Шульгин был прав. Высшие цели – это действительно не для Кряжина.
– С Новым годом, что ли, капитан?
Чуть вздрогнув, Полянский отрешился от своих мыслей и посмотрел в сторону двери. В ней стоял, погрузив руки в карманы, Кряжин. Под мышкой у него, чуть распахивая в сторону полу форменного кителя, виднелось укутанное фольгой горлышко бутылки изумрудного цвета. Кряжин впервые за весь день не пригласил Полянского к себе, а вошел в комнату прибывших для работы в прокуратуру сам.
Москва уже праздновала, и лишь в этом уголке чужой для нее жизни до сих пор стояло нераспечатанное шампанское. Молибога и Сидельников, стирая окончательные подозрения Полянского, пришли через минуту, вместе. Первый нес четыре кружки, второй – пакет с провизией.
Через два часа Полянский понял, чем еще справедливость отличается от высшей цели. Это когда тебе, чужаку, не наливают больше, чем всем остальным, а в тостах слышатся не призывы к единению в победе над злом, а пожелания достатка и удачи.
В два часа ночи поступила информация, позволяющая сворачивать праздничное «застолье». В офисе казино «Эсмеральда», открытом для посетителей еще вчерашней ночью, были обнаружены три порядком залежавшихся там трупа. Охранника и двоих неизвестных.
Сообщила о том в милицию Эмма Петровна Постникова, администратор игрового дома. Управляющий не отвечал ни по домашнему телефону, ни по нескольким мобильным. Казино работало, звонки поступали, дважды приезжала какая-то братва, однако всю прошлую ночь, последующий день и часть ночи текущей Эмма Петровна не тревожила ни хозяина игрового дома, ни тем более правоохранительные органы. Неприятности сваливались на голову бедной женщины, как из чертового рога изобилия. То крупье шепнет, что заклинило «однорукого бандита» у окна, то начальник охраны сообщит, что старый охранник, не сдав пост, свалил домой, то эти электрики с какими-то идиотскими схемами…
Управляющий Игорь Гаенко задерживался и ранее, и вызывать тревоги это явление не должно было по определению. Но он никогда не задерживался более чем на сутки, и никогда при этом не молчали его телефоны. В принципе можно было потянуть еще, но в результате действий упрямой женщины произошло нечто, что сором назвать трудно, а выбросить из дома еще труднее.
Около половины второго окончательно выбившейся из сил и начинающей впадать в панику Постниковой понадобилось взять из офиса управляющего документацию по раскопировке фасада здания. То ли от перенапряга сети в столице, то ли просто до общей кучи неприятностей над входом погасло мерцающее огнями название казино, а из-за сложности схемы и огромного количества проводов прибывшие электрики наотрез отказывались устранять неисправность без схем. Понять их было можно – кому хочется умирать в эту ночь счастья и веселья, и Постниковой не оставалось ничего другого, как подняться в офис к Гаенко.
Но прежде чем подняться, нужно взять ключи у охраны.
И тут начались новые неприятности. Вывеска была мертва, электрики матерились и напоминали, что скоро два, а они в новогоднюю ночь без семьи, да еще ни в одном глазу, а ключи на вахте все не находились. Когда стало окончательно ясно, что не найдутся, Постникова велела ломать замок на двери офиса.
Если бы она не устала за эти полутора суток суеты, то скорее всего закричала бы, когда яркий свет залил прихожую офиса. Огромная лужа крови, залившая весь пол почти до плинтусов, застыла и теперь, матово блистая, предупреждала о том, что в кабинет Гаенко лучше не заходить. Но она, вызвав начальника службы безопасности, отставного майора из ГУВД, вошла. Почувствовав резкие позывы рвоты, Эмма Петровна схватилась за лицо и выбежала. Через несколько минут вернулась и с вахты вызвала милицию.
Сильная женщина, она поднялась снова, потому что в ужасе видения так и не смогла определить, кто из тех троих в кабинете управляющего есть сам управляющий. Однако уже в тот момент, когда она поднялась, майор-отставник, повидавший на своем веку и не такое, сообщил, что Игоря Викторовича среди трупов нет.
Засохшая лужа в передней, и из нее, как личинка из кокона, выползший охранник. Он никуда не уходил, оставив службу. Он нес ее до конца. Будучи раненным на пороге, он дополз до кабинета, чтобы помешать неизвестным. Сейф Гаенко распахнут, а по углам, словно свернувшись от сожаления за содеянное, в позах смерти застыли два тела.
Первое лежало на спине, поджав ноги. С начинающего синеть лица в потолок смотрели мертвые глаза, в которых ничего, кроме чудовищного изумления, не было. Пуля вошла ему в лоб над левой бровью, а вышла, прихватив с собой пригоршню мозга и фрагменты затылочной кости, над правым ухом. Этот сноп, ведомый пулей, врезался в стену, аккурат в центр репродукции Ван Гога «В Овере, после дождя». Раскрошив стекло, пуля врезалась в стену белого дома, над криво выписанным входом, а почерневшие мозги жертвы расползлись по вспаханному полю, добавляя в импрессионизм бессмертного французского пейзажа нотки реализма.
Второе тело располагалось у противоположной стены кабинета, и его положение выглядело более чем странно, отчего все происходящее казалось этюдом сумасшедших мастеров пантомимы. Убитый стоял на коленях, упершись в пол лицом, а грудью – в бедра. В такой позе застывают в молитве истые мусульмане при намазе. Говоря о лице, стоило сомневаться в правильности такого определения. Лицо куда-то исчезло. Оно было разбросано по всем квадратам помещения, лишь частями своими напоминая о том, что у потерпевшего оно было. После выстрела в затылок у мужчины сорвало всю лобовую кость, выстрел же в рот разворотил всю нижнюю челюсть. Заметив у себя под ногами фрагмент золотого зубного протеза, почерневшего от крови и игравшего когда-то роль намертво закрепленного во рту «моста», женщина не выдержала и снова бросилась к лестнице.
Когда Молибога закончил осмотр, а Сидельников и Полянский вдоволь находились по кабинету, заглядывая в каждую щель, Кряжин попросил бывшего майора присесть, а измученную Эмму Петровну спуститься вниз.
– Что скажете, начальник службы безопасности? – спросил он, закуривая, чтобы хоть как-то перебить запах кислятины, от которого не спасала даже вентиляционная вытяжка.
Есть милиционеры, которых сразу после ухода на пенсию берут на службу в подобные заведения не столько из-за их сообразительности, сколько по причине оставшихся в органах связей и умения решать в соответствии с этим ряд проблем упомянутых заведений.
Майор-отставник пожевал губу, прикинул метраж помещения, посмотрел на выход и сказал:
– По моему мнению, картина ясна. Все происходило следующим образом. Грабители вошли в прихожую, где находился охранник…
– Грабители? – уточнил Кряжин. – Так, продолжайте.
– Грабители вошли, и один из них сразу ударил охранника заточкой. Потом они проникли в сам офис. Один из них, тот, что ближе к сейфу, открыл его, второй же обыскивал ящики стола. В этот момент в кабинет управляющего заполз охранник. Появления его они не ожидали и оказались застигнутыми врасплох. Кто-то из них оставил на стуле у входа пистолет, которым хотел воспользоваться при ограблении, но не воспользовался, и оружие оказалось в руках охранника. Первым выстрелом он убил грабителя у сейфа, и тот упал под картину. Вторично он выстрелил в того, что располагался у противоположной стены, и ранил его в челюсть. Выхватив заточку, тот рухнул на колени, а охранник, предупреждая его последующие действия, нажал на спуск, целясь в голову. Опалина на затылке второй жертвы охранника подсказывает мне, что выстрел производился в упор. Видимо, они почти вступили в контакт. Таким образом, мужество охранника не позволило преступникам довести до конца свой преступный умысел. Это подтверждают две банковские упаковки по десять тысяч долларов каждая, оставшиеся в сейфе.