В креслах дневного поезда ребят, почти не спавших ночью, сморил сон, поэтому дорога до Питера не показалась долгой…
Около девяти вечера Андрей уже набирал домашний номер Ирины Васильевны, стоя в будке телефона-автомата у Московского вокзала:
— Алло? Ирина Васильевна, это Серегин… У вас все в порядке? Слава Богу… Я звонил вам после одиннадцати на работу, но поймать не смог… Нет, все нормально… Так, Ирина Васильевна, слушайте меня внимательно: сейчас к вам подъедет один парень, это мой друг… Зовут его Сергеем, у него короткая стрижка и на правой скуле ссадина… Сережа нам поможет в наших завтрашних делах… Нет, я буду ночевать в другом месте… Да, а Сергей у вас… А утром вы с ним вместе поедете в Сосново… Да, на дачу к вам… Там ждите меня… Я доеду самостоятельно… Да, чтобы к вам лишнего внимания не привлекать… Да… Ну а потом как договаривались… Берем все что нужно и в город… Да… Завтра выходной, но своих коллег я собрать смогу, было бы что им показать… Хорошо… Хорошо… Ну все, до встречи… Сережа едет к вам… Андрей повесил трубку, вышел из будки и кивнул Шварцу:
— Все в порядке, езжай к Гордеевой, а утром сосранья с ней вместе в Сосново, на дачу… Ты там осторожнее… Мало ли что… Ты поглядывай…
Вихренко, которого Обнорский все же в поезде посвятил вкратце в историю похищенной из Эрмитажа «Эгины», кивнул и легко похлопал себя по левому боку:
— Не бзди, все будет ништяк!
— Сплюнь! — испуганно посоветовал Серегин. Шварц улыбнулся и трижды сплюнул через плечо… Они вместе спустились в метро — им нужно было на одну и ту же ветку, только Андрей выходил на «Финляндском вокзале», а Шварцу предстояло ехать до «Площади Мужества»…
Выйдя из вагона, Обнорский помахал Сергею рукой — тот улыбнулся в ответ, двери закрылись, и электропоезд с гулом втянулся в тоннель. Андрей пошел к эскалатору, не понимая, почему у него так защемило сердце от прощальной улыбки Шварца…
Он шел к Лиде Поспеловой и готовился к тому, что она не пустит его в свою квартиру. Как ни крути, а он обманул ее, сбежав в Москву… Лида открыла дверь сразу после звонка, будто специально ждала в прихожей.
— Ты?
— Я.
Обнорский шагнул в квартиру и попытался обнять женщину, но она вырвалась из его рук, отскочив к кухне.
— Ты… Как ты мог? Я не знала, что и думать!
— Лида… — Андрей закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. — Завтра ты все поймешь. Уже все… Я нашел того человека, которого искал. Подожди немного… Всего несколько часов осталось… Меня ищут?
Поспелова смотрела на него с каким-то непонятным выражением а глазах, тяжело дышала и теребила узенький поясок халатика.
— Ты… Что ты со мной делаешь? Воронцовой [51] из меня не получится, я тебе сразу говорю!
— Лидушка… — вымученно улыбнулся Обнорский. — Так ведь и я не Червонец… Ну что ты? Скажи — меня ищут? Поспелова долго не отвечала, потом тяжело вздохнула и покачала головой.
— Не знаю… Сторожевики вроде бы на тебя не ставили. Но мне звонили из ОРБ, просили повестку тебе по месту жительства направить… На допрос тебя вызвать… С предупреждением об ответственности в случае неявки… У них к тебе, как там выразились, оперативный интерес имеется… Господи… Я же не имею права тебе это говорить! Поспелова закрыла лицо руками, а Обнорский жестко спросил:
— Кто звонил? Колбасов? Лида молча кивнула. Андрей усмехнулся.
