– Передайте товарищу Гамернику, что пришел Валера. Когда спросит, какой Валера, скажите, что недостреленный.
Охранник пару секунд смотрел на него, потом молча вышел из-за стойки и ушел в глубь коридора, хотя, наверное, мог все услышанное транслировать и по телефону. Через полминуты он вернулся с мужчиной в костюме, видимо, более старшим сотрудником службы безопасности. Мужчина не стал здороваться, а вместо этого сразу предложил осмотреть карманы Штукина. Валера понимающе кивнул:
– Ясное дело – на предмет колюще-режущих…
Первый охранник хамски хохотнул:
– Мусор, что ли?
Между тем второй, не тратя времени даром, начал похлопывать Штукина по карманам.
– Ментом был, не скрываю, – задумчиво сказал, будто самому себе, Валера. – А мусором – никогда!
Штукин быстро снял куртку и повернулся к мужчине в костюме спиной. Тот легко, будто нехотя, похлопал его по спине и ногам и жестом пригласил следовать за собой.
Коридор был очень длинным, а кабинет Гамерника располагался в самом его конце, после двух поворотов. Огромная приемная с сексапильной секретаршей, двойная дверь – Штукин и оглядеться не успел, как оказался в просторном кабинете. Гамерник сидел не за своим рабочим столом, а сбоку, за журнальным столиком. Перед ним на тарелочке лежала маленькая дыня-колхозница, которую он аккуратно резал изящным ножичком.
Здороваться Гамерник не стал – видимо, в его офисе это вообще не было принято. Вместо приветствия хозяин кабинета сказал:
– Вы меня заинтриговали, хотя я ничего не понял.
Штукин не стал нарушать традиций и вместо здравствуйте ответил так:
– Интрига есть там, где отсутствует информация. А тут – какая уж тут интрига! Все вы поняли. Но моя тирада выглядит, как некий вызов, а я бы этого очень не хотел. Так что – позвольте присесть и перейти к делу. Сергей Борисович, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – настороженно ответил Гамерник и положил ножичек на стол. – Милости прошу. Располагайтесь.
Валера взял стул и присел к тому же журнальному столику, разглядывая Гамерника в упор. Хозяин кабинета был примерно одногодком Юнгерова, но как же сильно они отличались друг от друга! Юнгеров – тот был жилистым, красивым, с лицом, на котором читалось много разных историй, но историй мужских и интересных. А Гамерник производил впечатление неприятное, несмотря на ухоженность, его фигура была уже настолько оплывшей-опухшей – видно было, что он предпочитает массаж спортзалу. Его тщательно причесанные волосы все же не скрывали маленькую лысину на макушке. Одет Гамерник был очень дорого и не крикливо, а вот кабинет его выдавал отсутствие вкуса – в нем царил полный китч – от подлинника картины кого-то из передвижников до каких-то странных фигур в стиле «хай-тек».
Штукин обворожительно улыбнулся своему неприятному собеседнику и сразу перешел к делу:
– Итак, меня зовут Валера, и свои контактные телефоны я при необходимости оставлю. Вся история началась тогда, когда я вышел из лифта, где остались три мертвых тела. Потом меня уволили из уголовного розыска, где я до того нормально работал. После увольнения я начал работать у Юнгерова. Через некоторое время я, не прилагая никаких усилий, потому что произошло это случайно – узнал, как все случилось с этим лифтом и почему. Хотя насчет «почему» – врать не буду, мотив я узнал… м-м-м… тезисно. Но меня мотив, честно говоря, не особо и волновал. А дело было так: вы, Сергей Борисович, нашли двух парней (надо признать – не последних в своем деле, это, кстати, – комплимент), которые и порешили моих знакомых. Но Денис Волков остался невредимым. Я – тоже, хотя я-то в этой истории вообще никого не волновал. Именно это обстоятельство меня очень сильно задело, и поэтому я пошел на задний двор и зачерпнул лопатой целую кучу навоза… Вонючего такого. И вот я здесь. Если коротко – то это все.
Гамерник, ничего не отвечая, взял ножик и снова начал ковыряться в дыньке. Штукин некоторое время понаблюдал за этим не очень интересным процессом, потом усмехнулся:
– Если бы я снимал кино, то в этой сцене вы бы велели какому-нибудь злобному мексиканцу: «Убей его!», но я кино не снимаю. Поэтому, признаюсь, немного слукавил насчет того, что на задний двор за навозом ходил один. Со мной туда заходили еще некоторые сотрудники уголовного розыска, в отличие от меня – действующие, а не уволенные.
Гамерник оторвался от дыни и скучным голосом сказал:
– Если бы я снимал кино, то я спросил бы «сколько?». Но я не снимаю кино. Поэтому – продолжайте, а то я пока сюжет не до конца понимаю. Вы ведь, кажется, сюда один пришли, без взвода «малиновых околышей»?
– Я пришел с предложением, – пояснил Валера, и брови хозяина кабинета вернулись на исходное положение.
Гамерник неторопливо встал, подошел к своему рабочему столу и включил громкую связь:
– Попрошу чая и тишины!
Затем он повернулся к Штукину:
– Вы любите конфеты «Мишка косолапый»?
Валерка от неожиданности даже чуть растерялся:
– Н-не знаю… А это вы к чему?
– К чаю, – объяснил Гамерник. – Это я без намеков. Просто к чаю у меня конфеты «Мишка косолапый».
«А он очень даже не дурак!» – подумал про себя Штукин. Но вслух сказал о конфетах:
– «Мишка косолапый» – лучше «Сникерса».
Гамерник понимающе кивнул и с той же интонацией, с какой спрашивал о конфетах, задал новый вопрос:
– А в книжном магазине вы за мной так неуклюже следили или же расшифровались специально?
Валерка врать не стал:
– Ни то, ни другое. Это была просто случайность.
– Мэй би, мэй би, – протянул Гамерник, демонстрируя свое знакомство с английским языком. В этот момент вошла секретарша с подносом. Пока она расставляла чашки и вазочки, Валерка внаглую очень внимательно разглядывал ее ноги, почти не прикрытые короткой юбкой. Гамернику это было неприятно, но он умудрился почти никак не проявлять это внешне. Правда, когда секретарша вышла, в голосе хозяина кабинета достаточно явственно прозвучали нотки раздражения:
– Можно я задам тебе пару вопросов?
Ответить Валерка не успел, видимо, вопрос был риторическим, точнее – просто прелюдией к настоящему вопросу:
– Юнгеров – хороший человек?
Сергею Борисовичу снова удалось удивить Штукина, который, пожав плечами, ответил якобы по-английски с последующим переводом.
– Хум хау – в том смысле, что: кому как, он человек.
– А я?
– А вы другой человек.
– Ну-ка, ну-ка… А поподробнее?
– А поподробнее – вы друг без друга не можете, наверное. В этой никем не оговоренной весовой категории других участников соревнования больше нет.
Гамерник улыбнулся и взял свою чашку, но отхлебнуть не успел – рука дрогнула и несколько капель чая упали на костюм. Сергей Борисович досадливо скривился и поставил чашку обратно на блюдце.