Закон жизни, ребята: то, что хорошо охраняют, дорого стоит. Следовательно, нас прикуют к веслам в том месте, на которое реально ставят.
Выходя из машины, Михайлов сказал мне:
– Мой вам совет: больше молчите и слушайте, меньше болтайте.
Пока идем по коридорам, пока поднимаемся на лифте на четвертый этаж, я набираю смс-ку Кате. Не отвечает. Видно, крепкие ей достались «непредвиденные обстоятельства».
Мы прибыли на совещание, которое длилось уже не первый час. Под потолком собрался дым от двухсот тысяч сигарет и пары сигар. Аудитория собралась мужская, на проветривание всем наплевать. У меня аж глаза заслезились с непривычки.
Большой начальственный стол. Еще три стола поменьше, накрытых зеленым сукном, приставлены к нему буквой «Т».
Участвуют в совещании шестеро.
Из них половина – военные люди. Или, во всяком случае, военизированные. Один – в форме полковника МВД. Двое… не знаю, почему они не штатские, хотя носят штатское. Спинным мозгом чувствую, уж больно много повидал нештатских. Военизированного человека можно угадать по стрижке, по манере ходить по прямой линии, ровно ставя носки ботинок, по обыкновению использовать слово «отставить», когда он оговаривается и хочет, поправив себя, сказать правильно. В общем, много есть народных примет. Но иногда примет не нужно. Видишь, сидит за столом невысокий полноватый мужик лет пятидесяти, потирает платком седое обрамление лысины, смотрит на тебя, пытаясь на глазок определить место нового самца в иерархии, папка перед ним с карандашом, и… пусть никаких слов он не произносит, но ты наверняка знаешь – в его домашнем гардеробе имеется китель с погонами и фуражка с кокардой.
Еще один – явный научник. Под два метра ростом, тощий, – жертва Освенцима в чистом виде – длинноносый и очкастый. Притом очки не по размеру, все время съезжают на кончик носа. И одежда не по размеру: кофта висит на плечах как мешок из-под картошки с прорезью для головы. Шрам на всю левую щеку. Взгляд острый. Умный, вероятно, человек, чудовищно замкнутый и кладущий с прибором на дресс-код и прочие этикетности. Одним словом, нормальный.
А оставшихся двоих я знаю.
Первый – не кто иной, как Терех. Тот самый. Это он меня в Зоне спас, чуть не пристрелив по дороге. Недобрый мужик, но мозговитый.
А второй сидит за начальственным столом и глядит на меня с любопытством. Еще бы, это ведь я его научил взбадривать водку легким экстрактом «зуды». Один в его группе, правда, переборщил с дозой и, засосав стакан, ржал потом два часа без остановки, до кровавого поноса. Правда, я же ему помог отбить у мародеров трех лаборантов, а потом еще и показал место, где регулярно водится «Звезда Полынь»… Теперь он, ребята, ждет от меня новых аттракционов. Интересно, если на ушах ему сплясать – оценит?
Улыбается.
Подхожу, даю краба.
– Привет, Гаврил, – говорю.
– Привет, Тим. Есть у меня для тебя один сюрприз…
– Гавриил, если уж на то пошло! – суховато поправляет меня Терех.
– Да как меня только там не звали, – дружелюбно отвечают за меня. – И Гавриил, и Гаврил, и даже Гаврила, хотя на самом деле я Виктор Николаевич.
И сквозь его улыбку явственно проступает знак: разок при всех вот так поименовать его можно, но больше не надо. Из уважения к чину.
Ладно, посмотрим, можно ли неприлюдно…
Этот самый Гавриил-Гаврил, он же Виктор Николаевич Яковлев, в Зоне считается большим авторитетом среди научников. Вровень с Михайловым. Вне Зоны он выше Михайлова – целый академик РАН. Это он, кстати, нашел способ безопасной транспортировки «ведьминого студня» в энергетической ловушке. Низкий поклон человеку, многих от смерти спас.
Здесь он за главного – и хорошо, наверное. Дельный человек.
За столом он возвышается словно айсберг над морем. Бугай еще тот – косая сажень в плечах! Бас дьяконский: принимается петь, так стекла в рамах трескаются. При мне два раза принимался, но сейчас, трезвый, – не станет. Живого веса в нем хватит на двоих среднего размера мужиков. Говорят, в Зоне дрался с Бочкой – полутороцентнерной сталкершей неистового нрава и большой специалисткой по дзюдо. Главари бандитских шаек боялись ее. Встреча с Яковлевым стала для нее приятной неожиданностью: девичий обморок, в просторечии зовомый нокаутом, сделал из мрачной эринии пластовый мармелад.
Терех морщится. Худой смотрит на меня с интересом: что за фрукт? Михайлов вперяет мрачный взор, мол, не вовремя выпендрился, дорогой заместитель. Военные глядят неотрывно: наглый дурак или хитрый выдвиженец Яковлева? И куда теперь качнется расклад сил в ЦАЯ? Не беспокойтесь, барбосы, на ваши мозговые косточки я не покушант.
Яковлев представил Михайлова как светило, доктора, профессора и еще как аутсорсера, который будет теперь работать с ЦАЯ, а меня – как… как… ценного сталкера… и…
– Тимофей Дмитриевич является моим заместителем и полевую работу совмещает с академической наукой, в коей преуспел, – закончил за него Михайлов.
Барбосы воспрянули духом. Михайлов – это им понятно: крупный человек, но не в системе, а сбоку-припеку, на подхвате. Не влияет на расклады. А молодой… просто дерзкая борзота, реального веса нет, даже степень не прозвучала, а значит – из неостепененных, совсем уж вошь. Даже как эксперт, и то – неполноценный.
Я в тот момент горько пожалел, что до сих пор не защитился. Раньше плевать было, есть у меня ученая степень или нет ее, а теперь я твердо решил: «Нет, гады, надо защищаться. Вам, гадам, назло!»
– Поскольку Дмитрий Дмитриевич и его заместитель прибыли, мы можем перейти в восьмому пункту нашей повестки, – сообщает собравшимся Яковлев. – Пожалуйста, откройте папки и прочитайте Приложение 4. Все вы знаете, что наша базовая теория на данный момент разработана доцентом Лазаревым Игорем Андреевичем…
Он кивнул в сторону «жертвы Освенцима». Тот вежливо улыбнулся. Яковлев продолжил:
– Профессор Михайлов, которого я вам только что представил, предложил к ней дополнение. Если он прав, у нас появляется довольно проблематичный, но все же шанс предложить окончательное решение вопроса с московской Зоной отчуждения.
Яковлев сделал драматическую паузу, чтобы все прочувствовали, какого уровня вопрос здесь решается. Можно сказать, творится история. Но присутствующие до такой степени обалдели он многочасового совещания, что, кажется, едва-едва не засыпали. Не до театров тут.
– Сведения, добытые в Зоне его… хм… заместителем… позволяют проверить это опытным путем. Либо, как минимум, получить ценные сведения о секретных складах артефактов. В любой случае рейд в Зону принесет ощутимую пользу. Прошу отнестись со всем вниманием. Сразу говорю: я рекомендовал бы положительное решение вопроса.
Прочие погрузились в чтение. Но, видно, до того осоловели, что уже не очень-то могли воспринять суть написанного. Полковник озвучил общее настроение: