бога и украшали их цветочными гирляндами, которые сплели дети. Запахи краски смешивались с ароматами цветов и запахом в изобилии приготовленной для богомольцев еды.
Варанаси был переполнен подвижниками. Они тысячами собирались перед храмами и на дорогах, ведущих к реке. С глазами, устремленными в невидимый рай, погруженные в бесконечные медитации и молитвы, они ожидали, когда же наконец освободятся от своей бренной телесной оболочки. Некоторые калечили себя, чтобы их члены иссохли. Садху образовывали секты, не признававшие авторитета брахманов, и их верования, к которым люди относились с искренним уважением, являлись противовесом религиозной власти жрецов.
Большая часть верующих спускалась к гхатам. Амия и Три–Глаза влились в этот мистический поток и оказались
на Маникарника–гхате — самом большом из каменных гхат, на котором горели бесчисленные погребальные костры.
Амия вытаращила глаза: ей не доводилось видеть столько пофронных огней… Некоторые костры были высотой с са–мый высокий дом в ее родной деревне.
—і Это костры для очень богатых людей, из знати. Самые известные брахманы приходят сюда, — сказала Три–Глаза.
Богатых легко было узн&ть по роскошной одежде, по оттенку кожи, по блеску драгоценных камней и количеству старательных слуг, их окружающих. Но были здесь и бедняки. Они, словноклоиы, кишели на ступенях гхат, отвоевывая свободные места. Каждый стремился окунуться в воды Ганга. Грязная вода их очищала. Душевные раны затягивались.
Три–Глаза и Амия стали протискиваться вперед, прокладывая себе путь между фанатиками, больными, священниками, нищими и солдатами. Наконец их ноги коснулись мутной воды. Вскоре они погрузились в нее по живот, и разум их наполнился божественным светом.
Танджавур тоже чествовал Ганешу. Над плоскими крышами, словно корона, поднимался и сиял тысячью огней великий храм Шивы–Рудры. Высота его пирамидальной формы вима–ны1 достигала шестидесяти метров. В северной части города дворец правителей династии Наяк в ореоле бесчисленных горящих факелов возносил в небо великолепные башни, подавляя своим величием кварталы ремесленников. В южной же его части, на водах канала, омывающего стены куда более скромных дворцов, покачивались украшенные лампами и фонариками лодки.
Взволнованная Хирал любовалась фееричным зрелищем. Служанки, не спускавшие глаз с ее лица, знали, о чем она думает. Их повелитель Мишель уже близко. Он всегда приезжает в праздник Ганеши. И Хирал трепетала в ожидании встречи. И волновалась больше, чем когда–либо. На этот раз она ждала его как свободная женщина, не имеющая обязательств перед Шивой. В городе у всех на устах была одна новость: храмовая танцовщица выходит замуж за француза. Люди радовались за них, ибо с тех пор, как Хирал и Мишель стали жить вместе, они без устали сеяли вокруг себя добро.
Хирал была совершеннейшей из женщин. Только она владела всеми шестьюдесятью четырьмя искусствами, в числе которых были рисование, умение завершить стихотворение и загадывать загадки, умение показывать фокусы, совершать заклинания, умение наслать чары и приготовить магическое зелье, владение языками иноземцев и местными наречиями, знание правил стихосложения и умение играть в игры со словами, талант рассказчика, умение играть в шахматы, умение соединять и полировать металлы, знание способов ввести в заблуждение и множество других умений, которыми не по силам овладеть простому смертному.