Воровка устало посмотрела на дочку.
— Скажи отцу, чтоб заткнулся. Сил нет никаких слушать.
Для крайне конфиденциальной беседы князь Икрамов пригласил к себе судебного пристава Фадеева и старшего следователя Конюшева.
— Утром состоялось совещание у товарища министра внутренних дел его высокоблагородия Виктора Федоровича Двужинского, — шагая по привычке из угла в угол, сообщил полковник. — Прежде всего речь шла о взрыве на Литейном, в результате которого погибли три человека, ранено двенадцать.
— Кто будет заниматься этим делом? — спросил Конюшев.
— Оно выделено в особую папку под надзор великого князя… Ну и кроме того, получена закрытая шифрограмма о побеге с Сахалина трех злоумышленников: известной Соньки Золотой Ручки, ее дочери и третьего каторжанина, если судить по фамилии, бывшего сожителя воровки, Михаила Блювштейна.
— Это официальный муж воровки, — уточнил Конюшев. — Она до сих пор носит его фамилию.
— Пути побега каторжан неизвестны. Есть две версии. Первая — им удалось по льду пройти до материка и дальше добираться, как говорится, на перекладных. Вторая версия — пароход. Кого-то из команды удалось подкупить, и они держат путь морем. Лично я склоняюсь к этой версии.
— Я тоже, — кивнул Конюшев. — Добираться тайгой до ближайшей железки крайне опасно и почти невыполнимо. Пароход же дает определенные преимущества и гарантирует положительный исход. При условии, что их вовремя там не обнаружат.
— Сведений об обнаружении преступников не поступало? — спросил Фадеев.
— Пока нет, — ответил Икрамов, — хотя шифрограммы разосланы по всем судам и портам.
— Сколько судов ушло за это время с Сахалина?
— Два парохода.
— Значит, не такая уж проблема найти беглецов. Лишь бы кто-то из команды не был основательно ими куплен.
— Арестован и отстранен от должности начальник поселения каторжан поручик Гончаров, но он никаких признательных показаний пока не дал.
— Гончаров? — удивился Конюшев. — Уж не сын ли это графа Глеба Петровича Гончарова?
— Именно так, — подтвердил князь. — Вы с ним знакомы?
— Я в их круг не допущен. Это слишком высокая семья для простого следователя.
— Глеб Петрович хлопочет о возвращении сына домой, но ему пока отказано.
— Пока?
— Да, пока.
— Значит, скоро поручик будет под крылышком родителей, — усмехнулся Фадеев. — В России все решается либо при помощи связей, либо денег. Так что ждите гонцов, князь.
— Благодарю за предупреждение, — криво усмехнулся тот. — По расчетам, первое судно с Сахалина прибудет в Одессу через месяц. И вам, господа, надлежит отправиться туда.
— В Одессу? — приятно удивился Фадеев.
— В Одессу. Я бы сам с удовольствием поехал с вами, но начальство вряд ли отпустит.
— А мы замолвим за вас словечко, — засмеялся все тот же Фадеев.
— Попробуйте, — улыбнулся князь.
— Есть соображение, — задумчиво произнес Конюшев. — Выдать информацию о побеге Соньки газетчикам. Это заставит нервничать не только самих беглецов, но и их пособников. А нервы — всегда друг худшего.
— Я подумаю, — кивнул Икрамов. — И доложу наверх. Но к Одессе готовьтесь.
— На контроле сыскного управления состоит Табба Бессмертная, она же Блювштейн. Не может ли так случиться, что воровка и ее муж будут стремиться встретиться с дочкой здесь, в Петербурге?
— Нами рассматривается и такая версия. Хотя она маловероятна по причине не самых лучших отношений между матерью и дочкой.
— Нужно обратиться к Мирону Яковлевичу, у него наверняка в Одессе есть интересная агентура, — заключил Фадеев.
Кудеяров-младший дождался сумерек и подъехал в пролетке к дому на Крюковом канале, когда стало быстро темнеть.
— Не жди, — распорядился извозчику, сунул деньги и с оглядкой заспешил к парадной.
На лестнице было темно и сыро.
Константин, всматриваясь в номера квартир, достиг третьего этажа, увидев цифру семнадцать, нажал кнопку звонка.
Дверь никто не открывал.
Визитер позвонил еще раз, после чего несильно толкнул дверь — она неожиданно подалась.
Граф перешагнул через порог, увидел, что в дальней комнате горит свет. Прошел вглубь квартиры — в гостиной никого не было. Он заглянул в спальню и увидел лежащую на кровати Таббу.
Она была пьяна.
Константин потрогал ее, бывшая прима не просыпалась. Он беспомощно постоял на месте, вернулся было в гостиную, увидел пустые винные бутылки на столе, еду, вновь вернулся в спальню.
Теперь он стал будить спящую настойчивыми толчками.
— Госпожа Бессмертная, проснитесь… Госпожа Бессмертная!
Табба недовольно что-то промычала, оттолкнула руку графа, перевернулась лицом вниз и снова засопела.
Кудеяров попытался стащить Бессмертную с постели, она неожиданно сильно оттолкнула его, выругалась:
— Пошла вон! — и уснула.
Граф присел на постель в полном недоумении, как поступать ему дальше. Неожиданно он услышал скрип двери, затем чьи-то шаги. Привстал с постели, насторожился.
В спальню заглянула Катенька. Увидев незнакомого господина, она от неожиданности вскрикнула:
— Кто здесь?
— Граф Константин Кудеяров, — промолвил тот, не до конца понимая, кто перед ним.
— Что вы здесь делаете?
За спиной Катеньки возник извозчик Антон, недовольным голосом спросил:
— Кто это?
— Граф Кудеяров, — объяснила прислуга. — Знакомый госпожи. — И снова обратилась к графу: — Зачем вы пришли?
Тот поднялся, подошел поближе. Кивнул на извозчика.
— Кто сей человек?
— Антон. Он со мной. Помогает.
— Мадемуазель надо срочно увезти отсюда. Но она спит.
— Куда увезти? Зачем?
Граф снова бросил взгляд на Антона.
— При нем можно говорить?
— А чем я вас смущаю? — недовольно поинтересовался тот.
— Тем, что я вас не знаю.
— Можно, — вмешалась Катенька. — Он правда помогает мне. И даже сюда подвез.
— У вас какой экипаж? Пролетка? Карета? Повозка? — обратился граф к извозчику.
— Пролетка. Куда везти?
— У меня есть квартира на Мойке. Туда. Поэтому соберите самые необходимые вещи.
— Я мигом.
Катенька принялась быстро собирать разбросанные по квартире вещи, засовывать их в корзины и чемоданы. Граф и извозчик тем временем подняли с кровати сонную Бессмертную, понесли из квартиры. Она сонно и вяло сопротивлялась, невнятно ругалась, пыталась освободиться.