Лионель сделал вид, будто должен подумать.
— Не знаю, возможно. Надо бы глянуть, стоит ли, в смысле — есть ли где утиная высадка.
— Где, на болоте?
Лионель взглянул на слоистые облака с темной подложкой под ними.
— Съезжу к Сент-Энн, гляну, как там. Может быть, не знаю…
— Давай махнем сейчас на твоей лодке, Ричи никогда не видел болота.
— Видел одно. Насмотрелся со стороны…
Арман бросил на Ричи жесткий взгляд, и тот добавил:
— Но я никогда не видел болота с лодки.
— Послушайте, парни, вы хотите ехать прямо так? — спросил Лионель, кривя рот в улыбке.
Арман застегнул пуговицы на пиджаке и вытянул руки.
— А что? Я всегда надеваю этот костюм, когда отправляюсь на утиную охоту. А мой приятель и вовсе не первой свежести. — Арман ткнул пальцем в перепачканный пятнами крови спортивный пиджак Ричи. — Парочка пижонов готова к охоте. — Он обернулся к Лионелю. — Ладно, потопали.
Лионель повернулся и, переваливаясь с ноги на ногу, захромал к реке.
— Лионель, расскажи этому парню, как ты свалился и переломал ноги, — сказал Арман, следуя за ним по дорожке.
— Так оно и было, — откликнулся Лионель.
— Скажи, на какой высоте ты находился.
— Семьдесят футов.
— Мать твою, и как он только уцелел! — воскликнул Ричи, шагавший за Арманом.
— Скажи ему, на что ты упал. Как вы называете эти хреновины, которые торчат из бетона.
— Арматура, — ответил Лионель.
— Арматура, — бросил Арман через плечо. — Он упал прямо на одну из них.
— Ё-мое!
— Можно сказать, он сел на эту хреновину.
— Ё-мое! А она не проткнула ему задницу?
— Вошла прямо в зад, — бросил через плечо Арман, когда они подошли к причалу, где болталась алюминиевая, с мотором в сорок лошадиных сил, привязанная к колышку лодка Лионеля.
Лионель повернулся к ним и сказал:
— Арматура прошла сквозь меня и вышла на спине, там, где почка, точнее, где она была раньше.
— Ё-мое! — Ричи покачал головой.
— У него всего одна почка.
— Я лишился почки, сломал ноги, и пришлось заменить коленный мениск на пластиковый, вот этот. — Лионель показал какой. — Но мне повезло, потому как, не зацепи меня эта арматурина, я бы расшибся насмерть. Она меня самортизировала. — Направляясь к лодке, он спросил: — Что вы еще хотите узнать?
— Это случилось десять лет тому назад, да? — спросил Арман.
— Больше. Тогда мы строили Центр возрождения в Детройте. Лет четырнадцать уже. — Он развязал бечевку и, придерживая для них лодку, протянул руку. Ступая на борт, Арман ухватился за нее, а Ричи сделал вид, будто ее не заметил.
— Вчера ты беседовал с одним парнем, — сказал Арман. — Я обратил внимание на то, что он тоже монтажник.
— Да, он в то время работал вместе со мной, — ответил Лионель. — Кажется, тогда мы с ним и познакомились. Он был еще панком.
— Но не сейчас, да?
— Панками монтажники кличут учеников. Можешь мне поверить, сейчас он совсем не панк.
— Как его зовут?
Арман ждал. Лионель смотрел в сторону дома, о чем-то размышляя, и, возможно, его не слышал.
— Я должен оставить жене записку, — сказал он. — Она повезла дочку на ледовый каток в спортивный центр.
Арман глянул в сторону дома, потом на Лионеля у причала:
— Наша прогулка не займет много времени.
Появился сухогруз, маленький, однако возвышавшийся над ними, когда проплывал мимо. Лионель сообщил, что сухогруз направляется на элеватор в Уоллесберге. Теперь он разъяснял им все, не дожидаясь вопросов.
Поначалу река Снай напоминала обыкновенную реку с берегами по обеим сторонам, лесополосами и зарослями, которые Лионель называл кустами. Но по мере того, как они продвигались к югу, ее берега превращались в болота.
— А где земля? — спросил Арман. — Здесь некуда высадиться.
Лионель вроде как улыбнулся.
— Видишь, там — топь. Когда вода поднимается, можно протолкнуть по ней лодку и найти ондатр.
— Где? — оживился Ричи. — Я не вижу никаких ондатр.
— Они увидят тебя первыми, — усмехнулся Лионель. — У меня там ловушка. В том месте, где они вылезают.
— А ты их ешь?
— Иногда, — ответил Лионель. — Жарю мясо на вертеле либо тушу в горшочке. Вообще-то ондатры жрут все подряд, поэтому многие их не едят из-за боязни травануться.
— Тогда на кой черт они нужны?
— Хорошая шкурка стоит пятьдесят-шестьдесят баксов.
— Ё-мое! И это все?
— Глянь на небо, — сказал Лионель. — Ты хотел видеть уток, да и вообще надо проследить, где они садятся.
— У меня болит челюсть, и мне холодно, — поежился Ричи.
Арман вспомнил о том жарком лете, когда он был здесь много лет назад.
— Все выглядит по-другому… на воде, — сказал он.
— Ты просто никогда не забирался так далеко, — откликнулся Лионель. — Ты и твои братья. Здесь нет ни кошек, ни собак, в которых можно стрелять.
— Продолжай в том же духе, и я превращу тебя в ондатру. — Арман покосился на Лионеля. — От своей бабушки я научился ворожбе. Когда-то давно она собиралась превратить меня в сову.
— Жаль, что не превратила.
Арман повернулся и окинул Лионеля взглядом с головы до ног.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Сова — птица мудрая, — усмехнулся Лионель, потом добавил: — Если хочешь превратить меня в ондатру, подожди до весны, когда у них случка. Тогда я хоть словлю кайф.
— Ты и так его ловишь! — хмыкнул Арман. — Живешь в таком райском уголке, как этот.
Он замерз и хотел, чтобы они побыстрей закончили эту поездку. На Лионеле была выцветшая от пота рубашка, джинсы и рваные кроссовки, но он, казалось, не чувствовал холода. Ему здесь все нравится, его ничем не проймешь!
— Сколько с нас завтра? — спросил Арман.
— По сотне с носа.
— Без скидки, да? Мог бы и подешевле, старые друзья как-никак…
Лионель помолчал, потом сказал:
— Тебе понадобится малокалиберная винтовка, могу одолжить свою. А ты купишь патроны.
— А как насчет того монтажника? Берешь его с собой на охоту?
— Иногда. Он из тех, кто не стреляет, если не собирается есть дичь. Мне кажется, ему не нравится щипать уток. Моя жена делает это для охотников. Она, так сказать, уткощипательница, — усмехнулся Лионель.