А теперь ответьте себе честно на вопрос, друзья, был ли у Иешуа, в свете изложенных выше соображений, хотя бы минимальный шанс уцелеть? Я сейчас не говорю ни о Воскрешении, ни о Вознесении, давайте придерживаться привычных нам мирских категорий. Как по мне, шансов выжить у него было не больше, чем у камикадзе после отрыва шасси от бетонки ВПП. Миссия, выпавшая мечтавшему о всеобщей любви философу, была куда опаснее разведки боем, он ведь не прятался и не ползал по-пластунски, когда вызывал на себя огонь. Да, это была самая натуральная «Mission: Impossible». Слов нет, надо было обладать отчаянной храбростью и невероятной решимостью, чтобы пойти на такое. Но у Христа хватило пороху, ведь он был избранным…
Дальше все закрутилось, как по писаному. Иисус был схвачен и зверски убит. Его подвиг, вне сомнений, заставил многих прозреть. Когда видишь, на какие отчаянные и благородные поступки способен кто-то, десять раз задумаешься, прежде чем самому поступить по-скотски. В общем, значение миссии Христа очень непросто переоценить. Но сейчас я хочу обратить ваше внимание на другое. Зерна, брошенные Иисусом, дали всходы. Но на смену павшим героям сплошь и рядом неизбежно приходят чиновники, такова уж одна из наших вековых человеческих традиций. И вскоре мир стал свидетелем становления, развития и непримиримой вражды двух теснейшим образом связанных и одновременно взаимоисключающих религиозных культов, древнего иудаизма и молодого христианства. Обреченные жестоко конкурировать, они со временем стали двумя великими мировыми религиями. Их последователи верили в фактически одного Ветхозаветного Бога (о Троице сейчас не говорим), вот только с мессиями вышла неразбериха. Иудеи объявили Мессию христиан самозванцем, христиане отождествили Машиаха оппонентов с Сатаной (Антихристом). Хуже того, обвинили последних в жестоком убийстве своего Мессии, когда тот хотел просто обнять весь мир.
Ну вот, друзья, мы, собственно, вернулись к тому, с чего я начал этот рассказ. Описывая суд над Спасителем, апокрифическое Евангелие от Никодима обеляет римского прокуратора Понтия Пилата, как хороший адвокат. Расписывает, как он несколько раз кряду выводил Иешуа на балкон, настаивая, чтобы приговоренного помиловали в честь великого праздника Пейсах, очередной годовщины Исхода из Египта, но неумолимая толпа еще яростнее орала: распять, распять, распять. Пока Пилат, плюнув, не умыл руки, опять же по древней, почерпнутой из Второзакония [399] традиции, в сердцах выкрикнув: «Невиновен я в крови праведника сего». «Кровь его на нас и на детях наших», — неистово скандировала толпа, если, конечно, верить Евангелию от Матфея… [400] Это, друзья, и есть та самая фраза, что заставила меня продолжить эту главу, поскольку мне показалось чрезвычайно важным поделиться с вами возникшими мыслями. Я подумал, как же страшно пишется человеческая история, если даже из святого и бескорыстного подвига Спасителя удалось сварганить чудовищную бомбу замедленного действия, без которой многие кровавые трагедии будущего, вероятно, просто не смогли бы произойти. А еще я подумал, если Бог действительно был и есть Вседержителем, как же Он мог нечто подобное допустить…
Нам бы пора возвращаться к Директории и Наполеону, но я еще на минуту позволю себе отвлечь ваше внимание. Я задержу вас в Восточном Средиземноморье, во II в. от Рождества Христова. Для христианства то были не лучшие времена (хотя, с другой стороны, как знать, по части искренности учения). Последователи Спасителя подвергались жесточайшим гонениям, стоившим жизней полумиллиону (по некоторым оценкам) христиан. Чего с ними только не делали, забивали камнями, жгли живьем, скармливали диким зверям. И, естественно, параллельно войне на уничтожение шла и идеологическая война, а как же. Иудеи говорили христианам, какой же ваш Христос Мессия, если не справился со своей задачей, войны, как обещали пророки, не прекратились, и насилия, и другие безобразия тоже? Иудеям вторили язычники, что ж это за бог такой, твердили они, который позволил над собой подобное глумление? Да взгляните хотя бы на нашего Юпитера-громовержца, куча жен и любовниц, а если только что не так, то разговор у него короткий. Кто не верит, вспомните, что сталось с Прометеем. И опять же, ну какой, скажите, отец оставит сына в такой беде? Тем более ведь взмолился же Христос: «Или, Или! лама савахфани? — Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» [401]
Одним из ранних христианских богословов, кому не давал покоя этот вопрос, был римский проповедник Кердон, живший в середине II столетия от Р. Х. Именно он стал одним из первых гностиков, по крайней мере из тех, чьи имена дошли до нас. Ученые обыкновенно говорят, что гностицизм, мол (от греческого «познание»), — это было нечто вроде переходного такого философского течения, ступенька от античной философии и древних эллинистических, иудейских, вавилонских и зороастрийских и прочих верований — к тому христианству, что нам привычно. Что, мол, в основу гностических представлений о Мироздании легли дуалистические взгляды античных мудрецов. Это, мол, еще они делили мир на невидимый духовный мир и наш, материальный, известный всем, жестокий, злой, несправедливый и убогий, даже с учетом «Бентли», «Роллс-Ройсов» и «Феррари», которые по нему колесят. Гностики полагали, начало духовному миру было положено единым Благим Богом, творцом же нашего, материального, говенного мира стал Демиург (он же Ялдаваоф, Самаель, от арамейского «слепой бог»), грубо говоря, ремесленник и шабашник, сляпавший Вселенную на тяп-ляп, а теперь еще и бездарно управляющий ею при помощи архонтов (по определению Платона). Или, по-нашему, сатрапов, смотрящих за зоной, чтобы все поняли, о чем базар. Кроме того, как учил Кердон, в нашем материальном мире присутствует еще и дьявол, мешающий Демиургу подкорректировать кое-какие свои огрехи, даже когда у того такое желание возникает.
Следуя вышеизложенной гностической логике, Кердон назвал Иисуса сыном невидимого Благого Бога, сжалившегося над мучениями жителей нашего материального мира и отправившего им Спасителя. Для убедительности, поскольку люди-то были темными, Иисус вынужден был выдавать себя за иудейского мессию, обещанного Ветхим Заветом — разработанной Демиургом программой благоустройства, которая к тому времени провалилась. Но и затея Благого Бога не принесла ожидаемых результатов. Дьявол (для которого явление Христа было смерти подобно), Демиург (не разобравшийся сгоряча и возревновавший к Сыну Божьему) и черствые, ослепленные жаждой наживы и власти люди загубили Спасителя на корню. Предали, истязали и казнили.
Когда гностика Кердона не стало, его идеи подхватил грек Маркион, который, следуя примеру Иисуса, перед тем как стать проповедником, отрекся от своего состояния, а оно у него было немаленьким. Маркион происходил из влиятельной семьи, его отец был епископом, на минуточку. Я бы отдал должное Маркиону. Я бы, клянусь Богом, первым снял шляпу перед отечественными политиками и церковниками, если бы они вылезли, наконец, из лимузинов, чтобы спуститься с нами в метро. Только подозреваю, что шляпу мне снимать не придется в обозримом будущем. Да и нету у меня ее…