Какая странная ирония судьбы! Встретить женщину, которая, можно сказать, соответствовала юношеским грезам – и при этом четко осознавать, что не можешь ей ничего дать… Ничего из того, что мужчина должен давать женщине – не в физическом, разумеется, смысле… Капитан Числов всегда считал, что мужчина должен завоевывать разные жизненные блага именно ради того, чтобы предложить их потом своей женщине, И если она их принимает, понимая, какой ценой они достались мужчине, – вот тогда отношения складываются гармонично и нормально. А что можно бросить к ногам такой женщины, как Анна Дмитриевна? Свое желание попользоваться тем, что она уже и так имеет? Альфонсизм какой-то… Но она же не виновата, что богата! Нет, конечно, не виновата. И вообще, никто не виноват. Разве виноват тот, кто раньше тебя успел бросить сокровища к ногам женщины, которая, как потом выясняется, была женщиной твоей мечты. Правда, ты даже не знал о ее существовании… Никто ни в чем не виноват. Просто ирония судьбы.
Вдруг резко зазвонил телефон. Числов вздрогнул, трубку, разумеется, снимать не стал – не у себя дома, чай… Телефон звонил очень долго – замолкал, перезванивал, снова звонил через три прозвона, через два… Было такое ощущение, что звонивший точно знал – кто-то находится в квартире и ему очень надо что-то сказать. Но Числов так и не снял трубку. Не снял – хотя звонок был адресован именно ему, но капитан, конечно, не мог этого знать… Это звонила Анна – она задерживалась и хотела предупредить, она очень нервничала, но не задержаться – не могла. Бизнес – штука серьезная, плохо сочетающаяся с разными «сантиментами»…
…Прошел час, другой, третий… Числов начал уже откровенно маяться… Он уже и книги в шикарной библиотеке полистал, и с музыкальным центром повозился, и видеокассеты поперебирал. Анны все не было. Время от времени звонил телефон, а потом квартира вновь затихла. Сергей уже сам себе начал казаться каким-то призраком… Нехорошо получилось, что Анна задержалась, очень нехорошо. И нехорошо, что Числов был один в ее квартире, лучше бы он по Эрмитажу ходил, картины и скульптуры разглядывал бы… Меньше разных плохих мыслей в голове появилось бы… В Аниной квартире картин, конечно, тоже хватало, но эти картины, скорее, способствовали рождению черных мыслей…
А мысли эти были вовсе даже и не неожиданными – закономерными они были… Чем дольше слонялся Числов в одиночестве по огромной квартире, тем яснее он понимал свою в ней чуждость и, если хотите, даже неуместность… Был момент, когда капитан решил было уйти – но посчитал это неудобным – не попрощаться, не сказать «спасибо». А еще он все время прокручивал в голове сцены знакомства с Анной и вообще всего вчерашнего вечера – и видел сам себя каким-то провинциальным валенком, каким-то жалким и убогим. А убогим и жалким Числов себя ощущать не любил…
Прошел еще час. Капитан уже откровенно злился: «Что она о себе думает? Денег много, так что – можно вот так человека, как блоху, в коробочку… А может, с ней случилось что… Да нет, что тут может случиться… Это просто… Манера богатых – бедные всегда подождут, дела богатых – поважнее».
И все же капитан не выдержал и позвонил Дылеву, чтобы тот узнал у своей Елены Андреевны мобильный телефон Ани… Но телефон Дыли был выключен…
Тут Числов вспомнил о просьбах Веселого и Грызуна позвонить их матерям – ему даже стыдно стало, что он вспомнил о солдатских просьбах так поздно…
…На разговоры с матерями он потратил еще почти час, и, конечно, настроения они ему не подняли. Он врал, в соответствии с «легендами» сыновей, о спокойной и безопасной службе, но трудно обмануть материнские сердца… И капитану пришлось слушать материнские рыдания и врать, врать… Врать и вспоминать маму снайпера Крестовского… Конечно, матери готовы были ехать куда угодно, чтобы послать с капитаном гостинцы своим сыночкам – но Числов даже не мог им назначить встречу. Где ее было назначить? В квартире Ани, из которой он еще не знал, когда выберется? Или на следующий день – с утра на кладбище, с которого он должен был прямиком ехать на аэродром? Нет, теоретически можно было, конечно, договориться на очень раннее утро в госпитале, но… Но не было сил у Числова заглядывать в глаза солдатских матерей… И он обеим солгал, что улетает прямо сейчас…
А от этой лжи на душе совсем паршиво стало. Он нашел на кухне бутылку водки и уже совсем собрался накатить стакан, но остановился. Сам себя остановил, решил, что не дело это… Без хозяйки пить… Ясное дело, что она с этого стакана не обеднеет, но… В общем, черти ворочались в душе капитана Сергея Числова.
Аня появилась уже поздно вечером, когда Сергей полностью «дошел до ручки». Она влетела в квартиру, увидела его лицо и не дала сказать даже слова:
– Прости, Сереженька! Ну прости. Действительно серьезная проблема была… Я… Сережа, ну пожалуйста.
Он ничего даже вякнуть не успел – Анна закрыла ему рот поцелуем. Числов попытался высвободиться – да не тут-то было. Что называется – не на такую напал. Вернее – это она на него напала. Капитан обалдел и растерялся от такого натиска.
– Аня, подожди, Ань, – что-то пытался он такое проблеять, она не отвечала, в том числе и потому, что уже не могла – рот, извините, был занят…
В общем, капитан ВДВ, можно сказать, был просто изнасилован, хотя, конечно, он не особо сопротивлялся. Но некий шок Сергей все же испытал – до сих пор в отношениях с женщинами ему не приходилось выступать в таком вот… откровенном «пассиве»…
Когда все закончилось, они долго лежали на пушистом ковре молча. Вот только молчали они по-разному: Аня блаженно, а Числов – угрюмо.
Мужики, они ведь вообще непосредственно после соития более чем женщины склонны к мрачности. И – к желанию убежать куда-нибудь побыстрее…
Наконец Числов встал и начал искать сигареты, инстинктивно оттягивая момент прощания. А он решил попрощаться. Интересна, мила и желанна была ему эта женщина, да вот, что делать – не ровня, ни по каким критериям, а быть в «пассиве» Числов не желал просто на инстинктивном, на подсознательном уровне… В Анне он почуял силу – а значит, и опасность. Испугался капитан, что успеет отравиться этой невероятно шикарной женщиной, отравиться сладко, так, как травятся сверхдозой наркоты… Однако и на этот раз он не успел ничего сказать – снова Анна его опередила. Она перевернулась на живот и сказала спокойно и серьезно, как о вопросе решенном, а стало быть, не подлежащем обсуждению:
– Сережа… Я подумала… Подумала хорошо. И не только подумала, но и… почувствовала, если хочешь. В общем так: ты завтра никуда не едешь.
У Числова даже сигарета изо рта выпала, по счастью, он не успел ее прикурить:
– Как это?… У меня завтра – похороны, и оттуда – сразу на аэродром… Я, знаешь ли, пока еще в армии служу…
– Вот именно что «пока», – живо парировала Анна Дмитриевна. – И этот вопрос решается без проблем, поверь мне. Никакого дезертирства, все будет законно и правильно, у меня достаточно возможностей в Москве.
– Не сомневаюсь, – прошептал Числов, но Анна его даже не услышала, продолжая развивать свою мысль:
– А похороны эти… Неужели без тебя там никак? Ты же, наверное, этого солдатика почти и не знал?