— Когда ты будешь там, в Питере, «носом водить» — пожалуйста, води поосторожнее… Пожалуйста, я тебя очень прошу… Я буду очень тебя ждать, Андрей…
Обнорский, прочувствовав всю серьезность сказанного, кивнул и без тени усмешки на лице пообещал:
— На амбразуры бросаться не собираюсь — я не камикадзе… Но и ты пойми: пока я не выплачу «должок» — жизни мне не будет.
— Это можешь мне не объяснять, — вздохнула Катя. — «Должок» у нас с тобой общий…
Через день она проводила его в аэропорт, и Андрей вернулся в Петербург — они договорились, что следующий его визит в Стокгольм состоится в феврале.
Месяц с небольшим пролетел незаметно, и за это время никаких существенных изменений в делах «концессии» не произошло.
Обнорскому уже временами казалось, что он сгоряча переоценил свои умственные способности… Не раз и не два Андрею приходила в голову мысль просто поделиться собранной информацией с начальником пятнадцатого отдела РУОПа Кудасовым — чтобы не быть «собакой на сене», но принять такое решение самостоятельно он не мог, а Катя… Катя не верила «руоповцам» — по крайней мере раньше она и слышать не хотела о привлечении к концессии Никиты Никитича… Да и самого Никиту Андрею не хотелось ставить в дурацкую ситуацию — как ни крути, а Званцева все-таки по всем формальным признакам была беглой преступницей… И все же, собираясь в Стокгольм 19 февраля 1994 года, Андрей мысленно готовился к серьезному разговору с Катей. Время шло, а никакая комбинация (более-менее жизненная и реальная) у него в голове так и не сложилась — значит, следовало менять принципиальный подход к проблеме. Может быть, поставленную задачу просто нельзя решить силами только двух человек?
Когда Катя встретила Андрея в аэропорту, когда утихли первые объятия и поцелуи, Обнорский сказал ей:
— Кать, нам надо серьезно поговорить…
— Обязательно, — откликнулась Катерина. — Только не на бегу же… И времени у меня сейчас совсем нет — я тебя домой отвезу, и надо будет по одному делу смотаться… А вечером, в спокойной обстановке…
— По какому делу смотаться? — удивился Обнорский, потому что ни в первый его приезд, ни во второй никаких «срочных дел» у Катерины никогда не возникало.
Андрей, вообще, считал, что Катя сидит в Стокгольме очень тихо, ни с кем не общается, мало куда ходит… Впрочем, стоит признать, что он сам никогда не особо интересовался ее делами — и времени не было, и вообще, он считал, что Катерина сама расскажет ему все, что посчитает нужным… И тут вдруг — «дело», да еще возникшее в первый день его, Обнорского, появления в Стокгольме! Срочное, стало быть, дело… Андрей отнесся к ситуации весьма ревниво, как нормальный мужик-собственник, которому подсознательно хотелось, чтобы все «дела» крутились, в основном, вокруг его персоны — или хотя бы с учетом интересов означенной персоны…
— А что, у меня своих личных дел быть не может? — засмеялась Катя, снимая с сигнализации «СААБ», ожидавший их в многоэтажном гараже перед пятым терминалом.
— Может, может, конечно, — согласился Обнорский, залезая в машину и хватая Катю за руку. — А ну, колись быстро, что за личные дела?
— Ой, да вы никак ревнуете? — Катерина, прямо, вся сияла, видя раздражение Андрея. Веселое ее настроение объяснялось просто — ревнует, значит… если и не любит, то, по крайней мере, не безразлична она ему, и то — хлеб…
— Ну, и пожалуйста, — Серегин отпустил ее руки и откинулся в пассажирском кресле. — Может быть, мне, вообще, не стоило прилетать?
Катерина запустила мотор, выехала из гаража и, улыбнувшись, погладила Андрея по руке:
— Ну, не обижайся… Это — бизнес-дело, ничего особо личного… Просто компаньон мой попросил подъехать — он о чем-то посоветоваться хочет.
— Компаньон? Какой компаньон? Кать, кончай придуриваться, какой компаньон?!
Катерина удивленно пожала плечами:
— А я и не думаю придуриваться… Компаньон по фирме.
Обнорский помотал головой:
— По какой фирме? Ты толком можешь что-нибудь объяснить? Какая фирма? Какой компаньон?
Катя недоуменно улыбнулась:
— А что ты так разволновался-то? Есть здесь небольшая торговая фирма, в которой я имею долю… Точнее — Рахиль Даллет там долю имеет… Компаньон у меня швед, гражданин Швеции, но он — бывший русский швед, он из Союза сюда в восьмидесятых еще эмигрировал… Торгует фирма разными товарами, в основном — продуктами питания… Дело идет неплохо, денежки капают… Что тебя так удивляет?
— А… — сказал Обнорский, доставая сигарету. — А, собственно… А почему ты мне раньше ничего про эту фирму не рассказывала?
— Так ты и не спрашивал… — резонно заметила Катя, и на это возразить Андрею было нечего. Серегин помолчал немного, а потом спросил уже более спокойно — так просто, чтобы «прояснить ситуацию» до конца:
— А что там стряслось у твоего компаньона, что за срочная консультация?
— Не знаю, — ответила Катерина. — Он только что из Питера вернулся, по-моему, ему там какое-то предложение коммерческое сделали… Ну и — поскольку фирма наша общая — он хочет это предложение со мной обкашлять…
— Из Питера? — снова насторожился Обнорский. — А причем тут Питер, Кать? Питер-то тут причем?
Катя удивленно покосилась на Андрея и пояснила:
— Ну, как причем? Фирма-то наша в том числе и с Россией торгует, поставки через Питер идут…
— Что?! — Серегин чуть не сожрал Катерину глазами. — Поставки через Питер? Продукты? Значит — поставки идут через Морской порт, так?
— Ну да, — дернула плечом Катя. — И через порт тоже… А что такое-то?
Обнорский даже застонал от негодования:
— То есть, как это «ну и что»? Неужели не понимаешь? Я в прошлый раз чуть не свихнулся, устанавливая всех более-менее интересных фигурантов, так или иначе касающихся порта, а ты… У тебя, оказывается, есть своя структура, которая через этот самый порт гонит какие-то поставки — и ты мне об этом ничего не сказала… Ты что — не понимаешь, насколько эта информация может оказаться важной?
— Не понимаю, — покачала головой Катерина. — Таких фирм, которые что-то в Россию через Питерский порт поставляют — тысячи… Всех не упомнишь…
— Одно дело — чужие фирмы, и совсем другое — фирма своя… Ладно, Кать, давай не будем спорить и друг на друга наезжать — выяснилось и выяснилось, лучше поздно, чем никогда… Поставки продуктов, говоришь… Это интересно, это очень интересно… Здесь есть над чем подумать…
Обнорский закурил сигарету и уперся невидящими глазами в лобовое стекло. Его охватило странное возбуждение, какое-то предчувствие открытия, что ли… Андрею казалось, что еще совсем чуть-чуть — и в голове его все-таки сложится комбинация, над которой он безуспешно бился уже несколько месяцев… Однако преодолеть это «чуть-чуть» пока все же не удалось — Андрея бросало то в жар, то в холод, он даже зубы сжал, пытаясь таким образом стимулировать работу мозга, но…