— Ты че, девка, совсем от безделья башкой склинилась? Малявы какие-то сортирные мне впариваешь… Мне че — с ними на очко сходить?!
Люда вся съежилась и торопливо начала раздеваться, а Моисей Лазаревич, которому бумаги, брошенные Плейшнером, упали под нос, вдруг сказал:
— Минуточку, Гриша, минуточку…
Плейшнер удивленно посмотрел на «главбуха» — Гутман перебирал бумажки с явным интересом, что-то шепча себе под нос… Чутью Моисея Лазаревича Некрасов доверял почти безгранично, потому что считал Гутмана чуть ли не гением по части разного рода «разводок» и «напарок»… Ежели старик начинал водить носом — то нос этот чувствовал запах денег…
Наконец, Гутман поднял глаза на Милу, оставшуюся к тому моменту уже в одних только туфлях и чулках:
— Ты где это взяла, деточка?
Люда, глотая слова, начала объяснять, что у нее накануне был клиент, который потащил ее в гостиницу «Москва» — паренек этот вроде как из коммерсантов, в порту где-то шустрит… В фирме которая то ли «ТКК», то ли «ДТК» называется… Парнишка, когда ее подснял — уже был прилично «нарытый», а в «Москве» — совсем набухался — смочь ничего не смог, тогда хвастаться начал, бумажками тряс… Говорил, что скоро фирма его шикарное дельце со шведской водкой «Абсолют» провернет, которая по документам в Узбекистан должна пойти, а на самом деле в Питере продаваться будет… А пареньку этому после того, как все прокрутится — ровно три коробки этого «Абсолюта» обещали, потому как он в фирме человек не последний… Скорее всего, парнишка этот просто бахвалился с пьяных глаз, но Мила, помня наставления Григория Анатольевича, отксерила на всякий случай бумажки прямо в гостинице, пока клиент придремнул…
Моисей Лазаревич удовлетворенно кивнул сбивчивым пояснением Карасевой, потому как, еще только мельком глянув на документы (а это были ксерокопии факсов о предстоявшей отправке крупной партии «Абсолюта» узбекской фирме «Абдулаев и К» через Балтийскую таможню транзитом), понял, что поставка-то, скорее всего — левая.
— Спасибо, деточка, — ласково улыбнулся Людмиле Гутман и повернулся к Плейшнеру, добавив негромко: — Ты бы отпустил пока девочку, Гриша, нам есть о чем серьезно говорить… Это «тема», Гриша… У меня кой-какие мысли пришли, так давай мы их обсудим, чтобы время не терять — и с этого что-то может получиться.
Плейшнер досадливо цыкнул зубом, но все же махнул Люде рукой:
— Вали давай… Завтра придешь… Стахановка ты наша…
Мила, тщательно пытаясь скрыть радость, торопливо оделась и убежала, оставив Некрасова тосковать с Моисеем Лазаревичем, чьи «обсуждения» разных «проектов» с Плейшнером обычно сводились к тому, что Гутман неторопливо рассуждал вслух — словно сам с собой разговаривал, — а Скрипник время от времени тупо кивал плешивой головой. Впрочем, каждому свое, зато Плейшнер был незаменим, когда дело подходило к практической реализации задуманного…
Вот таким вот интересным образом информация о партии «Абсолюта», которую бывший советский фарцовщик, а ныне шведский бизнесмен Костя Олафсон должен был поставить представителям рынка на Апраксином дворе, попала к Плейшнеру и его «главбуху».
Моисей Лазаревич, вновь оставшись с Некрасовым наедине, быстро растолковал, что ежели навести справки про узбекскую фирму «Абдулаев и К» — и если фирма эта окажется липовой, — то расклад может получиться очень даже интересным.
