— Кажется, сегодня вы допрашивали одного из террористов?
— А когда же о дамах, господа?! — воскликнул Дымов, и все рассмеялись.
— Дамы сейчас будут, — пообещал Гришин. — Да, я допрашивал. Но не террориста, ваше высокородие. Допрашиваемый является всего лишь хозяином магазина, в котором располагалась конспиративная квартира.
— Он сдавал помещение внаем?
— Так точно.
— Странно, — удивился Потапов. — Человек укрывает преступников, и при этом не является террористом. Кто же он в таком случае?
— Согласно букве закона — свидетель.
— И как давно вы эту букву чтите?
— С того самого дня, когда впервые переступил порог следственного управления, Георгий Петрович! — огрызнулся Гришин.
— Господа! — остановил их Ибрагим Казбекович. И снова обратился к Гришину: — Все-таки какую-то информацию от допрашиваемого вам удалось получить?
— Безусловно. Хозяин магазина назвал некоторые имена, которые должны заинтересовать следствие. Я предоставлю вам список.
— Они эсеры?
— Скорее сочувствующие. Особенно если судить по фамилиям.
— То есть деньги?
— Деньги, связи, а подчас даже непосредственное участие в акциях.
— Назовите сочувствующих.
Егор Никитич пожал плечами, с ухмылкой произнес:
— К примеру, граф Константин Кудеяров.
— О графе нам известно давно, — произнес жандармский следователь.
— Если известно, почему не провели работу, не задержали? — спросил князь.
— Во-первых, фамилия… Любое посягательство на его свободу вызвало бы самую бурную реакцию в обществе. А во-вторых, не было серьезных оснований. Ждали чего-то экстраординарного.
— Вот и дождались.
— Хотелось бы узнать, кого еще назвал хозяин магазина, — полюбопытствовал Потапов.
— Барона Красинского.
— Тоже у нас на примете, — снова заявил Дымов.
— Я у вас еще не на примете? — язвительно спросил Гришин.
— Пока нет, но в нашей жизни все возможно. Как говорится, поживем увидим.
— Благодарю за перспективу, Иван Иванович.
Икрамов сделал пометки на листке, посмотрел на Гришина:
— Если не ошибаюсь, барон — заядлый театрал?
— Совершенно верно, — кивнул тот. — Он часто посещает театры, но предпочтение отдает прежде всего оперетте.
— У него там пассия?
— Такой информации не имею.
— Мы как-то совсем ушли от женщин, — подал голос Миронов. — Может, все-таки развяжете интригу, Егор Никитич?
— Попытаюсь, — ответил тот. — Допрашиваемый обозначил одну девицу, входившую в круг революционеров.
— Кто же она?
— Некая Ирина. Как предполагает хозяин магазина, она в организации выполняла роль чистильщицы.
— То есть? — поднял брови Икрамов.
— Подчищала ряды организации, ваше высокородие. Убирала неблагонадежных и отработанных.
— Так, может, она как раз и убрала неблагонадежных и отработанных?
— Я как раз и склоняюсь к этому, — кивнул следователь. — Особенно если вспомнить расстрел эсера Беловольского по пути из Крестов. В нем также принимала участие некая девица… Возможно, та самая Ирина. Завтра же мною будет дано предписание на поиск указанной особы.
— Портрет ее составлен?
— Да, с помощью хозяина магазина.
Князь помолчал, усваивая услышанное, взглянул снова в листок с пометками.
— Барона Красинского взять под плотное наблюдение. Графа Кудеярова…
— Константина Кудеярова, — уточнил Потапов. — Не следует путать с Петром.
— Константина Кудеярова в ближайшие дни доставить в управление и провести следственно-дознавательные действия. — Икрамов опустился в кресло, обвел взглядом присутствующих. — Теперь вторая новость… На Сахалине совершен очередной побег.
— Ну, это уже не новость, а добрая традиция, — хохотнул Дымов. — Было бы даже странно, если оттуда кто-то не бежал.
— Это, господа, не просто побег, а побег в чем-то уникальный. Сбежал бывший начальник поселка каторжан.
От такой информации Миронов даже негромко присвистнул.
— Кто ж его, бедолагу, довел до такого?
— Нашелся такой человек.
— А фамилию бежавшего можно узнать? — нетерпеливо спросил жандармский следователь. — На моей памяти ничего подобного еще не случалось.
— Поручик Гончаров Никита Глебович.
В кабинете повисла тишина, после чего Потапов неуверенно произнес:
— Сын Глеба Павловича Гончарова? Как такое могло случиться?
Икрамов усмехнулся:
— Любовь. Влюбился в каторжанку… — здесь князь сделал паузу. — В дочку Соньки Золотой Ручки. Помог им бежать, затем последовал их примеру.
— Поймать мерзавца, выпороть и лет на десять опять на Сахалин! — с искренним возмущением воскликнул Миронов.
— Простите, ваше высокородие, — спокойным тоном обратился к князю Гришин, — а о самой Соньке и ее семейке какие-нибудь сообщения поступали?
— Да, поступали, — ответил тот. — И это еще одна новость, о которой я хотел вам доложить. Они уже в Одессе. Их видели ваши филеры, Мирон Яковлевич.
— И не задержали? — возмутился тот.
— Задержали, но только отца семейства. Самой же Соньке и ее дочери удалось скрыться.
— Охламоны чертовы! — выругался Миронов. — Теперь поймай их в этой Одессе!
— Целесообразно было бы вбросить информацию газетчикам, будто задержан не только муж воровки, но и она сама с дочкой, — вдруг предложил Гришин.
Все удивленно повернулись в его сторону.
— Что даст дезинформация? — спросил Икрамов.
— Подельники воровки, даже если не поверят, будут осторожнее в попытках помочь ей. Кроме того, сообщник заставит Соньку понервничать и, как вариант, вынудит совершить ошибочные шаги. Ну и наш авторитет в глазах обывателя сразу вырастет на несколько порядков, — следователь насмешливо посмотрел на присутствующих.
— Это что-то новое в практике Департамента полиции, — под общее оживление заметил Икрамов. — Думаю, стоит об этом доложить господину министру!
— Не забудьте уведомить, кто является автором новшества, — с такой же насмешкой сказал Егор Никитич. — Претендую на лавры изобретателя.
— Все свободны, — объявил Казбек Ибрагимович, — кроме господина Гришина.
Когда остальные сотрудники покинули кабинет, он подошел к приподнявшемуся со стула следователю.