И лишь экипаж «семь-три-пятого» в данную минуту не напрягался и никуда не спешил – Козырев и компания ждали возвращения бригадира, моложавая блондинистость которого отныне стала объектом насмешек в отделе как минимум на неделю. Иное дело, что содержание шуток, отпускаемых по поводу «новой внешности» бригадира, особым разнообразием, равно как искрометностью, не блистало.
Женщины в основном картинно закатывали глаза и игриво интересовались: «Мужчинка, а что вы делаете сегодня вечером?» Мужики были еще менее оригинальны и либо осведомлялись у Нестерова по поводу контрабандного товара «Титаник», либо плоско хохмили: «Сергеич, у тебя ус отклеился». Александр Сергеевич из вежливости улыбался, хотя ощущать себя эдаким вот клоуном было неприятно.
Это в прежние годы, когда вопросам персональной маскировки «грузчиков» уделяли самое серьезное внимание, такого рода карнавальность воспринималась как нечто обыденное. И, между прочим, с профессиональной точки зрения это было правильно. Теперь же, когда всю маскировочку составляют лишь кепки, очки да обшарпанные скрипичные футляры, в которых вместо скрипок хранятся пиво и бутерброды, пастижерские примочки на лице и голове коллеги-аксакала, ясное дело, смотрелись довольно дико. Потому-то все утро отдельческая молодежь и пялилась на Нестерова – вот только грустно, что в данном случае это она (молодежь) была «новыми воротами», а бригадиру, похоже, отводилась незавидная участь барана.
Александр Сергеевич отнюдь не бегом, не в панике и на истерике (мол-де: срываемся-едем-уйдет), а совершенно спокойно добрел до припаркованной у Финляндского вокзала машины. По дороге даже в ларек завернул, за сигаретами. Объяснение такой неторопливости у бригадира имелось, и для самого себя было сформулировано уже очень давно. Объяснение имело законченную форму постулата и гласило: «Двое гоняют – третий не мешай». Опыт показывал, что вести объекта днем, в центре города и тремя машинами – это все равно что втроем заниматься сексом с одной бабой. Нет, оно, конечно, в порнофильмах и не такое выделывают, но ведь и там во время самого процесса третий мужик, чаше всего, просто глазеет и пассивно ожидает своей очереди. Вот и экипажу Нестерова сегодня отведена точно такая же функция – «глазеть и ждать очереди». Хотя… По мнению бригадира, когда работа превращается в порнуху – это уже идеологически неправильно. Потому как все надо делать с любовью и не через… Ну, короче, вы понимаете…
– …Какие новости в эфире? Куда нынче везут нашего сибирского гостя?… Петергоф? Кунсткамера? Обзорная экскурсия по городу? – весело спросил бригадир, забираясь в салон «семь-три-пятого».
– Уже привезли, – отозвался Паша. – Как раз сейчас выгружаются.
– Во как?! Что-то они быстро. Раз так, одно из двух: либо в баню, либо…
– Точно, Александр Сергеевич, в кабак, – подтвердила Полина. – Ресторанчик на Шпалерной.
– А, знаю я это местечко. Мимо тыщу раз проходил, но вот внутри побывать так и не довелось. Интересно, как там насчет фейс-контроля – блондинов пущают?
– Пущают, туда всех пущают. На самом деле довольно заурядный ресторанчик: кавказская кухня, европейские цены и национальный менталитет.
– Национальный менталитет это как? – заинтересовался Лямка.
– Это худосочные студентки в стриптизе, хамоватые официанты в бабочках, использованные одноразовые шприцы в туалете и риск получить по физиономии после ноля часов, – пояснила Ольховская.
– И откуда это вам, Полина Валерьевна, такие подробности известны? Али водил кто? – с ехидцей в голосе спросил Паша.
После давешнего визита к Ладонину на Караванную эта самая ехидца при общении с Полиной у него пробивалась постоянно. Умом Паша понимал, что прежде всего это свидетельствует о его слабости, но, понимая это, он все равно ничего не мог с собой поделать. Короче, будем брать «не мытьем, так катаньем!» Иных аргументов, если честно, пока у него просто не было.
– …Точно так, Павел Андреевич, было дело, водил ухажер один. Такой, знаете ли… – неопределенно очертила
– Какой? – купился Паша.
– А тоже, как некоторые, все хрен с пальцем путал, – с неменьшим сарказмом парировала Ольховская, явно подразумевая под «некоторыми» Козырева.
– Ша, народ! Отставить разговорчики! Может, мне, как старшему, тоже будет дозволено высказаться? – встрял в перепалку молодых Нестеров, резонно опасаясь, что добром она может и не кончиться. – Значит, так: Павел, давай через мост на Литейный, оттуда – прямо. На Шпалерной днем парковочку фиг найдешь, поэтому прижмись, где бог пошлет. А уж мы там с Полиной ножками до точки прогуляемся, подывымось «шо це за идальня така?»…
– А я? Можно я тоже с вами пойду? – попробовал напроситься в попутчики Лямка.
– Забыл, чем закончился твой последний поход в заведение общепита? Вот, то-то же!! В машине останешься – будешь Козырева развлекать.
– Не переживай, Ваня, – подмигнула насупившемуся Лямке Полина. – Мы с Александром Сергеевичем еще одну зажигалку для тебя подмахнем.
– А вот этого не надо! – отрезал Нестеров. – Еще за прошлое огниво голова не отболела.
Плотность припаркованных в районе ресторанчика машин была даже меньше повседневной, из чего следовало, что нынешняя посиделка по случаю чудесного вызволения Ростика из «гестаповских застенков» носила камерный, почти семейный характер.
Метров за пятьдесят до точки опытный глаз Нестерова выцепил машину «семь-три-третьего», удачно втиснувшуюся между фургоном и микроавтобусом, а потому практически незаметную в пестроте и многообразии пасущегося на Шпалерной железа. А вот внимание Полины полностью сосредоточилось на стоящей у ресторана серебристой «Вольво». Ей вдруг показалось, что эту машину она уже видела раньше, и с каждым шагом подозрение лишь усиливалось.
– Александр Сергеевич, – Полина была так встревожена, что перешла на шепот. – Это та самая машина.
– Какая и где?
– «Вольво», A112МЕ. Видите? Это на ней меня увозили люди Ребуса. Только номера тогда были другие.
– Ты уверена?
– Да. Цвет, марка, антенна, а главное – зеленая подушка-крокодил на заднем сиденье.
– Возвращайся в машину, – быстро приказал Нестеров. – И носа оттуда не кажи.
– Поняла. Лямку к вам отправить?
– Не надо. Судя по тому, что все «грузчики» Пасечника толкутся на улице, а машины Каргина не видно, наблюдение внутри организовать не удалось. Так что нечего здесь лишний раз всем отсвечивать. Все, отвали. А я пойду, с Григорием парой слов перекинусь…
Пасечника Александр Сергеевич отыскал неподалеку, в зачуханной булочной-кондитерской. Николай Григорьевич с аппетитом поглощал сосиску в тесте, запивая ее не слишком привычным для себя напитком – пепси-колой.
– Что, на банкет не пустили? Пришлось перейти на подножный корм?
– Ага. Сказали, у них сегодня спецмероприятие, поэтому без галстуков не обслуживаем. И вообще – посторонних пускать не велено, потому как ресторан сдан в аренду до вечера и со всеми потрохами… Хочешь сосисочку?