Струге очень хорошо понимал. Так хорошо, что его об этом можно было даже не спрашивать.
– Скажи мне, Паша, ты действительно этого парня вспомнил только сейчас?
– Я клянусь, Антон Павлович!.. – Лицо Левенца пошло такими бордовыми пятнами, словно его уличили в карманной краже из школьной раздевалки.
Лукин делал свое дело безошибочно. Никогда он не подставил бы своего судью в том случае, о котором сейчас шла речь. Адвокат может писать на своей бумаге какие угодно вещи. Что, собственно, и делается повсеместно. Другое дело, как к этому относится мудрый руководитель. Для Левенца наступил момент истины. Струге уже сейчас мог смело утверждать, что служебная проверка, организованная Лукиным, сделает свое дело. Точнее, не проверка, а тот, кто в Центральном суде будет ее проводить. В том, что эта трудная, ответственная и почетная работа будет предложена Кислицыну, Антон не сомневался. Игорь Пантелеевич, который уже давно смотрит голодным волком в сторону областного суда, расстарается, как для себя. Хотя почему – «как»? Для себя и расстарается. Над головой Паши Левенца, молодого судьи, еще даже не почувствовавшего вкус работы, занесен топор только по одной причине. По причине того, что он решил общаться со Струге.
Дело Решетухи, и без того сложное и темное, соскользнуло с устойчивой поверхности и, набирая скорость, понеслось вниз по наклонной полированной плоскости...
Из-за этого дела Левенец сошелся со Струге, из-за него же сейчас, в течение ближайших двух-трех месяцев – все зависит от проворности подчиненной Лукину квалификационной коллегии – потеряет работу. Есть ли в мире еще более удобные объекты для незаконного притеснения, нежели судьи, неприкосновенность и независимость которых предусмотрена законом?! А Паша даже не понимает, из-за чего сыр-бор и как близко от гибели он находится...
– Только не совмещай воедино два понятия, – предупредил Антон. – Дело Решетухи – отдельно, и твой приговор – также отдельно. Только так. Ты просто «попал» Лукину в тот момент, когда рассматривал дело Андрушевича. Где ты перешел дорогу Игорю Матвеевичу, Паша?
– Я не знаю, – пробормотал убитый горем молодой судья. – Я правда не знаю.
А Струге знал. Левенец терпит бедствие из-за одной лишь мелочи. Из-за того, что до Лукина донесся слух о взаимоотношениях свежеиспеченного судьи с Антоном Павловичем. Вместе с Левенцом из Центрального суда уйдет желание докопаться в деле Решетухи до истины. Андрушевич будет оправдан, либо, наоборот, его из зала суда выведут в наручниках. На этом все и закончится. Не случится главного – не будет установлена истина. Если не в тексте приговора, то хотя бы – осознанно-молчаливая. И невозможно будет ничего потом сделать для того, чтобы правда взяла верх.
– Николаев уже сказал, кто будет проводить служебную проверку?
– Кислицын. – Левенец, на какое-то мгновение погрузившийся в себя, вновь обрел надежду. – Я думаю, что Игорь Пантелеевич разберется в ситуации. Он, кажется, неплохо ко мне относится...
– Успокойся. – Антону было больно смотреть, как мучится молодой коллега. – Иди к себе и выпей горячего чаю. Кислицын появится у тебя в кабинете с папочкой в ближайшие полчаса. А теперь слушай меня внимательно... – Антон Павлович приблизил свое лицо к Левенцу. – Что бы он тебе ни говорил, что бы ни сулил и чем бы ни запугивал, не пиши никаких бумаг с названием «объяснительная». Не вздумай на бумаге давать какой-то расклад. У тебя появился шанс поиздеваться над лжеправосудием. Затребуй у Кислицына приказ, в котором он назначен руководителем служебной проверки. Приказ председателя суда для производства подобных действий должен существовать в обязательном порядке! Мне интересно посмотреть, как Николаев сформулирует этот приказ. «По факту проверки приговора, вынесенного судьей Левенцом»? Очень мило. Если такая бумажка появится у тебя в руках, ты на них выспишься. Судья никому не отчитывается за вынесенные приговоры и принятые решения. Он независим, Левенец, понял? Пусть попробуют усмотреть твою корысть без твоего участия! Я надеюсь, ты вынес грамотный приговор?
Левенец пожал плечами:
– Думаю, да. Только за этим ли станет вопрос, когда каша заварится?
– Эта каша тебя не волнует! Пусть кроты Лукина ковыряются и ищут по этому факту криминал. Пусть твой приговор вынесен с нарушением процедуры, главное, чтобы он был верен по сути. И теперь – второе. Если все-таки Кислицын предоставит тебе такую бумажку, потребуй с нее копию – ты имеешь на это право, и напиши ему справку. Так и пиши – «Справка»! «Председателю Центрального суда Николаеву»! «Решение по факту такому-то вынесено в соответствии с ныне действующим законодательством»! Точка! Ты понял меня, Паша?! Вот так...
Глядя, как в душе Левенца вспыхивают искорки жизни, Струге перестал давить.
– А сейчас иди и выпей чаю. Ты похож на котенка, на которого выплеснули ведро помоев. Наращивай шкуру, Левенец. Она тебе еще пригодится. И... И начни ты курить, Паша! Сразу исчезнет эта предательская краснуха со щек! Будешь вечно желтый и неаппетитный, не вызывающий ни у кого желания схавать тебя за рупь двадцать...
Вспомнив о своих утренних подозрениях, Антон снова вскинул вверх брови:
– Ты говорил, что очень аккуратный и у тебя даже газетки одна к одной в нише лежат?
– Верно, – подтвердил Левенец.
– Тогда принеси мне завтра, пожалуйста, две терновские газеты с двумя телевизионными программами за две последние недели декабря. Принесешь?
– Не вопрос. Только я не пойму...
– Тогда договорились, – оборвал Антон Павлович. – А сейчас иди и не мешай мне работать.
Проводив молодого судью до самых дверей, Антон улыбнулся и пододвинул к себе заброшенное по приходе Левенца дело.
Шебанин вырулил на стоянку такси перед зданием вокзала, заглушил двигатель и повернулся назад.
– Значит, так. Кандыбина все знают?
«Все» – это Тушкан и Балу, которые сидели на заднем сиденье и нервно курили сигарету за сигаретой. Их пока радовало лишь то, что Яша был трезв. Мысль о пяти банках «Туборга», которые тот выпил в киоске Решетухи, им в голову не приходила, да и не могла прийти. Яша посасывал таблетку «антиполицая», но «браткам» казалось, что Яша сосет леденец. А Кандыбина они знали очень хорошо. Этот шустрый малый «щипал» на вокзале с ловкостью Кирпича из детективного сериала братьев Вайнеров, был двести пятьдесят раз пойман за руку, но по причине того, что кошелька в этой руке еще не удавалось зафиксировать никому, Кандыба уже добрый десяток лет отделывался лишь легким испугом.
– Если знаете, то вы не удивитесь тому, что именно он «цинканул» мне о том, что сегодняшним утром видел на вокзале типа, похожего под мое описание.
Балу и Тушкан с недовольством отметили про себя тот факт, что, пока хозяин был один в своем кабинете, он не спал, а работал в поте лица.
– Так вот, чтобы вам самим не отсвечивать тут, как фонарям, найдите мне пару «пехотинцев» из своих. И эти пехотинцы пусть бродят по всей территории вокзала и высматривают... Ну, вы знаете кого. Всякий раз, когда перед ними нарисуется конопатая худая рожа, они должны брать этого ущербного за ноздри и вести к «Ягуару». К лобовому стеклу, если быть более точным. Чтобы я видел, кого они мне привели. Все, вперед...