– Балалайки? – спросила Элейн.

– Наверное. Во всяком случае, не Эрик Клэптон. Син открывает двери, и мы входим. Внутри действительно похоже на ресторан. Кругом – пустые столики, но за ними – никого, все сгрудились в глубине, стоят у бара. Одни мужчины, человек десять, одетые так, как уже лет двадцать не одеваются. Эдакий «Съезд неприкаянных», где собравшиеся – сплошь Клайды, только Клайды-гангстеры, которые уставились на тебя, словно думая: «Что здесь происходит? Что эта кодла здесь делает? Эти цветные в темных очках и с оружием?»

– И к тому же ты, – сказала Элейн.

– Ага, и к тому же я. Син своих парней так рассредоточил: двое с пулеметами по углам, остальные с автоматическим оружием большого калибра – «глоками» и «береттами» на изготовку – в середине. По пути Син говорил, как он сделает – покажет тому жетон и велит раскошеливаться, гнать денежки, которые они сперли. «Ну а если не поможет, – это его подлинные слова, – мы поставим этих подонков на колени и начнем отстреливать по одному, пока не выбьем из них деньги».

– Что за жетон? – удивилась Элейн. – Он что, за полицейского себя собирался выдать?

– Ну да, и я тоже должен был быть с ними, ни для чего, просто в качестве свидетеля и потерпевшей стороны. Я сказал ему, что жетон этот их лишь взбесит – копов они ненавидят. Но вышло так, что ему не пришлось ни жетона показывать, ни говорить с ними. Я увидел, как Роман Булкин воззрился на меня: «На кой черт ты этих ниггеров сюда ко мне приволок?» На чем разговор и окончился.

– Слова, взорвавшие ситуацию, – сказала Элейн.

– Ну да, Сину только это и требовалось. И никаких тебе поддельных жетонов – «Фанаты» открывают стрельбу, а русские пытаются уйти, причем некоторые на ходу вытаскивают оружие. Вижу, кое-кто уже упал. Вижу, как оборачивается Булкин и бармен за стойкой передает ему что-то, что Булкин швыряет в нас. Я вижу, как штука крутится в воздухе, и думаю: «Господи боже, так это ж динамитная шашка!» Шашка падает на пол и катится под столик аккурат перед Сином. Секунды две, не больше, тишина, и вдруг – взрыв! Да какой! Вспышка света, обжигающе-яркого, словно в лицо тебе направлен прожектор, и тут же – бум! Грохот неимоверной силы, такой, Элейн, что даже представить себе невозможно, прямо в тебя – в лицо, в голову… Будто стена на тебя обрушилась – не ты врезался в стену, а она на тебя упала. Меня сшибло с ног прямиком на одного из парней Сина. Головой я угодил ему в лицо и, должно быть, здорово расшиб его. Лежу на полу и вижу неподвижные тела на полу, а парочка других еще как-то трепыхается – это те, кого не так уж сильно контузило. Думаю, это было самодельное устройство, не настоящая граната, не из тех, что рвет человека пополам или отрывает ему голову. Бармен держал его под стойкой вместе с оливками. Вижу, один из парней Сина, тот, что с пулеметом, как-то скособочился, прислонился к стене и трясет головой, а потом начинает палить. Он все палит и палит, и Булкин падает, и еще другой – а тот все палит, бросает пулемет, хватает с пола пистолет и продолжает стрельбу. Син лежал на полу и почти все его парни тоже, но я выбрался. Оглушенный, еле на ногах держался, но выбрался. Проковылял кое-как… скажу я тебе, это было нелегко, но я дополз до машины и влез в нее.

– И приехал сюда, – сказала Элейн.

– Ага. Ты удивлена? Я вот удивлен. Я имею в виду – сейчас, когда вспоминаю, как все это было. Я даже и не сомневался в том, куда ехать. Просто приехал, и все.

– Ты знал, что я позабочусь о тебе, – сказала Элейн. – Но как ты нашел дом? Разве ты знал, где я живу?

– На Лома-Виста свернуть с Маунтин-драйв. Три года назад я завозил тебе первый вариант «Поймать Лео». Я подумал, что дом узнаю – большой такой, в английском стиле. Рядом еще какая-то знаменитость жила.

– Дин Мартин. Они жили через два дома от меня. Ну а что полиция?

– Ее и духу не было, когда я отъезжал.

– Ну а теперь?

– В одиннадцать послушаем «Новости».

– И все это войдет в картину?

– Надо думать. Иначе чего ради я столько вытерпел?

– Ты замечаешь, что таким образом пишешь сценарий, сам подготавливая события?

– Да, но события эти вытекают из характеров, Элейн. Я не насилую своих персонажей, не заставляю их поступать против воли. – Он взглянул на нее с ласковой улыбкой. – Хочешь еще разок попробовать?

– Ты это серьезно?

– Попытка не пытка.

Элейн выдвинула ящик тумбочки, пошарила там и извлекла оттуда две таблетки.

– Вот, возьми одну.

– Что это? Стимулянт?

– Пастилка, освежающая дыхание…

19

Даррил Холмс позвонил ему во «Времена года» утром во вторник. Чили еще не вернулся. Попав в отель лишь около одиннадцати и проверив оставленные сообщения, он перезвонил Даррилу, и этот его единственный дружок-полицейский сразу же накинулся на него:

– Где вы пропадали?

– В каком смысле «пропадал»?

– Лейтенант интересуется, сами вы приедете к нам на Уилшир или мне вас привезти?

– Что, лейтенант прямо у аппарата стоит?

– Даю вам час.

Отдел организованной преступности помещался в самом дальнем помещении полицейского участка, за заставленным столами и папками коридором, ведшим во владения Даррила.

Сев, Чили вынужден был помолчать, чувствуя на себе взгляд Даррила. Что в нем было, в этом взгляде – разочарование или что другое?

– Вы это видели в «Новостях»? Утренние газеты читали?

Чили сказал – да. Вместо того чтобы тянуть время, притворившись непонимающим.

– Пятеро убитых, – сказал Даррил. – Трое из них – русские, в том числе Роман Булкин. Еще двое русских – в «Сидарс», в критическом состоянии, с пулеметными ранениями, хотя никакого пулемета найдено не было. Два рэпера, известные как Кирпич и Дыра, пристрелены, уже когда, упав, валялись на полу. Они буквально изрешечены пулями, найденными под полом. Сам Синклер Рассел в отделении реанимации в «Сидарс» с проломленным черепом, сломанной челюстью и выбитыми зубами – почти всеми. Видимо, они посчитали его убитым и только потому не пристрелили, как двух других. Еще несколько из его банды лечатся от тяжелой контузии. Я уверен, что тут не обошлось без световой гранаты. Знаете, что это такое?

– Слышал краем уха.

– Если б услышали не краем – оглохли бы. Как это вы организовали, столкнули этих рэперов с русскими?

– Я не собираюсь вам отвечать, – сказал Чили и выдержал еще один пристальный взгляд. – Да что я, сумасшедший, что ли? – сказал Чили. – Зачем мне самому подводить себя под обвинение? Я бы рассказал это вам, Даррил, если бы это осталось между нами, но не для протокола и передачи всего лейтенанту.

– Я расследую множественное убийство, понимаете? Опустить что-то в нем, смотря на это сквозь пальцы, для меня исключено.