Все обернулись на стук в косяк.

Оперативники быстро шагнули к двери, заслоняя вид внутри комнаты. На пороге стоял невзрачный старикашка и поправлял на голове кожаный треух.

– Я это… Тут парнишка прибегал, хозяев спрашивал. А я в загоне был, потому ничего не знал. Мне соседка сказала, что милиции помощь оказать надо. Я и пришел.

– И с чем пришел, отец? – прищурился Земцов.

Старикашка шмыгнул носом, пытаясь сквозь оперов разглядеть интерьер. Впрочем, догадаться, что здесь произошло, было нетрудно. «Кавказец» у крыльца, и кровь на снегу, словно выплеснутая из полного ведра, говорили сами за себя.

– Час назад к Татьяниному дому машина подъезжала.

– Что за машина? – ускорил процесс соображения Земцов.

– Большая такая. Синяя. С черными колесами.

– Было бы странно, если бы было наоборот, – отрезал я. – Дед, ты видел, кто выходил из машины и кто потом в нее садился? И… с кем?

– А как же! Я, парень, в войну снайпером был. Тело дряхлеет, а глаза – как у сокола. Трое молодцев вышло, зашли в дом. Я как раз у своего крыльца снег сгребал. Через минут пять вышли, сели в машину и уехали.

– С кем они в машину сели?! – Я с трудом сдерживал свои чувства.

– Как это с кем?! – изумился дед. – С собакой, понятно! Татьяна ведь собак держала. Общежитие у нее здеся такое шикарное было.

Я знал, что он обязательно скажет, что кто-то вывел и увез Рольфа, но не думал, что это будет так больно. От бессилия я опустился на кушетку у стены и закрыл глаза.

Все в этом мире всегда приходит вовремя к тому, кто ждет. Кто-то очень сильно ждал, и его время праздновать победу пришло. Старшина Шилков, раненая женщина, убитые собаки… Все это произошло лишь потому, что я когда-то, на базаре, не отдал толстомордому братку Рольфа. Этого всего могло бы и не быть. Жизнь вращает всех по спирали, и если моему псу однажды было суждено попасть ко мне в руки, значит, он в эти же самые руки должен и вернуться. Я верну его, мать вашу! Меня колотило от того, что я чувствовал, как сейчас плохо псу. Я привык к его выходкам, он – к моим. И я уже не могу жить без его хулиганства и любви. Я верну свою собаку!

– Вернешь… – На мое плечо легла ладонь Земцова. Оказывается, я сейчас кричал. – Мы обязательно его найдем. И того, кто в Антоныча пулю всадил, и кто изуродовал эту милую женщину. Мы найдем их, Антон. Верь мне.

Мне хотелось ему верить. Ох, как мне сейчас хотелось ему верить!

На улице раздался совершенно дикий визг. Это скрипели тормоза дежурного «уазика». Прибыла группа из РОВД.

– Спасибо, дедуня, – поблагодарил Земцов старика. – Иди и расскажи все, что нам рассказал, во-о-о-н тем милиционерам. Лады?

«Снайпер» с готовностью понес свое «дряхлеющее» тело навстречу опергруппе.

– Макс! – Саша уже разворачивался к своему заму. – Это, конечно, понт корявый, но передай нашим в Управление, чтобы объявили по области «Перехват». Синий джип, скаты «бриджстоун», три человека, собака… Херня это все.

Окончание его речи выглядело более реально. Прошло более часа. Чтобы пересечь город, нужна лишь половина этого времени. Кто будет с оружием и собакой, которая стоит несколько миллионов долларов, кататься туда-сюда?

– Поехали ко мне, Антон. – Земцов продолжал держать руку на моем плече. – Тебе нужно отдохнуть.

Поехали. А что еще делать?

Мой Рольф пропал. И сейчас я чувствую его боль. Возможно, эти скоты его даже бьют. Моего Рольфа… Мой хитрый пес всегда голоден. Чем они его будут кормить? Своими объедками? Ему нельзя давать куриные кости, свинину и рыбу с костями. Знают эти уроды об этом?! Эти уроды знают, что у Рольфа сейчас этот, как его… пубертатный период и он может не слушаться?

Я окинул глазами тела убитых собак. Чувствуя боль свою, я понял, что будут чувствовать хозяева этих животных. Убийцы даже не понимали, что нажили себе минимум пять кровников. Их никогда не простят за этих собак. А собаки…

Все псы попадают в рай.

Глава 5

Конечно, операция «Перехват» ничего не дала. Невозможно перехватить то, что уже давно не движется. Я сидел во втором отделении кабинета Земцова и прислушивался к себе. Такой смеси чувств у меня не было давно. Но единственное чувство, что сейчас довлело над всеми остальными, было чувство утраты. Так, наверное, ощущают себя те, кто навсегда распрощался с близким человеком. Но сидеть так и тихой сапой двигаться к окончанию отпуска я не собирался. Я, безусловно, сейчас встану со стула и пойду. Куда – не знаю. Не знаю направления, но знаю – за кем. До выхода на работу осталась неделя. Пять дней – до приезда жены. Но где она? Я уже вызвонил три номера в Москве, на которых она могла находиться, и пять в Тернове. Ответ один – ее нет. Я не верю, что эта банда добралась до нее. Слишком все наигранно будет выглядеть. Грубо и киношно. Так не должно быть. Как сказал Земцов – «потому что не может быть никогда». Впрочем, если я не ошибаюсь, автор этого бесформенного выражения не он, а кто-то из классиков. А сейчас я сделаю один звонок.

– Пащенко, здравствуй.

– Антон, мать-перемать! Где ты есть? Что это за выкрутасы по телефону?! Какого черта ты бросаешь трубку?! Я же предупредил, что должен тебе сказать что-то очень важное! Ты почему ко мне не приходишь?! Я весь на нервах, как проститутка перед вызовом! Что происходит, Антон?!

– Вот именно – проститутка, – жадно бросил я в трубку. – Где моя собака, Пащенко?

– Антон, да что происходит, в конце-то концов? Ты что, меня подозреваешь в чем-то?!

– Где собака? – жестко повторил я.

На том конце связи повисла тишина, и лишь спустя несколько мгновений раздался выдох:

– Подожди… У тебя что, Рольфа увели?

– А ты не знаешь? – Если бы прокурор был сейчас рядом, я бы одним движением оторвал бы ему ранетку с плеч. – Ах ты, сука… Пятнадцать лет жизни… Ты одним движением изгадил пятнадцать лет жизни! Мы познакомились с тобой ровно пятнадцать лет назад, на Новый, восемьдесят восьмой год. Ты помнишь это?

– Я помню это, – послышался усталый голос Вадима Пащенко. – Объясни немедленно, что происходит.

– Пащенко, я бы никогда не променял бы тебя на пса, но речь уже не об этом. Тебя немецкая сучка купила за несколько сот тысяч долларов. Вот о чем речь. И ты с радостью оценил нашу дружбу в эту сумму.

– Какая сучка?! – Голос прокурора едва не разорвал мою барабанную перепонку. – Ты что, Струге, совсем уже е…нулся там, со своей работой?! Недаром говорят, что вам больше пяти лет нельзя давать работать! Ты гонишь, судья Струге! Тебе врач нужен!!!

– Жди меня, друг. Ты просил – я приду. Скоро я к вам ко всем приду.

– Идиот проклятый! Не смей бросать трубку! Я должен тебе сказать важную вещь! Вот гад, а?!