– Убили! Эй, люди! Меня убили… – и лишился чувств.
В воздухе плавал пороховой дым. Радченко выглянул в коридор, увидел человека в черном халате, валявшегося поперек коридора, толкнул другую дверь, ведущую в узкую темною комнату, единственное оконце которой выходило на скотный двор. На скамейке в темном углу сидела Джейн Майси и глазами, полными животного ужаса, смотрела на незваного гостя, стоявшего в дверях.
– Собирайся, пойдешь со мной. – Радченко закашлялся, в горле першило от пороховой гари. – Я к тебе обращаюсь. Вставай, собирайся.
Джейн, впавшая в оцепенение, не сдвинулась с места. Радченко переступил порог и остановился. Он понимал, что нужно сказать что-то важное, подобрать слова, которые успокоили бы женщину, немного ободрили ее. Для начала надо объяснить, кто он такой и как сюда попал. Но не было ни нужных слов, ни сил, ни времени.
– Тебя ведь Джейн зовут? А меня Дмитрием, Димой… Я из Москвы, юрист из фирмы… Я все объясню позже. А сейчас ни о чем не думай, только слушай меня.
Вдруг Дима не услышал, а чутьем угадал за спиной какое-то движение и инстинктивно отступил в сторону, повернув голову вполоборота. И в этот момент чья-то тень метнулась в его сторону.
Это спрятавшийся за дверью Рахат Садыков бросился на спину противника. В руке он сжимал деревянную рукоятку кухонного ножа – единственного оружия, которое попалось на глаза во всей этой бестолковой суматохе. Свой пистолет и запасную обойму он оставил в верхней комнате, когда спохватился, уже началась стрельба.
Лезвие ножа было короткое, зато широкое и острое. Оставалось с первого удара вогнать нож в шею противника, но не сбылось. Парень оказался проворным. Он резко, на одной ноге повернулся вокруг своей оси, предплечьем отбил занесенную над его головой руку с ножом и вцепился в запястье, намертво сжав пальцы. Правым кулаком с разворота так ударил Садыкова в солнечное сплетение, что тот набрал полную грудь воздуха, а выдохнув, уже стоял на коленях. Ножик валялся на полу в дальнем углу комнаты. Бледная испуганная Джейн стояла за кроватью, у противоположной стены. Потасовка оказалась короткой, она не успела вмешаться, а теперь было уже поздно.
– Иди сюда, – прохрипел Дима, – я не сделаю ничего плохого.
Джейн закричала, он бросился вперед, перемахнул через кровать, схватил ее за руку и потащил за собой в коридор. Джейн вырывалась, пыталась сесть на пол, что-то кричала, но Радченко шел вперед через темный коридор к парадной двери. Он споткнулся о тело хозяина дома и грубо выругался. Чингиз застонал, перевернулся со спины на бок, попытался открыть газа, но их заливала кровь. И тут он вспомнил о брезентовой сумке с гранатами. Рукой ощупал пространство вокруг себя – вот доски пола, вот стена, а вот она, сумка, и обе гранаты в ней. Притянул сумку ближе, навалился на нее, сунув одну гранату под халат, другую сжал в руке, стараясь по звукам угадать, где сейчас бандиты.
Конокрад Муса Исаев посмотрел на часы. Прошло ровно десять минут из тех пятнадцати, что он выделил ветеринару. В доме слышалась ружейная и автоматная стрельба, последним ответил автомат, потом наступила тишина. Значит, напарник жив. Надо ждать.
Вдруг Муса услышал далекий гул дизельного двигателя и поежился. Это или менты, или военные, что еще хуже. Выйдя из машины, он прокрался к углу дома, выглянул на улицу. Вроде бы никого, но звук становился все ближе и ближе, и наконец из-за поворота выехал зеленый «Урал» под брезентовым тентом. Машина солдатская, а за рулем какой-то шпак в белой майке и тюбетейке, рядом мужик в клетчатой рубахе. Водитель дал по тормозам, и машина встала, не доехав до дома метров тридцать. Мужик в клетчатой рубахе вылез из кабины, что-то закричал по-таджикски, замахал руками, приказывая вооруженным людям, выпрыгивающим из кузова, рассредоточиться по улице.
