Неплохо подготовились!

Ну а я стоял между нашим спецназом и диверсантами с Очага.

Глава 20

– Эйжел… и остальные. Вы арестованы, – сказал Беккер. – Оставайтесь на месте, поднимите руки.

Эйжел засмеялась. Голос ее не изменился даже под пленкой, но словно бы стал громче.

– Полковник, не надо лишних жертв. Вы же знаете, мы не любим убивать. В отличие от вас.

Я потихоньку смещался к стене, уходя с линии огня. На меня охранники внимания не обращали, видимо, понимали, что я из хороших парней.

– Конечно, вы не мелочитесь. Вы убиваете целые миры, – хладнокровно сказал Беккер. – Руки вверх, лицом к стене и встать на колени.

– Полковник, отдайте детонатор, – холодно сказала Эйжел.

– Иди и возьми, – Беккер оскалился. Пистолет в его руке смотрел в голову Эйжел, видимо, полковник считал себя хорошим стрелком.

– Как скажешь, – произнесла Эйжел.

И разверзся ад.

Я даже не пытался изображать героя и лезть в схватку трех пришельцев из иного мира, покрытых своей черной броней, и шести вооруженных профессионалов. Я сполз по стене, вжался в нее изо всех сил и закрыл голову руками. Будем считать, что свой подвиг я уже совершил, когда швырнул в Эйжел лампу и она закрыла портал…

Теперь же моей отваги хватало ровно на то, чтобы смотреть на происходящее.

Пришельцы не стреляли. У них, похоже, вообще не было оружия. Они просто кинулись на группу захвата, а та, разумеется, принялась стрелять. Комната мгновенно заполнилась едким пороховым дымом.

Пистолет-пулемет – оружие для ближнего боя замечательное. Вот только оно рассчитано на то, что пуля попадет в тело врага.

А черная пленка держала выстрел как хороший бронежилет.

Эйжел и два ее товарища шли на группу захвата будто люди, идущие против сильного ветра, – чуть согнувшись и прикрывая лицо руками. Пули все-таки их замедляли, безостановочно колотя свинцовыми кулачками. Но остановить не могли.

В тот момент, когда у наших ребят кончились патроны, троица с Очага как раз приблизилась к ним вплотную. И началась рукопашная – до обидного короткая и предсказуемая. Группа захвата была подготовлена прекрасно, в драку они ринулись бесстрашно, а руками-ногами махали явно умело.

Вот только через пять секунд все наши валялись на полу, а трое диверсантов в черном продолжали стоять.

– Полковник… – Эйжел стояла над Беккером, ногой давя ему на грудь. – Не надо лишней крови. Где детонатор?

Беккер медленно повернул голову в мою сторону. Потом посмотрел на Эйжел.

– Я жду три секунды, – сказала Эйжел. – Вы нас не остановите, вы достаточно умны, чтобы это понимать.

– Подвал, минус четвертый уровень, – сдавленно сказал Беккер. – По коридору направо, лестница вниз… лабораторный зал номер два… Но вы не пройдете, там охрана, давайте попробуем договориться…

Эйжел засмеялась и исчезла в коридоре. В мою сторону она даже не взглянула, и это было почему-то обидно.

Беккер закашлялся, с трудом сел, прижимая руки к груди. Вокруг шевелились его бойцы – удивительно, но никого и впрямь не убили! Один сумел подняться, пошатываясь пошел к двери.

– Стоять… – прохрипел Беккер. – Стоять на месте…

Из коридора послышались выстрелы. Потом крики.

– Как работают, свиньи, – пробормотал Беккер. – Ах, как работают…

– Вы ими словно восхищаетесь, – сказал я.

Беккер посмотрел на меня. Один глаз у него стремительно заплывал, на скуле расцветал здоровенный синяк.

– А что ж не восхищаться, – сказал он. – Достойный враг… И ведь никого не убили, не искалечили, чистоплюи…

– Беккер, мы же не можем позволить им уйти! – крикнул я. – Ну что ж вы стоите!

– Я сижу, – поправил Беккер. – Кажется, у меня сломана нога.

Выстрелы стихли, потом возобновились – но где-то дальше.

– Надеюсь, никто не умрет… – с тревогой сказал Беккер. – А вы молодец, Иван. Лампой ее огрели?

– Лампой, – я приподнял лампу и вернул на стол. Столешница была в нескольких местах пробита и исцарапана, одна ножка вообще отсутствовала – ее перебило и отбросило в угол. Из вспоротой пулями подушки вывалились белые перья и пух. Все натуральное, все экологически правильное, добро пожаловать в утопию зеленых…

– Как с порталами работают… – продолжал Беккер. – Любо-дорого посмотреть! Вы бы так смогли, Иван?

– Нет, – ответил я. – А вы?

– Я вообще не проводник, – с тоской сказал Беккер. – Мой отец был проводником и работал в пограничной страже. Он меня сюда и привел. А я… чего только не делал, но, видать, не дано.

– Беккер… – взмолился я. – Ну что ж вы ничего не делаете?

Полковник вдруг лукаво улыбнулся.

– А зачем? Я уже все сделал, теперь только ждать…

В следующий миг здание тряхнуло.

Взрыв сам по себе был почти не слышен, только какой-то глухой подземный гул. Зато толчок оказался таким, что я едва устоял на ногах. Колченогий столик рухнул, мне пришлось снова поднимать лампу. Где-то завыла сирена – неровно, истерично, видимо, не автоматическая, а кто-то в панике крутил ручку.

– Вот теперь можно идти, – сказал Беккер удовлетворенно. – Иван, вы вроде как самый живой, помогите мне.

Я подхватил Беккера под руку, он, стараясь не наступать на левую ногу, довольно бодро запрыгал к двери. Его команда пыталась встать самостоятельно – это сопровождалось бранью на клондальском, русском, английском и, кажется, японском языках.

– Надеюсь, вы уже переварили свой ужин, а нервы у вас крепкие, – весело сказал Беккер в коридоре. Там тоже царил разгром – шевелились вялые, будто сонные тела охранников, раздавались стоны и ругань, часть ламп была разбита пулями, из некоторых с шипением шел газ. Беккер, проходя мимо окна, саданул по нему рукоятью пистолета, впуская свежий воздух.

– У меня очень крепкие нервы, – похвалился я.

Но, честно говоря, то, что мы увидели в подвале, едва не заставило меня расстаться с ужином. Вот если бы я поработал пару-тройку лет на бойне – может быть, было бы полегче.

Нас собрали вместе на следующий день, после обеда. Зал был небольшой, типичный «переговорный зал», с длинным овальным столом и удобными стульями. На окнах не было решеток, и я счел это хорошим знаком.

Вначале нам дали четверть часа посидеть самим и поговорить. Рассказывать мне ничего не пришлось, кто-то позаботился о том, чтобы проинформировать весь состав нашей заставы о случившемся. Старик был задумчив и, пожалуй, первый раз на моей памяти выбит из колеи. Калька непривычно весела – даже на меня глянула с обидой, а потом улыбнулась и пожала руку. Разве что Дед был мрачнее тучи.