– Продолжить движение!
Станция метро «Юго-Западная», как выражаются специалисты, – «мелкого залегания». А раз мелкого, то эскалаторы ей не положены. Две лесенки с двух сторон, и всё. Простота, дешевизна.
С той стороны, откуда спускались мы, лесенка оказалась развороченной, и я даже не пойму чем. Сама по себе станция – тупая. Одна из тупейших во всем московском метрополитене, где вообще есть, чем полюбоваться. Но только не здесь. Простые квадратные столбы держат свод. Стены облицованы плиткой, как в ванной. Самые простые светильники, которые сейчас, понятно, не горят. Конечно, кое-где видны следы перестрелки – плитка посбита со стен, гранит пола исчиркан выбоинами. Но то, что раскурочило лестницу, к делу рук человеческих не относится. Прямо из центра ее словно забил родник какого-то раскаленного вещества, и потоки неведомой субстанции размыли ступеньки аж до самого низа, свернули налево, проделали глубокое русло в гранитных блоках, чтобы уйти вниз, на рельсы.
Аномалия? Наверное, здесь возникла какая-то мощная аномалия, но потом выдохлась и пропала. Детектор не показывает ничего. Рядом с чудовищной «промоиной» лежат два трупа, давно сгнивших и обглоданных местной живностью. Но… мертвые не кусаются, а опасности от изуродованной лестницы я не почувствовал. Ни лишнего тепла, ни лишних звуков, ни движения. И никаких угрожающих жизни излучений.
Я бросил гайку, а потом вторую чуть правее странного образования – туда, где у стенки еще оставались оплывшие фрагменты ступенек. Нормально.
– За мной, вниз! Включить фонари.
Сопровождение налаживает большой автономный источник освещения, им положено таскать такую штуку. Сталкеры называют ее «котел света». И очень она полезна: сидеть в глубоком мраке – штука безрадостная. Вы поймите, ребята, правильно, у меня очко не играет, но человек худо приспособлен к дракам в полной темноте.
Вывожу всех к центру зала. Метрах в тридцати от нас малость расплываются очертания двух колонн. Детектор показывает аномалию «рой», смертельно опасную. Но чтобы она сработала, следует в нее вляпаться. А это надо сильно постараться. Не подойдешь к ней на расстояние вытянутой руки, и она тебя не цапнет. Мирная…
Если какая-нибудь дрянь полезет к нам от одного выхода или от другого, тут достаточная дистанция, чтобы выпустить в нее целый рожок. В одну сторону назначаю наблюдать за платформой Степана, в другую сторону – Толстого. Остальным говорю:
– Отдых. Можно поесть. Можно снять вещмешки. Кому кое-что надо – с края платформы, напряжения всё равно нет, не ударит. Только отходить не дальше, чем пять на пять шагов.
Нина, как подрубленная, падает на пол. Что? Аномалия? Нет, смотри-ка, обмахивается платочком. Упрела бедная, и ноги не держат. Тянется за таблетками. Ловит мой взгляд и поясняет:
– Это не успокоительные, а от давления. Про от давления вы ничего не говорили.
До смерти хочется спать. Год жизни отдал бы за четыре часа спанья. Нет, год не отдал бы… месяц. Неделю. Возможно.
– Степан! – зову. – У тебя кофе был. Дай, если не жалко.
Вливаю в себя две термосных крышки. Можно жить…
На том свете отдохнем. Не напрасно же людей хоронят в лежачем положении… Жаль только, подушку под голову класть не додумались.
Толстый, вглядываясь во тьму, ударными темпами уничтожает провизию. Предлагает всем присоединиться. Никто не хочет. Мне просто неохота, а остальным, кажется, кусок в горло не лезет. Привыкайте, ребята. Зона. И она вас, кстати, еще не била, в лучшем случае – щекотала… А Толстый, натура здоровая, крепкая, мощно работает челюстями, перемалывая домашнюю стряпню.
Если кто не понял, ребята, – у брака есть положительные стороны.
Говорила мне бабушка, пережившая трех дедушек, один из которых был моим: «Пока не убедишься, что борщ варить умеет, – не женись!» Катька моя, кстати, умеет… Любопытно, что бабуля подсказала бы внучке, будь у нее внучка? «Пока не убедишься, что может крепко дать в морду кому-нибудь, кроме тебя, – не выходи замуж?»
Тощий подваливает ко мне.
– Тим… а вот скажите, Тим… есть у нас шанс еще артефактик-другой нарыть? Такая жизнь пошла, без бабосов чистый зарез… Как у нас по маршруту на будущее… предусмотрены артефактики?
Силён. Маньячит как взрослый.
– Как получится. Может… артефактик нароешь, а может, и самого тебя зароют.
А потом отчего-то добавляю – хотя на кой мне с Тощим умные беседы вести? не в коня корм:
– Будущее… если прошляпим свое будущее, кругом и повсюду станет Зона. Жителями Зоны окажемся. Вернее сказать, ее подыхателями.
Тощий осклабился хитро:
– При любой погоде жить можно. Был бы карман не пуст!
А я вспоминаю, как учился, до своей первой ходки, в сталкерском клане «Орден». Потом выяснилось, что не настоящий это клан, фальшивка. Из нас там «отмычек» вытачивали… Но все-таки среди фуфла встречалось там и кое-что настоящее. Натаскивал нас один матерый сталкер, звали его Лис. Как-то во время занятия на полигоне он сказал, мол, пропади она пропадом, Зона, сколько нормальных людей там кости сложило! Кто-то из наших, романтик буев, спросил тогда: «Ну а не похер ли? Пусть будет еще одно место, где храбрый и ловкий мужик сможет заработать на жизнь. Мы здесь-то живем каждый день хуже, чем в Зоне, пашем за три копейки, и каждая сволочь норовит нас развести». Лис помолчал, а потом сказал просто: «Парень, в аду тоже можно разжиться артефактами. Зона, поверь мне на слово, – филиал ада. И если ее будет слишком много в нашем мире, мы будем жить, как в преисподней. Тебе что, собственного мира не жалко?»
Хороший человек был Лис. Всё хотел оттащить нас от Зоны. Показывал, как там выживать, как вертеться, а время от времени всё же предупреждал: лучше не ходить туда, лучше не иметь с Зоной дел. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Хотя, вроде, это против его ремесла шло. Если нет охотников Зону посещать, на кой нужен тренер по сталкерскому делу?
В общем, хороший человек был Лис.
И сейчас я его словами отвечаю Тощему. Про филиал ада. Точнее ведь не скажешь.
А Тощий мне в ответ заводит свою философию. Да такую, от которой тошно становится.
– Ясен перец, это не то будущее, – говорит, – которые бы мы сами себе выбрали. Точно, Тим. Но, может, оно гораздо круче того, чо мы можем се представить. Может, хорошо, чо как-то так и вышло… ну… мы вот побоку, а выбор сделан за нас, он сам собой наладился, без наших соплей. Кто мы такие? Да обычные люди. Тупорыль, бестолковщина, мозговой позор. Напридумывали бы себе какой-нить дури. Ничего нового, оригинального, одна бы сплошная серость наша на свет повыползала. А тут нам на блюдечке с голубой каемочкой природа совсем другое преподносит: любуйтеся, изучайте, пользуйтеся, нако! Люди, они… если в них покопаться, – дерьмо. Редко кто не дерьмо. Мы сами от нашего собственного дерьма никогда не избавимся. И ничо реально нового не придумаем. А тут оно р-раз… и в дамках. Нас меняют. Природа за нас взялась, космос… Теперь, может, получшеем. Другими станем. Уж точно таким дерьмом, как раньше были, не будем.