– Премного благодарны. Позже. Как потопаем, так и полопаем. А Эдик где?
– На набережной перекрывает.
– Перекрывает или изображает активность?
– В принципе, там есть возможность из кабака задним служебным входом да через проходняки прямо на Робеспьера выскочить. Так что в данном случае Эдик действительно бдит (попрошу не путать с созвучным словом)… Да, слушай, я тут твоего знакомого встретил. Помнишь, майора из УБОПа, с которым вы этого же самого сибирячка месяц назад и брали?
– Кудрявцев?
– Во-во. Он самый.
– И где он?
– Да только что здесь крутился, контейнера тачек переписывал.
– Блин! Вокруг от количества «грузчиков» на квадратный метр уже и так глаза застит, так еще и инициаторы прискакали! Видать, ему без сводки НН совсем не засыпается, раз уж он завтрашнего утра дождаться не может… Вообще, если на это дело со стороны глянуть – это ж бред полнейший! Мы находим – они берут. Они выпускают – мы следим. А знаешь, что потом будет?… Потом, пока они будут анализировать – мы объекта маханем. А когда они, наконец, дадут задание крепить – мы будем в полной жопе. А все потому, что на паршивого баней не угодишь: ему либо жарко, либо не парко.
– Во-первых, не каркай. А во-вторых… Брось ты, Сергеич, сам ведь знаешь, что в УБОПе, что в УУРе, но в основном – они такие же бесправные твари, как и мы с тобой. Прикажут катать квадратное – будут катать. Это как у Юры Деточкина, привычка такая: ты догоняешь – я удираю, ты удираешь – я догоняю… [27] Да, слушай, мне Кудрявцев номер своего мобильника оставил, так ты на всякий случай перепиши, мало ли…
– Не надо, он у меня у самого где-то записан… Во, часом не твои голос подают?
Действительно, старшего «семь-три-третьего» запрашивал смотрящий за выходом «грузчик», который сообщил, что из ресторана вышел водитель серебристой «Вольво» и, похоже, собирается уезжать.
– Вова, это точно не объект?… Ну, тогда и черт с ним, – резюмировал Пасечник. – Пусть сваливает. Видать, плохо угощают, а пить за рулем не решается. Совестливый. А может, бабок на гаишников нет.
– Николай Григорьевич, спроси-ка у своего, в какую сторону «Вольво» пошла? – попросил Нестеров. – К Литейному?… «Семь-три-пятый», вызывает бригадир… Паша, в вашу сторону со Шпалерной сейчас будет выворачивать «Вольво»… Полина знает, какая, покажет… Поводите ее аккуратно, но не далеко, так, самую малость. Если что – кричите.
– Ты это зачем, Сергеич? – удивился Пасечник. – Нас же на связей не заряжали.
– Да так, надо одну идейку проверить. Да и мои пускай чуток разомнутся. Заодно стояночку поменяют.
Через пару минут Козырев отозвался:
– Александр Сергеевич! Мы за «Вольво» ушли направо на Робеспьера. Здесь у нас остановочка. Механик из машины не выходит, похоже, ждет кого-то… Во… Точно… У нас выход объекта…
– Вы «семь-три-седьмого» в окрестностях наблюдаете?
– Их здесь нет.
– Хорошо посмотрели?
– Нормально посмотрели.
– Ч-черт! Григорьич, узнай, где этих чертей носит? Тех, которые, по твоим словам, якобы сейчас не бздят, а бдят.
Заметив, что посетители булочной уже проявляют к ним нездоровый интерес. Пасечник вышел на улицу и уже там заголосил:
– «Семь-три-семь» бригадиру «семь-три-третьего». Эдик, ваша настроечка? В каком месте на набережной вы стоите?…
– Что за шум, а драки нет? – через некоторое время отозвался довольный голос Каргина. – Чего раскричались, отцы-командиры? Мы на Чайковского, в «Колобок» заскочили… Заканчиваем трапезу и возвращаемся на точку. Кстати, кому пирожков прикупить? Есть с мясом, с капустой…
– А не засунул бы ты себе эти пирожки знаешь куда?! – это в радиопереговоры двух бригадиров вклинился третий.
Поскольку Нестеров в данный момент находился рядом с Николаем Григорьевичем, его станция сейчас страшно фонила и, пугая прохожих, периодически издавала свистяще-ухающие звуки.
– Мои приняли груз. Там, на набережной. На твоей, кстати, точке.
– Во дела! – сказать, что Эдик был удивлен, – ничего не сказать. – Они же полчаса как за стол сели, небось еще до перемены блюд дело не дошло.
– Давай мотивацию поступков объекта ты потом проанализируешь, а?… Прими настроечку по «семь-три-пятому»: серебристая «Вольво», груз с механиком по Робеспьера вверх.
– Понял тебя, Сергеич. По набережной вверх. Все, не боись, мы их в два счета догоним, – с этими словами Каргин спустился с небес, то бишь из радиоэфира на землю и, расталкивая народ, кинулся к машине, оставив на кассе пакет с горячими пирожками.
– А Ростик, оказывается, далеко не дурак – классная у него придумка с кабаком получилась, – не без одобрения крякнул Нестеров. – Небось, не только наш Эдик, но и рубоповский Кудрявцев купился: народ-то на именинах наверняка, и правда, до вечера гулять будет, а именинник тем временем тихо и по-английски свалил. И отнюдь не в аэропорт… Николай Григорьевич, у тебя в машине местечко лишнее найдется?
– Для хорошего человека ничего не жалко. На худой конец – потеснимся, – обнадежил Пасечник. – Главное, чтоб твои, пока Эдик раскочегаривается, его не маханули.
– Ты за своих переживай, а за моих я уж как-нибудь сам отвечу…
Минут через десять на трубку Нестерову позвонили. К тому времени «семь-три-третий» борт, на котором временно гостил Александр Сергеевич, не сильно торопясь, но неизбежно сближаясь с остальными участниками пробега, катил по Лиговскому проспекту.
Звонила Полина:
– Подъезжаем по Лиговке к Московскому проспекту. Александр Сергеевич, я вот о чем подумала: раз уж это та самая «Вольво», так может, она объекта в тот же самый дом везет? Я имею в виду дом в Шушарах.
– Полинушка, а ведь это мысль! Умница! Сейчас попробуем это дело проверить. Если срастется – с меня шоколадка.
Восхищенный сообразительностью своей ученицы, бригадир расцвел, как маков цвет, и кивнул водиле Пасечника:
– Давай-ка, брат, сразу за мостом налево, по Витебскому уходи.
– Так ведь они прямо, на Московский проскочили?
– А мы с тобой налево, в обход двинем, – подтвердил Нестеров.
И, поймав недоуменный взгляд Пасечника, пояснил:
– Не боись, Николай Григорьевич, не потеряемся. Я, похоже, знаю, где сегодня нашему сибирскому гостю постель накроют…
Через полчаса молодые «грузчики» Пасечника пешим ходом встретили серебристую «Вольво» в Шушарах на улице Садовой, проведя ее vip-пассажира до печально известного Полине частного дома со сплошным двухметровым забором. Спустя два часа метрах в семидесяти от дома остановился крытый «армейский» ГАЗ-66 с табличкой «Пустой» на лобовом стекле. Водитель «газона» вылез из машины, тщательно закрыл дверцы кабины, проверил навесной замок фургона и, меся сапогами грязь, отправился в сторону шоссе, где в темноте уже зажглась неоном надпись – Motel.