— Ничего… Завтра все закончится… Должен же у всей этой истории с живописью конец быть. Завтра, Лида, у меня будет большая пресс-конференция… И ты все поймешь… А сейчас — прости меня за наглость, но я очень хочу есть. И еще я хочу спать. С тобой.
Поспелова покраснела, отвернулась и пошла готовить. Андрею на скорую руку что-нибудь поесть. Обнорский разулся, снял куртку и, зайдя в кухню, сел за стол. Он очень устал, глаза закрывались сами собой, он прижался затылком к стене и то ли прошептал, то ли подумал: «Завтра… Завтра все должно кончиться…»
* * *
Бывший подполковник КГБ, которого лишь немногие люди в окружении Антибиотика знали как «начальника контрразведки», тоже надеялся, что вся история с «Эгиной» закончится в субботу. Но его надежда базировалась, естественно, на совершенно других, нежели у Обнорского, соображениях…
Дело в том, что Череп, помимо прочих весьма ценимых Антибиотиком достоинств, обладал невероятной интуицией и острым аналитическим умом.
Когда произошло убийство Лебедевой, он, пожалуй, был единственным из команды Виктора Палыча, кто заподозрил, что в данном случае имела место быть «ошибка в объекте» и именно из-за этого замученная женщина не выдала никакой информации о картине… Сомнениями своими Череп делиться ни с кем не стал — сказалась комитетская школа, приучившая его не торопиться с выводами и уж тем более с докладами начальству по поводу имеющихся мнений… Бывший комитетчик взялся еще раз за исходные, базовые данные о гипотетической жене Барона — те самые, которые запомнил и передал Ващанову Колбасов. Если отбросить всю шелуху, позиций было только две — женщину зовут Ириной и по профессии она искусствовед. Подумав, Череп вычислил третью примету — Обнорский пошел после похорон Барона не куда-то, а в Эрмитаж… И вышел там на Лебедеву… Может быть, журналист сам ошибся?.
Ирина, искусствовед, Эрмитаж… Но почему именно Лебедева?… На всякий случай Череп решил проверить всех Ирин-искусствоведов во всех крупнейших музеях города. Таких женщин оказалось несколько десятков, а если быть точным — сорок три «единицы». Проверить нужно было каждую, но экс-подполковника не путала кропотливая работа. Несколько дней он потратил на получение фотографий и объективок на женщин, и тут ему просто повезло. Повезло? Но удача, как известно, приходит к тем, кто ее добивается…
На похоронах Барона велась скрытая видеозапись всех, кто пришел на могилу Михеева. Потом попавшие в кадр делились на категории и отрабатывались — сначала методом исключения, потом путем установки личности… Нескольких отфиксированных человек идентифицировать не удалось. Одной из таких отфиксированных, но не установленных и оказалась Ирина Васильевна Гордеева, сотрудница Эрмитажа, — она попала в объектив, хотя непосредственно к могиле не приближалась… Череп даже просматривая видеозапись буквально по кадрику, посчитал ее случайной фигурой, но профессионально запомнил лицо…
Экс-комитетчик доверял своей интуиции и поэтому, сличая изображение женщины на кладбище и фотографию из личного дела Гордеевой, понял, что попал в точку… Но и после этого открытия не стал он спешить с докладом Антибиотику. Вместо этого он поставил квартиру Ирины Васильевны на «технический контроль», но, к его сожалению, сама Гордеева находилась в Москве в командировке… В пятницу она вернулась, и Череп подогнал к ее дому еще и пару человек для наружного наблюдения, приказав немедленно сообщить ему, если будет что-то интересное… Бывший чекист не хотел рисковать, ему нужен был верняк, Палыч прав — слишком много проколов в последние месяцы, а все из-за того, что жалели время на более тщательное изучение объектов… В десять вечера в пятницу на Черепа свалилась убойная информация — Гордеевой звонил некий вернувшийся из Москвы парень, который направил к женщине своего дружка и договаривался о поездке на следующий день к ней на дачу в Сосново, чтобы что-то там забрать… Так вот, этот звонивший представился Серегиным…