Муса шагнул вперед и дал автоматную очередь по машине. Пули прошили решетку радиатора, прошлись по передним скатам, по пустой водительской кабине. Потом выстрелил поверху, над головами людей.
Мужчины, только что выпрыгнувшие из кузова, разбежались, стремясь найти защиту от пуль позади машины и пытаясь сообразить, кто стрелял и где находится стрелок. Муса ни от кого не прятался, он просто стоял возле угла дома, не снимая палец со спускового крючка.
– Вон он! – крикнул кто-то. – Вон гад!..
– Вижу, – отозвался другой голос. – Но он один. А где же второй?
Откуда-то из-под машины грохнул ответный выстрел. За ним другой и третий. Не видя перед собой конкретной цели, Муса дал длинную очередь по грузовику и посмотрел на часы. Время ветеринара вышло. И ситуация изменилась. Теперь, скорее всего, ветеринару не дадут высунуться из дома.
Муса подумал, что его совесть чиста, слово он сдержал, а теперь надо позаботиться о себе. Высунувшись из-за угла, он выпустил еще одну очередь по грузовику, бросился к «Жигулям», сел за руль и завел двигатель.
До входной двери оставалось всего несколько шагов, когда на улице началась стрельба. Били из автомата, ружей и карабинов. Но выстрелы скоро стихли. Радченко застыл в дверях, стараясь сообразить, что делать дальше. Он по-прежнему изо всех сил сжимал запястье Джейн, опасаясь, что она может вырваться и удрать по лестнице на второй этаж.
Из коридора через окно был виден грузовик «Урал», за ним в пыли копошились какие-то люди. Ни автоматных очередей, ни ружейных выстрелов больше не слышно. Тишина такая, что в ушах звенит.
– Отпустите меня, – чуть не плача, просила Джейн. – Отпустите…
– Тихо, – процедил сквозь зубы Дима, – иначе пришью.
Он дернул Джейн за руку, повернул спиной к себе, просунул правую руку под ее подбородок, согнул предплечье и, сжав горло своей пленницы, шагнул вперед, толкая женщину впереди себя. Пинком ноги распахнул дверь. Переступив порог, вывалился из дома, чувствуя, как на нем сошлись взгляды всех, кто в эту минуту находился на улице.
– Не стрелять! – закричал Радченко во всю глотку. – Если кто попробует, я пристрелю сучку! Ну, кому нужна невинная кровь? Я убью ее, мать вашу… – И дальше – матом.
Никто не ответил, нападавшие не ожидали такого развития событий. Они никогда не видели женщины, которой прикрывался бандит. Лицо заплаканное, бледное, перепачканное пылью, глаза вылезли из орбит. Кажется, заложница умрет без посторонней помощи, просто от испуга. Но вот лязгнул затвор, ударил выстрел, пуля просвистела совсем близко, шлепнула в стену дома над головой Радченко,посыпав волосы штукатуркой. Стреляли из-под грузовика.
Дима замер, хотел крикнуть, что кончит бабу прямо сейчас, но закашлялся. Ветер нес по улице рыжую пыль, забивавшую горло. Он потянул Джейн за собой, крепче прижимая ее к себе и вдруг услышал, как кто-то сказал по-русски:
– Если хотят, пусть уходят. Иди, скотина… Скоро встретимся.
Муса вывел машину из-за угла, когда Радченко, пятясь задом, уже отступил от двери метров десять. Он вывернул руль, чтобы сократить расстояние, врубил заднюю передачу и распахнул заднюю дверцу. Дима сначала втолкнул женщину, потом залез сам, и Муса рванул с места.