Нащупав обрывок в кармане, Антон изменил свое решение. Авторитеты подождут. Они от него, а точнее – он от них, никуда не денутся. Не поворачивая головы, чтобы невольно не выдать направление своего последующего движения, Струге прикинул, как быстрее добраться до муниципального банка. Расчет пути не занял много времени, и Антон с самым беспечным видом зашел в гастроном. Едва он пересек его порог, как тут же ринулся в коридор, ведущий в подсобку. Гастроном – это тот же проходной двор. Двери с фасада, как и двери со двора, где разгружают продукты, всегда открыты настежь. Этот коридор – вотчина грузчиков, руководимых заведующей. На эту группу служащих всегда магически действует удостоверение красного цвета, так как нет ни одного заведующего, как и ни одного грузчика, свято соблюдающего заповедь «не укради». Это самая опытная и долгожительствующая категория, специализирующаяся на незначительных хищениях, еще недавно квалифицировавшихся как хищения социалистической собственности. Когда незначительные хищения перерастают в хищения в особо крупных размерах, данными гражданами вплотную начинают заниматься граждане с красными удостоверениями. А поскольку все заведующие и грузчики живут по закону «от тюрьмы и от сумы не зарекайся», они молча и как-то виновато расступились, освобождая дорогу идущему с удостоверением наперевес Струге.
– Закройте дверь в зал магазина и не открывайте до моего прибытия! – «лоханул» он заведующую и быстро вышел во двор. Быстрым шагом, почти пробежав, он миновал детскую площадку и снова вышел на улицу. Мимо проезжали «Жигули», и он махнул рукой. Он с удовольствием наблюдал, как у дверей гастронома, рядом с перламутровой «девяткой», стоял Макс и, разводя руками, что-то диктовал в портативную радиостанцию. Судя по тому, как он в ходе разговора резко дергал туловищем, Антон понял, что он доказывает Земцову, что потеря «объекта» произошла не по его вине.
«Извини, Макс, за строгий выговор...»
– Куда едем? – спросил пожилой водитель.
Он был пристегнут ремнем, но ехал с такой скоростью, что от него не отставал кативший рядом по тротуару мальчишка на роликовых коньках. Струге качался на заднем сиденье, как на подводе, огорченно думая о том, что, пока он доедет до банка, Максу хватит времени не только для того, чтобы догадаться о маршруте его движения, но еще и встретить его там. Наконец показалась крыша долгожданного финансового учреждения, и Струге, не в силах более качаться, как в медитации, расплатился со стариком.
Лавочка стояла неподалеку от того места, где произошла стычка. Между двумя этими объектами располагался канализационный люк. С того времени, как тут побывали Антон с Андреем, прошло довольно много времени. Чугунная крышка едва виднелась, припорошенная листвой. На Струге, сидящего с сигаретой в руке, никто не обращал никакого внимания. Антон провожал людей взглядом, пытаясь в каждом из них усмотреть ответы на свои вопросы. Кто может быть постоянно связан с канализацией? Этот вопрос возник в голове Струге на том глупом основании, что он предположил вероятность отрыва сумки от ремня и падение ее в люк. Ответ – работники «Горводоканала». Это раз. Сантехники – два. Любопытные дети – три. Теперь еще одна загадка. В воде, на дне люка, плавали пустые бутылки из-под пива и рыбья чешуя. Вряд ли во всем городе найдется такой эстет, который, попив пивка с рыбкой, корячился, поднимая крышку, чтобы сбросить туда мусор, оставшийся после пиршества. Вместо этого он обязательно бросит мусор под лавку или, в лучшем случае, – за тот забор, за которым прятался от воров Струге. Сам собой напрашивается еще один вывод – рыбу ели в колодце. А раз так, то кто-то имел веские основания принимать пищу в зловонном тесном помещении со спертым запахом, где одновременно можно спрятаться от предосудительных глаз людских и где... тепло.
– Бомж! – едва не вскрикнул, пораженный догадкой, Струге.
Зная, что вся территория разделена бродягами на зоны влияния, он от нетерпения заерзал на скамейке. Долго ждать не пришлось. Из-за спины Струге вышла «сладкая парочка», чей возраст не поддавался оценке. Пол Антон смог определить только по почти стеклянной от грязи юбке, которая свисала на засаленные трико. А так – близнецы: две раздутые от перепоя физиономии землисто-бурого цвета, вывернутые сизые губы и глаза-щелочки. Две характерные сумки-»побирушки», перекинутые через плечо, взгляд в землю, осторожная походка.
Струге свистнул, с ужасом подумав о том, что не делал этого уже несколько лет. Получилось даже без тренировки. Бомжи встали как вкопанные.
– Ну, что встали, уважаемые? – осведомился Струге. – Рысью ко мне – марш.
Бомжи в отличие от остальных представителей «хомо сапиенс» отличаются тем, что беспрекословно подчиняются распоряжениям всех, кто разговаривает с ними в повелительном тоне. Повинуются, так как понимают свой социальный статус. Понимают, что ниже нет никого.
– Садитесь. – Струге кивнул на лавку.
Те сели. Обоих мучил такой абстинентный синдром, именуемый по-простому «похмелюгой», что их IQ на данный момент приравнивался к IQ березы, с которой они одновременно не сводили глаз. Она росла прямо перед ними.
– Тяжко? – ударил по ране Струге.
– Охжчем – ны... – выдавил мужик, мотнув головой.
– Денег, конечно, нет? – Этот удар практически был смертельным. – Сколько нужно для счастья?
Мужик явно не носил фамилию Балаганов, потому что не принялся за расчеты, а ответил сразу и обреченно:
– Двадцатку.
– А что на двадцатку можно купить? – изумился Струге. – Два пива?
– Поллитру спирта! Как это – что? – Бомж посмотрел на Антона как на недоношенного.
Тот молча развернул бумажник и достал две десятки. Взоры бродяг устремились к ним, как к источнику существования. Через минуту Струге знал, что данная территория «принадлежит» бомжу с совершенно идиотскими кличками – Дохлый, Миротворец и Дохлый Миротворец, что у него на заднице два голубя, что на пальце два «перстня»: один «бакланский» – судимость за хулиганство, второй – «заподлянский». Такой накалывают в колонии независимо от желания зэка – за связь с администрацией, отношение к петушиному клану и прочие «косяки». Также Струге узнал все антропометрические данные своего фигуранта и ареал его возможного местонахождения. В последний раз бомжи видели Дохлого «вчера днем, солнце стояло в зените» – в пять вечера, как догадался Антон. Тот следовал со стороны лесополосы с «сумкой, в которой что-то звенело». И последнее, что узнал «сыщик поневоле», была информация о том, что Дохлый совершает хищения из погребов у лесополосы.
Парочка радостно подпрыгнула на лавочке, взбрыкнула и мягким аллюром умчалась за поллитрой. Антону также не было смысла просиживать штаны на этой лавке. Сейчас, пока есть время не для действий, а для рассуждений, можно снова вернуться в поле зрения РУБОПа. Струге вышел на улицу и медленно побрел в сторону дома. Возвращаться домой он не собирался, ему нужно было снова стать «объектом». Так, по крайней мере, ему обеспечивалась физическая, хоть и призрачная, но безопасность.
Уже через минуту Макс докладывал Земцову, что визуальная «связь» с «объектом» восстановлена. Еще через две – Ясень докладывал по мобильному телефону Тимуру, что «судила нашелся». Соха ничего не докладывал Пастору, потому что все это время они не сводили со Струге глаз.