Горделадзе или его «Украинские вести» упоминались прямо или косвенно в десяти эпизодах. Кроме того, несколько раз упоминались другие журналисты или издания, которыми был недоволен президент… Слава Богу, никто из них не пропал.
Однако «кассеты Стужи» производили очень мрачное впечатление.
* * *
Теперь, после гибели Зайца, его место занял Оськин. Надо сказать, что Николай Павлович давно об этом мечтал, но отдавал себе отчет, что навряд ли… Навряд ли когда-нибудь он займет место Зайца. Бывший комитетский подполковник по всем профессиональным показателям явно превосходил милицейского майора. Плюс ко всему с Хозяином Заец работал уже очень давно и пользовался его доверием. Не безграничным, но высоким…
Николай Павлович Оськин не особо рассчитывал, что когда-либо займет место своего шефа… Но все вдруг изменилось — мгновенно, за несколько минут. В какой-то мере все это стало результатом целой цепочки случайностей, а уж если по-честному — ошибок, совершенных людьми Оськина. И в какой-то момент, когда стало очевидно, что груз этих ошибок слишком тяжел, Оськин понял: счет предъявят ему. И тогда он принял решение: перевести стрелки на Зайца. Он никогда бы не посмел этого сделать, если бы не чувствовал молчаливой поддержки своих бойцов… Он посмел — и все получилось!
Когда Оськин шел на первый свой доклад к Хозяину, он понимал, что Хозяин скорее всего ему не поверит. Но отступать было поздно, некуда было отступать. Николай Павлович пришел на доклад к Хозяину и доложил, что Константин Григорьевич в процессе проведения оперативно-профилактических мероприятий в районе города Тараща наделал немало странных шагов. В том числе лично освободил от наручников фигуранта разработки Шустрого. Затем потребовал освобождения фигуранта Араба, после чего скрылся вместе с ними на своем автомобиле… Конечно, Хозяин был в шоке. Конечно, он не поверил. Но и выбора у него тоже не было: коней на переправе не меняют. Но даже если бы Хозяин захотел «поменять коней», то не смог бы — не было никаких запасных «коней»… Под руками Хозяина была только та команда, которую за четыре года создал Заец.
Нынче она оказалась обезглавленной. Хуже всего было то обстоятельство, что многие вопросы замыкались на Зайца… С его смертью обрывались некоторые контакты, некоторые очень важные связи в эсбэушной среде и в среде криминальной. Восстановлению они почти не подлежали.
После доклада Оськина Хозяин откровенно запаниковал. Он накричал на Оськина, назвал его провокатором, сказал, что знать ничего не знает ни про Таращу, ни про «оперативно-профилактические мероприятия», ни про Шустрого, ни про какого-то там Араба… Оськин понял, что Хозяину страшно. Может быть, даже страшней, чем самому Оськину. Он пожал плечами и покинул кабинет.
Вечером Хозяин пригласил его для беседы. В течение полутора часов он очень осторожно беседовал с Николаем Павловичем. Зондировал, что тот знает. И остался в целом доволен: с одной стороны, Оськин знал кое-что и был в достаточной степени замаран… С другой, он многого не знал. Он ничего не знал об операции «Почтальон», например. Да и вообще, информирован был однобоко.
Конечно, от него следовало избавиться, так как события показали: ненадежен Оськин, ненадежен. Но заменить даже это «слабое звено» было нечем. Поразмыслив, Хозяин пришел к выводу, что, в общем-то, произошедшее даже к лучшему. Дело вышло на финишную прямую. Теперь уже никто — ни питерская бригада, ни СБУ вместе с ФБР и Интерполом, ни сам Господь Бог, изменить ничего не смогут. Дело фактически сделано, и Заец уже не нужен. Более того — он опасен.
Так или иначе, а с Зайчишкой все равно пришлось бы распрощаться. Причем именно тем способом, которым это сделал Оськин. «…Что ж? Значит, судьба», — подвел итог Хозяин и вернулся к Оськину:
— Ну-с, Николай Палыч, ситуация очень непростая. На время отсутствия Константина Григорьевича (Оськин удивленно вскинул глаза, встретился взглядом с Хозяином… ПОНЯЛ)… Куда Зайчик пропал? Не загулял ли?… На время отсутствия господина Зайца я прошу вас взять на себя его обязанности: обеспечение безопасности, работа с персоналом… Ну вы же знаете?
— Понял, Матвей Иваныч, — сказал Оськин.
Он действительно кое-что понял: Хозяин шифруется, маскируется, осторожничает… Он всегда был такой. Сам Оськин, например, ни разу не получал от Хозяина приказы на совершение каких-либо незаконных действий — все подобного рода директивы спускались через Зайца. Но теперь-то Зайца нет. Как, интересно, ты, Матвей Иваныч, будешь теперь крутиться? Не все же словоблудием заниматься? Когда— то придется КОНКРЕТНЫЕ вещи говорить… Как ты будешь крутиться, Хозяин?
— Ну коли уж вы нашли время меня посетить, то, Николай Палыч, я вас не отпущу, пока в баню не сходим, — сказал Хозяин в тот вечер.
А уже в сауне (Оськин знать не знал, что прямо за кабинетом есть сауна) Хозяин сказал открытым текстом:
— В общем, так, Палыч. С питерскими вы напортачили…
— Матвей Иваныч, тут, видите ли…
— Не вижу. Не знаю. И знать не хочу. Больше на пушечный выстрел к ним не подходить… Ну их на хер! Наружку снять, оставить только электронный контроль. Мне докладывать ежедневно. Понял?
— Понял.
— Предашь — зарою, — сказал Хозяин и посмотрел на Оськина так, что стало майору холодно в горячей сауне.
Тогда он впервые подумал:
— А хорошо ли, что он, Николай Оськин, занял теперь Зайцево кресло?
* * *
…Оськин вошел в кабинет Хозяина со скорбным лицом.
— Здравствуй, Николай Палыч, здравствуй… Ну что там? Был?
— Был, Матвей Иваныч… Опознал. Без сомнения — Заец. Константин Григорьич. Сотрудники милиции считают: разбойное нападение.
— Да, наступает криминал, понимаешь ли. Пора положить этому предел. Поставить заслон… Это общенациональная задача.
Хозяин остановился посреди кабинета, зорко посмотрел на Оськина и сказал:
— Беда, беда… Ты уж, Николай Палыч, возьми-ка, брат, на себя организацию похорон. — Хозяин чуть-чуть помолчал и произнес совершенно двусмысленную фразу: — Ты это дело начал, ты уж и доведи до конца.
Оськин промолчал, а Хозяин сверкнул глазами и буднично спросил:
— Ну, что у нас по текущим делам?
— Все в порядке… Даже, я бы сказал, замечательно.
— Что же замечательного?
— Вот кассетка, Матвей Иваныч, — сказал, доставая из кармана пиджака кассету, Оськин. — Если бы вы нашли время послушать…
— Стоп! — сказал, поднимая руку останавливающим жестом, Хозяин. — Что на кассете?
— Питерская бригада… Самая свежая информация.
— Быстро, в двух словах — что они там несут?
— Решили, что здесь им делать больше нечего. Собрались домой.
— Ага! Вот так, значит? — оживился Хозяин. — Ну-ка, дай ее сюда.
Оськин подал кассету, Хозяин достал из стола портативный диктофон, вставил кассету и поднес машинку к уху… слушал внимательно. Спустя десять минут сказал: