– Эй! – крикнул он, не доходя даже десятка метров. – Гражданин! Иди сюда! Иди, иди, – добавил он, видя напряжение неизвестного. – Как вы все надоели мне…
Захват продолжался не более минуты. Кряжин подошел к помертвевшему от ужаса мужчине лет тридцати на вид, взял одной рукой за шиворот, второй – за брючной ремень и поволок к бегущим навстречу сыщикам.
Через мгновение он затолкал Геру на заднее сиденье и бросил операм:
– Я хочу знать, что получил его товарищ и каким образом этот товарищ связан с Феликсом.
И сам остался на улице.
Пять минут спустя два оперативника вышли из машины, и в тот момент, когда двери открывались, следователь услышал судорожный всхлип из салона.
– Они оба наркоманы. Некто с козлиной бородкой подвизал его друга на слежку за каким-то мужиком. Обещал за это двести долларов и два грамма героина.
– Хорошо спрашивали? – буркнул Кряжин, понимая, что карандаш в руках Сидельникова, который тот умеет крепко зажать между пальцев задержанного, отвечает на этот вопрос более чем определенно. – Ладно, высаживайте его.
Гера вылез наружу, дрожа челюстью и сжимая горящую болью кисть правой руки здоровой. Он и представления не имел раньше, как бывает мучительно, когда тебя так допрашивают…
– Ступай, – разрешил Кряжин.
Он был прав, когда в первый же час знакомства с похитителями решил, что имеет дело с профессионалами. В поступках неуловимого Феликса блатная поступь просматривалась, не без этого. Но следователь был уверен в том, что в этой крупномасштабной игре Феликс – всего лишь пешка. Чуть более крупная, чем этот наркоман, торопящийся в круглосуточную аптеку за обезболивающим.
Расследовал дело Кряжин, а его противником являлся человек, о котором к концу второго дня работы до сих пор не было ничего известно. Мудрый руководитель подставлял под удар Феликса точно так же, как тот в свою очередь подставлял фигуры помельче: с улицы, с набережных, из подворотен. Использовал в «работе» наркоманов, безличностных фигурантов.
Карандаш… Не окажись его под рукой, следователь был уверен в том, что опера, конечно же, придумали другой способ мгновенного получения информации «в цвет». [26]
Когда счетчик начал обратный отсчет, игра для Кряжина закончилась. Началась война.
Ангелина Викторовна подняла трубку сразу же, едва прозвенел звонок:
– Дайте мне поговорить с сыном.
И через мгновение услышала:
– Мама!..
Сползая с кресла на пол, женщина, сдерживая рыдания, дрожащим голосом спросила:
– Николенька, какую рыбку купил папа в твой аквариум последней?
– Австралийского сомика, – ответил Коля. – Вы его кормите? Мама, когда вы заберете меня отсюда?
Она заплакала и в ту же секунду услышала спокойный мужской голос:
– Ангелина Викторовна, ситуация начинает осложняться. Как видите, свою часть обязательств по договору мы выполняем. Мальчик жив, здоров и даже думает о своем сомике. Но вот вы о своем мальчике заботитесь не так сильно.
– Что вы имеете в виду? – испугалась Кайнакова.
– Успокойте своего следователя. Он стал подавать признаки излишней инициативы. И озаботьте своего брата. Представитель России в Европейском суде зачастил в прокуратуру. К чему бы это, ведь мы не просили помогать прокуратуре! Мы лишь просили помочь невинно обвиненному бизнесмену.
– Я не контролирую ситуацию, – глухим голосом призналась Кайнакова. Ей показалось, что в данном случае это будет уместным.
– Ваш муж тоже богат, Ангелина Викторовна, – увещевал незнакомец, ставший за эти сутки чуть ли не близким человеком. Кайнакова была просто женщиной, а этот похититель – единственной нитью, связывающей ее с сыном… – И у вас наверняка болит за него сердце. В нашей стране быть богатым опасно. А теперь представьте, что это не Вениамина Геннадьевича, а вашего мужа полгода назад усадили за решетку государевы слуги из Генеральной прокуратуры. И все ваши мысли заняты им одним. Сыт ли? Здоров? Не бьют ли его хамы-надзиратели? Вы представляете себе масштаб трагедии близких господина Устимцева?
– Представляю, – ей очень хотелось добавить: «Но мой муж никогда не оказался бы сволочью настолько, чтобы красть сына господина Устимцева», – однако сдержалась. Ей снова показалось, что в данном случае это будет уместно.
– Так убедите представителя, – повысил голос незнакомец. – Иначе вы на самом деле поймете весь масштаб трагедии. Не так уж много нужно ему сделать! Уговорить с десяток таких же продажных, как и он, слуг закона и вынести решение в пользу известного вам лица. И пусть он не маскирует отказ честолюбием праведника! Среди этих людей праведников нет, Ангелина Викторовна… Мы вам перезвоним.
Бросив трубку на палас, она затряслась в рыданиях.
Эта ночь началась в квартире Кряжина. В уютной однокомнатной в Большом Факельном переулке. В ней было все, что нужно для работы: молотый кофе с почти непрерывно урчащей электрической кофеваркой, блок сигарет «Лаки страйк» из запасов «важняка» и видеодвойка, купленная в прошлом году. Вскоре квартира потеряла свой естественный, привычный свежий запах, насквозь пропитавшись табачным дымом и кислым ароматом арабики.
Нет процесса утомительнее, чем внимательно наблюдать за немым кино с недостаточно четким изображением. Изображение на кассетах появлялось благодаря режиму прерывистой съемки.
Вот фигура человека возникала в ста метрах от дома, потом в девяносто, потом в восьмидесяти… К тому моменту, когда он входил в подъезд, зрители едва успевали донести сигарету до рта.
Подъезжает машина. И вот из нее уже наполовину вышел человек. Он уже закрывает дверь на ключ, хотя для такого джипа можно было придумать автосигнализацию вроде «Фараона» или «Партизана». Впрочем, если у человека замок на коробке, то навороченные прилады ни к чему. Пока в головах зрителей возникают идентичные выводы, человек успевает скрыться в подъезде.
Кряжин внимательно всматривался в цифры в углу экрана. День, предшествующий похищению мальчишки.
И это последняя кассета! Три предыдущие ничего интересного не зафиксировали. Входят – выходят, выходят – входят. Подъезжают – отъезжают… Дважды крутанулся на экране телохранитель Коли. Он в восемь ноль-три вышел из подъезда, быстро уселся в «BMW» и сорвался с места. И не вернулся. Все трое зрителей знали, почему.
Пленка закончилась, на экране появилась серо-синяя рябь. За мгновение до этого Кряжин успел увидеть в углу время: «09:24:49».
– А где остальное? – спросил он, удерживая чашку в нескольких сантиметрах от губ.
– Это все, что было, – сказал Сидельников. – В охране сначала заартачились, но, когда я заявил, что дело на контроле начальника ГУВД, они сразу распахнули передо мной сейф. Поинтересовались, что именно нужно, но я сам выгреб все, что там имелось.