– Вы с ума сошли! Ведь знаете – берег здесь ненадежен! – крикнул он, заставляя ее отступить назад. Взглянув на ее лицо, он смягчился. – Какая вы бледная, вам нужно отдохнуть.
– Вы тоже советуете мне поскорее уехать? Он улыбнулся:
– Вас и правда интересует мнение чужака?
Мари пожала плечами и собралась уйти, но Риан удержал ее за руку.
– Разумеется, я эгоист, но жаль, если мне не придется вас больше увидеть. Знаете… я наблюдал за вами в порту. Вы держались мужественно. И были… очень красивы, – добавил он, помедлив.
Он произнес эти слова настолько естественно, что Мари ничуть не обиделась.
Риан обратил внимание на небо, которое все больше затягивалось облаками, преждевременно погружая остров в сумерки, и как бы между прочим заметил, что до встречи с ней собирался выпить чаю. Мари поняла это как приглашение и, довольная, что сможет поближе познакомиться с писателем, согласилась составить ему компанию. Молча они прошли сотню метров, и, когда поравнялись с мостиком, который вел к маяку, Мари неожиданно спросила:
– Вы действительно верите в предзнаменования?
– Я – ирландец и всосал верования и легенды с молоком матери.
По недоуменному взгляду своей спутницы Риан понял: от него ждут более определенного ответа, и принял серьезный вид.
– В жизни я встречал столько необъяснимого… Да, я верю в предзнаменования. Так же, как верю в потусторонние силы и послания, которые они нам адресуют, зачастую не напрямую, а опосредованно.
– И каково, по-вашему, «послание» менгира, из которого сочится кровь?
Взгляд писателя задержался на волнах, образовавших под мостиком водоворот.
– Этот знак недвусмысленно напоминает о береговых разбойниках, отсылая к коллективной памяти острова. Что касается чайки, высеченной на камне, она имеет отношение к кельтской богине Рианнон, которую сопровождали птицы, наделенные властью оживлять мертвых и умерщвлять живых. Разумеется, это основано лишь на…
Он прервал свою речь, обнаружив, что его не слушают.
Мари, глядя куда-то через его плечо, прищурившись, не отрывала глаз от моря, и на ее лице, одно сменяясь другим, отражались множество чувств: удивление, беспокойство, сомнение…
Заинтригованный, он обернулся и увидел шхуну Кристиана, только что обогнувшую оконечность Соаз, которая на всех парусах мчалась в открытое море. Между тем на горизонте уже бороздили небо светящиеся ленты молний.
– Не волнуйтесь так, – деликатно заметил он. – Моряки всегда возвращаются в порт приписки.
Мари рассеянно кивнула и вдруг, пробормотав какие-то извинения, почти побежала прочь, лихорадочно выстукивая на мобильнике номер Кристиана. Раздались несколько гудков, затем подключился автоответчик. Она оставила краткое послание: «Позвони скорее. Я тебя люблю».
С тревогой Мари проследила взглядом за шхуной, удалявшейся на закат, прямиком в сторону грозы. А что, если он не вернется?
В тот момент, когда она добралась до автомобиля, в ветровое стекло ударили первые капли дождя. Мари открыла дверь, и от сквозняка разлетелись бумажки, лежавшие на передней панели. Быстро закрыв дверь, она собрала их и вздрогнула, увидев записку, написанную на листке, вырванном из блокнота: «Жду в том месте, где ты сказала мне "Да"».
Ничего не понимая, Мари снова взглянула на горизонт, где шхуна продолжала уменьшаться, превращаясь в точку, потом перечитала записку Кристиана. После недолгого колебания она включила зажигание.
Сгустившиеся на небе тучи окончательно одержали верх над сумерками, и Мари уже в полной темноте направила машину к развалинам аббатства. В свете фар перед ней возник таинственный и величественный силуэт здания, от которого на сегодняшний день сохранились лишь соединенные готическими сводами внешние стены.
Включив фонарик, она прошла в прежний неф. Внезапно молния осветила аббатство под открытым небом, и оно вдруг показалось ей гигантским каменным скелетом. Вздрогнув, Мари почти сразу улыбнулась, вспомнив незабываемые игры в прятки, блаженный ужас, испытанный в этом месте, где ей, как и другим маленьким жителям острова, посчастливилось предаваться детским забавам… Вернувшись мыслью к записке Кристиана, она двинулась к небольшому склепу, посвященному Деве Марии.
Подойдя ближе, она заметила у подножия статуи Мадонны фотографию, оставленную на самом видном месте. Заинтригованная, Мари взяла ее и снова улыбнулась. Томительная тревога, не отпускавшая ее с тех пор, как она проводила глазами шхуну Кристиана, мгновенно улетучилась. Мари узнала его почерк: «Он принадлежит нам, любовь моя, я хотел сделать тебе сюрприз». На фотографии была изображена симпатичная вилла, которую они с Кристианом посетили несколько месяцев назад. «Дом моей мечты!» – восхищенно сказала тогда она. Волна нежности охватила Мари. Милый Кристиан, до чего он романтичен, если не поленился так трогательно все разыграть! Должно быть, он долго ждал ее с нетерпением и гордостью за свой сюрприз, а потом, разочарованный, ушел в море.
Сунув фотографию в карман платья, она вскользь подумала, что немало у жениха и странностей: не проще ли было позвонить по телефону?
Конец размышлениям положило чье-то хриплое дыхание, раздавшееся у нее за спиной. Мгновенно собравшись, Мари резко обернулась, осветив склеп фонарем. Никого. Возможно, всего лишь завывание ветра в развалинах. Ее внимание привлек пляшущий на расстоянии нескольких метров от нее огонек. Мари замерла. Инстинкт полицейского и профессиональный опыт одержали верх: она выключила фонарь и тихо перешла на другое место в полной темноте. Огонек исчез.
В растерянности Мари громко крикнула, стараясь придать голосу твердость:
– Кто здесь? Ответьте!
Тишина, если не считать шума приближающейся грозы. Из предосторожности Мари двинулась к центральному пролету. Уже на пороге склепа перед ней возникла устрашающего вида фигура.
Высокая, массивная, в темной рясе, она напоминала средневекового монаха в капюшоне, только на месте лица зияла пустота.
Мари отскочила в сторону.
– Кто вы?!
Быстро включив фонарь, она успела заметить, что зловещий персонаж исчез за колонной.
Стараясь держаться и не поддаваться панике, которая почти ею овладела, Мари направилась туда, где недавно растворилось странное видение. И в это мгновение ощутила сильный удар в спину. У нее перехватило дыхание, и все же ей удалось, резко повернувшись, сделать прыжок. Напротив стоял все тот же монах, из его невидимого рта вырывалось хриплое дыхание.
«Ты проклята, убирайся! Проклята!»
В следующую секунду обшлаг широкого рукава рясы взметнулся вверх, выбив из руки Мари «парабеллум» и отбросив его на несколько метров.
Мыслей не было: нереальность происходящего их словно выжгла, остались одни рефлексы. Мари попыталась вернуть оружие и бросилась к нему, но тут же остановилась: перед ней находился второй монах, точная копия первого. Страх парализовал Мари, и она не сумела увернуться от удара, сбившего ее с ног.