Мария бросилась на колени и схватила его за руку.
– Помилосердствуйте, монсеньор! Если вы меня любите, вы не сделаете этого. Все будут говорить, что я оказываю на вас дурное влияние, что это я вам посоветовала, потому что ревную вас к королеве.
– Пусть говорят, что хотят. Мне все равно. Я не желаю видеть эту женщину.
– Но вы же женаты на ней. По благословению церкви!
– Вот церковь и развяжет тот узел, который она завязала! – взревел молодой король. – А если вы, мадам, не хотите испытать на себе мой гнев, я советую вам не говорить больше ни слова об этой истории! Я – король, и делаю то, что мне нравится. Вы идете со мной купаться?
Педро воспитывался среди мавров, и у него было особое пристрастие к чистоте. Он любил сопровождать Марию в бани, которые когда-то принадлежали альмохадскому султану. Бассейн был отделан дорогим, переливающимся разными цветами фаянсом, по краям его цвели розы и апельсиновые деревья. Король так гордился красотой своей любовницы, что позволял важнейшим персонам своего двора присутствовать при купании Марии. Когда она выходила из воды, было принято, чтобы приглашенные наклонялись, зачерпывали и пили воду, что омывала драгоценное тело. Лишь однажды молодой офицер осмелился пойти наперекор этой варварской прихоти, и когда разгневанный Педро спросил его о причине отказа, тот ответил с обезоруживающей улыбкой, которая спасла его:
– Сир, я боюсь, что после такого глотка я погружусь в любовные мечты.
Педро, за которым уже закрепилось прозвище «жестокий», любил изображать из себя султана. В подобные дни он пребывал в прекрасном расположении духа. Но сегодня вечером Мария отказалась исполнять его причуды.
– Нет, возлюбленный мой господин, мне не хочется.
– Вы немедленно пойдете в баню. Я приказываю. Что это за новая прихоть?
– Это не прихоть, сир. Я потрясена до глубины души. Я хочу побыть в одиночестве и сосредоточиться.
– Ах, вот как?
Педро подскочил к ней одним прыжком, сдернул газовое покрывало, вышитое жемчугом, которое она носила по мавританскому обычаю, и разорвал его на куски.
– Ступайте в свою комнату, Мария. Я научу вас помнить, кто здесь господин! Тот, кто делает мне выговоры, никогда не остается безнаказанным!
Ослепленный гневом, он поднял руку, чтобы ударить ее, но Мария с воплем ужаса отскочила и выбежала из комнаты.
Мария всегда с радостью останавливалась в Патио де ла Мунекас в Алькасаре. Она любила его высокие, стройные башни, цветочные клумбы с искрящимися фонтанами и тенистые колоннады, выложенные фаянсовой плиткой, где стояли удобные скамьи для отдыха. Но в этот день она не обращала никакого внимания на всю эту красоту.
С потупленным взором и мокрыми от слез щеками она слушала Фредерика де Тастамара, младшего из королей-ублюдков, уцелевших в этом роду, ибо из пяти трое были убиты, а Генрих, самый старший, находился в изгнании.
– Ежедневно, – говорил он, – происходят убийства. Только вчера было повешено десять человек из Бурже, обезглавлен гроссмейстер ордена в Калатраве, несколько дворян из Миранды были сварены заживо лишь за то, что ненадолго приютили у себя моего брата Генриха. Наконец, бедный Альбукерк…
Вздох Марии прервал юного принца. Она знала, что министр по приказу короля был отравлен. Все, что делал Педро, казалось, было продиктовано одним желанием – видеть, как страдает Мария. То, что он вынудил архиепископа Саламанки расторгнуть его брак с Бланш, набожная Мария считала тягчайшим грехом. Но еще ужаснее для молодой женщины было то, что он заставил главу церкви обвенчать его с прекрасной девушкой из Севильи, Хуаной де Кастро, и Мария должна была мириться с тем, что она для него не единственная женщина в мире. После того как был заключен этот кощунственный брак, Мария пролила много слез.
Дон Фредерик испытывал чувство глубокого сострадания к этой молодой женщине и, быть может, даже нечто большее. Он поклонялся ее красоте и сожалел, что она попала в руки кровожадного безумца Педро. Больше всего его удручало то, что она любила этого человека и ради этой любви терпела удары, которые ей наносил король.
Мария вытерла глаза и заставила себя подарить юноше дружелюбную улыбку.
– Я эгоистична, дон Фредерик. Я оплакиваю собственную участь, когда столько отважных мужчин поплатились своей жизнью за сопротивление Педро. Но вы должны подумать о себе. Здесь небезопасно, и, я думаю, будет лучше, если вы отправитесь к своему брату.
Юный принц сделал беззаботный жест рукой.
– Педро считает меня безобидным человеком и всегда дружелюбен со мной. Я не думаю, что мне грозит опасность. Но даже если бы это было так, я все равно никуда не уеду. Во что превратится моя жизнь, Мария, если я буду лишен радости видеть вас и быть вашим другом?
– Единственным другом, Фредерик. Кроме вас, мне некому довериться в этой толпе мавров, с которыми якшается король. Я боюсь этих людей, они замкнуты и молчаливы. Их лица как будто вытесаны из камня, но в глазах таится какой-то опасный блеск. По одному знаку своего хозяина они готовы совершить самое гнусное злодеяние.
– Ну вот, вы сами видите, как важно, чтобы я остался здесь.
Брак короля с Хуаной де Кастро так ужаснул набожную Марию прежде всего потому, что отныне ее возлюбленному угрожала геенна огненная. В Авиньоне папа Иннокентий VI, которого кровожадное неистовство короля и его открытое двоеженство вынудили на ответные действия, отлучил его от церкви, в результате чего многие подданные отказались ему повиноваться. Угроза отлучения от церкви заставила Марию подумать о побеге, но тут ее настиг новый удар судьбы. Ежедневные визиты дона Фредерика возбудили подозрения Педро, и он был убит у нее на глазах. Мавританский стражник ударил его палицей, а затем ему отсекли голову, которая была принесена королю.
Это событие переполнило чашу страданий Марии. Она принялась умолять папу не только об отпущении ей грехов, но и позволение основать свой монастырь и уйти в него монахиней.
Когда Педро узнал, что Мария собирается постричься в монахини, он примчался из Саламанки на своей самом быстром скакуне, даже не сказав ни слова на прощанье своей жене. В нем внезапно опять вспыхнула великая любовь к той, которая хотела его покинуть. Мысль о том, что может потерять ее навеки, была невыносима, и он пытался убедить ее:
– Мы не можем жить друг без друга, ты же знаешь это, Мария!
– Я знаю только, что ваше величество делает все, чтобы причинить мне боль. Я устала от этого, у меня тяжело на сердце, и я не хочу ничего, кроме как обрести покой в монастыре.
– А я? Что станет со мной без тебя?
Грустная улыбка скользнула по губам молодой женщины.
– Мне казалось, что ваше величество прежде очень легко обходились без меня. Вы забыли, что у вас есть молодая жена… Что подумает донна Хуана?