— Ты пойми меня правильно, Гриша, — бубнил Гутман, довольно чмокая губами, — я старый человек и не так уж радуюсь деньгам, зато я радуюсь, когда вижу возможность, чтоб сделать бизнес красиво… А мы тут можем сделать красиво, это я тебе говорю, ты знаешь, Моисея редко подводит его чутье, иначе я бы тут с тобой здесь уже не разговаривал… Я про эту фирму «ТКК» знаю, и ты про нее слышал — так там отставные энкавэдэшники свой гешефт делают, и с ними мы сталкивались раньше, они у нас несколько раз клиентов уводили, но кто бы захотел ссориться с чекистами, даже если они уже оттуда ушли? Но что мы здесь имеем — мы имеем, что мальчики явно захотели больше денег, чем это бывает честно… И нам надо понять, раз мы это знаем, как теперь с этим жить? Послушай старого еврея, Гриша, мы тут имеем два варианта, ну, может, больше, но я пока вижу только два. Мы можем сдать их с их «левизной» таможне, и пусть у них там будут проблемы, которые они будут долго решать… Но что нам с этого будет, кроме радости, что у людей случилось горе? И проблемы они свои, наверное, решат — ты знаешь, что на таможне у них все схвачено и они там «стоят» хорошо. Так давай посмотрим второй вариант — а он мне кажется совсем интересным. Если люди имеют на руках левый товар, то что они будут делать, когда этот товар у них красиво уведут?… Правильно, Гриша, я тоже так думаю, что жаловаться в органы они не побегут, а если что и захотят сделать, так только сами понять — кто их так «сделал»… Но ты мне сам много раз говорил, что когда люди хотят уже играть с криминалом — то здесь «кидок» не предъявляется… Даже если поймут, кто их кинул и куда… Но можно подумать — а я бы даже так сказал, что подумать нужно — и увести эту водку у них красиво, вчистую… Чтоб было без налетов и этой дикой стрельбы… Это не совсем просто, но и чтобы совсем невозможно было, так я бы тоже не сказал… Здесь надо все как следует подумать, но что-то видно уже прямо сейчас… Я бы сделал так, на первый взгляд: что тут у них в коносаменте? Отправитель шведская фирма, получатель узбекская… Мы что, не можем сделать свой коносамент? Где отправителям будет бельгийская фирма, а получателем латвийская? И чтобы номера контейнеров остались теми же самыми? Эти мальчики из «ТКК» свою водку со склада в порту вывозить не сразу будут, они захотят подождать несколько дней чтобы им казалось, что все вокруг спокойно и тихо… А мы в ТЭЦ порта — ты знаешь, там наши есть — выпишем разнарядку на выдачу груза со склада. А разнарядку ту дадим человеку с доверенностью от латвийской фирмы — пусть его потом ищут, если у него был паспорт покойника… Он загрузит контейнеры на грузовики — пусть машины будут какого-нибудь официального таможенного перевозчика, только чтобы у них не было латвийских виз… Так, так… Пусть он все погрузит вечером, когда народу меньше… Потом покажут бумажки на воротах, и уже поехали… Доедут до Пыталово [19] , въедут в зону контроля… Там у нас человек в таможне есть… Тот мальчонка, у него доверенность от прибалтов будет, соберет все бумаги, зайдет в таможню, выйдет с отметками… Потом кран перекидает все на грузовики с латышскими номерами… И пусть шоферы наши едут в Питер, их даже если спросят потом — так что они скажут? Что видели, как все было нормально и контейнеры перегрузили латышам? А как наши питерские перевозчики уедут — грузовики с латышскими номерами пусть тоже уходят, но не в Балтию, а в Россию обратно… И груз наш, Гриша… Чтоб ты сказал на такой гешефт? Здесь надо думать над нюансами, но в принципе — это реальная «тема», или не моя фамилия Гутман уже шестьдесят три года…
Плейшнер очень мало что понял сразу из бормотания Моисея Лазаревича, но знал — когда «главбух» начинает вот так вот бормотать с резко усиливающимся еврейским акцентом, значит на старика снисходит что-то типа вдохновения, значит он мусолит в мозгах какую-то очередную красивую «напарку» — и тут главное Гутману не мешать, мысль не перебить… Моисей, даром что старый, а жучара еще тот — молодым три форы даст, но на фуках свое возьмет… Поэт, можно сказать, своего дела…