Горенков взял себя в руки и стал прикидывать, что же ему могут инкриминировать и какими доказательствами подкрепить.
Соображал он хорошо и очень быстро понял, что дело — швах. Выстрел в руоповского офицера, скорее всего, останется недоказанным… А вот эпизод с банкиром раскрутят наверняка. Взяли с оружием. Наверняка — следили. Наверняка, Шмуль уже дает показания… Хреново дело!
И все же он решил пока молчать.
В пятнадцатом отделе провели совещание. Главным вопросом стал вопрос об Антибиотике. Брать его с ходу или повременить? Решили, что лучше всего направить к Палычу Шмуля с радостной вестью и звукозаписывающей аппаратурой на теле. Палыч, услышав о ликвидации Наумова, не сдержится и раскроет себя. В принципе, доказательств его вины уже хватало… Но Кудасов помнил, чем окончился арест Антибиотика в 1994 году. Тогда тоже казалось, что Палыч схвачен намертво. Но старый лис выкрутился. Поэтому сейчас Никита Никитич хотел собрать железные факты. Шмуля стали собирать в дорогу. «Рыбачки», которые уже неделю кайфовали на озере, получили команду встретить на следующее утро Никиту Кудасова и Шмуля.
Подполковник хотел лично допросить Антибиотика.
* * *
На ночь Антибиотик спустил с цепи собак. Псы были беспородные, но крупные, злые, чужака просто так не подпустят. Палыч посидел на крылечке, поговорил с собаками. Псы как будто понимали, слушали голос человека, склонив головы набок. Потом Палыч посмотрел на небо… Небо хмурилось. Наверно, к дождю.
— Видать, к дождю, — сказал король в изгнании псам. Почесал голую грудь в распахе дешевого спортивного костюма и продолжил «общение»: — Вот говорят про человека худого: собака. Справедливо? Нет, не справедливо. Потому что, если к собаке-то с лаской, — нет вернее существа на земле. А люди? Вот люди-то и есть волки. Сколько ты человеку добра ни делай — продаст, сука, и предаст. Потому что на зависти и подлости замесили тесто сие… Рвут друг друга зубами люто. За кусок жирный. И сколько добра ни делай… Пока ты в силе — хвостом перед тобой крутят. Да верить-то нельзя! Никому и никогда. Вот детей мне Бог не дал. Так и слава Богу за это. Детки-то родителей первые предают… А сколько раз меня предавали? Бессчетно. Те, кого за детей своих считал, кому доверял, в люди хотел вывести… Вот Катька-сучка, например. Спас ее от Гургена… спас. За это она мне уже много лет козни строит. И ведь добилась своего, тварь! Только зря думает, что кончился я. Я еще не кончился. Я еще сам их рвать буду. На куски рвать и раком ставить.
Палыч вдруг ощерил зубы и… зарычал. Псы смотрели на него тревожно, поджимали хвосты, скалились в ответ.
А еще на Палыча смотрели линзы бинокля. Но он этого не знал… Антибиотик рычал, псы скалились, человек, разглядывающий объект в бинокль, изумленно открыл рот.
* * *
Старший группы «рыбаков», капитан Сысоев, переговорил с Кудасовым по телефону и сказал:
— Все, мужики, отошла лафа.
— А что? — спросил старший лейтенант Петров.
— Завтра шеф приезжает, нужно встретить с поезда.
— А зачем приезжает? Не сказал?
— Думаю, что будем дедушку брать, — ответил Сысоев. — Отошла, мужики, лафа… не зря Кудасов едет к нам.
— М-да, — сказал Петров, — когда теперь в следующий раз такое задание будет? Сидишь на озере, ловишь рыбку, купаешься… я бы, мужики, этого дедушку до самой осени сторожил. Курорт!
— Ладно, Коля, ныть. И так уже неделю природой наслаждаемся. Давай-ка седлай своего мустанга и дуй в Анциферово. Надо это дело отметить. Завтра, может, уже не придется.
— Есть, — бодро сказал Коля, вскочил и пошел к «четверке». Вскоре он уехал. А когда вернулся через сорок минут, в котелке уже кипела уха.
Оперативники прожили в палатках на берегу озера неделю. Меняясь, по очереди наблюдали за домом Шмуля в бинокль. Никаких значительных (и незначительных тоже) событий не происходило. Контроль за Палычем слабел и из постоянного превратился в периодический… А чего там смотреть-то?
В эту, последнюю, ночь контроля за домом не было вовсе. Опера раскатали литр водки под уху, посидели у костра до начала дождя и разбрелись по палаткам. Петров, чья очередь была в эту ночь дежурить, лег с биноклем на надувной матрас, накрылся плащ-палаткой и вскорости заснул. Под шум дождя спалось хорошо.
А на противоположном берегу озера Белого шестеро мужчин не спали. Они ждали, пока погаснет окно у Палыча и притупится внимание наблюдателя «рыбаков».
В начале третьего ночи два автомобиля с невключенными фарами подъехали к окраине поселка Глызино. Четыре фигуры в камуфляже вышли бесшумно из машин и двинулись под дождем к дому Шмуля.
* * *
После ночного ливня на дороге стояли лужи. «Четверка» бойко катила по грунтовке, разбрасывая фонтаны воды. Сысоев вез Кудасова и Шмуля в Глызино… Все выглядело естественно: с утра двое «рыбачков» поехали в Анциферово «за опохмелкой». На станции купили самогону и пива. Аккурат подошел поезд. Никита Никитич и один из «рыбаков» поменялись местами: «рыбак» занял место Кудасова в поезде, а подполковник — место в «четверке». У них были одинаковые куртки, бейсболки и очки. Замены никто не заметил. А Шмуль «набился» в пассажиры. Спросил: не в Глызино ли едете?
— Туда, отец.
— Может, подбросите?
— Падай, старче, довезем.
И вот теперь «четверка» катила по грунтовке, окруженной лесом. В опущенное стекло доносился запах листвы и хвои. Никита Никитич с удовольствием вдыхал чистый утренний воздух, расспрашивал Сысоева. Тот лаконично отвечал: все в норме. Палыч живет тихо, ходит на прогулки, иногда ловит на удочку окушков. С соседями общается мало… В общем — все о’кей. Тишь, гладь и божья благодать.
Кудасов высказался в том духе, что, мол, хорошо, и стал инструктировать Шмуля о порядке пользования портативным магнитофоном. Это был уже третий инструктаж, и Шмулю уже изрядно надоело, но он слушал терпеливо. Вторая часть инструктажа была посвящена построению диалога с Антибиотиком. И это тоже уже дважды «проходили», однако Кудасов здраво полагай, что хуже не будет.
— Главное, — напомнил он, — чтобы из вашего разговора было очевидно, что Виктор Палыч заказывал именно убийство. Именно банкира Наумова. Двусмысленностей и недоговоренностей быть не должно. Все понятно, Илья Васильевич?
— А наши договоренности остаются в силе? — хмуро спросил Шмуль, механически ощупывая диктофон под одеждой.
— Конечно. Ты сработай чисто и тебе зачтется.
Тем временем подъехали к поселку. Здесь Шмуль вышел и пошел к своему дому, а «четверка» руоповцев поехала направо — к озеру.
— Думаете, справится, Никита Никитич? — спросил Сысоев.
— Должен справиться, Костя, — ответил Кудасов. На самом-то деле он совершенно не был в этом уверен. Палыч хитер, осторожен и запросто может Шмуля раскусить. Тогда ситуация осложнится. Но формальный повод для задержания Антибиотика все равно есть — живет-то Палыч с чужими документами.