— А почему же вы мне телефон дали?
— Евгений наверняка не станет возражать, когда узнает, в чем дело. Что гибелью Веры заинтересовались, как говорили прежде, компетентные органы. Я вам верю. И в справедливость верю. Я ведь тоже человек старомодный.
Колчин посмотрел в глаза Иванченкова:
— А я вас попрошу никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывать о нашем разговоре ни одному человеку. И Людовичу в первую очередь.
— Но почему? Я не понимаю.
— Вы обо всем узнаете. Но позже.
Минут через десять Колчин поднялся, крепко пожал руку Иванченкову и ушел, отказавшись от ужина, кваса с хреном и яблочного вина. Он забыл об усталости, из головы выветрились бренные мысли о бутербродах, пиве и семи часах спокойного сна на жесткой гостиничной койке.
Он шел по темной неосвещенной улице к реке, спотыкаясь о невидимые в ночи кочки, и мурлыкал «Прощание славянки». В ночи за штакетником заборов гасли окна, по-прежнему где-то далеко лаяла собака. Колчину казалось, что сегодняшним жарким вечером он нащупал путеводную нить, узнал нечто такое, что поможет ему выбраться из беспросветного мрака к свету.
Впрочем, как знать, куда тянется эта ниточка...
Москва, проспект Мира. 7 августа
С утра пораньше Стерн позвонил юной любовнице Трещалова. Представившись старым, еще со школьной скамьи, другом Николая Павловича, он сказал, что есть срочный разговор, нужно встретиться сегодня днем.
«А как вы узнали мой телефон?» От волнения Настя не придумала вопроса поумнее. Стерн усмехнулся: не говорить же девочке, что ее телефон он нашел в записной книжке Трещалова, оставленной им на квартире прежней любовницы. Номер также содержался и в новой записной книжке и, кроме того, был занесен в память мобильного телефона.
«Я все объясню при встрече, — ответил Стерн. — Я учитель. Преподаю русский язык и литературу в лицее. Сегодня у меня дела на работе, освобожусь не раньше часа. В два часа дня на выходе с кольцевой станции „Проспект Мира“ вас утроит? Под часами?» — «Устроит, — ответила Настя. — Но что случилось с Колей?» — «Это не телефонный разговор, — вздохнул Стерн. — Но кое-какая информация у меня есть».
Приятный ровный баритон Колиного приятеля понравился Насте, внушил что-то похожее на доверие.
«Я вся извелась, не знаю, что и думать, — подпустила она в голос дрожи. — Мобильный телефон его не отвечает. Я звонила ему на работу, представилась племянницей. Ну, когда мымра секретарь спросила, кто беспокоит. У Коли есть племянница моего возраста. Но на работе ничего не хотят рассказывать, будто я государственную тайну у них выведываю. Его жена вернулась из отпуска, хотя должна была торчать в Греции еще неделю. Она сняла трубку, когда я позвонила на квартиру. Успокойте меня». — «Постараюсь», — пообещал Стерн.
«Я в голубых джинсах, в оранжевой кофточке», — сообщила Настя. «Я знаю вас в лицо, — ответил Стерн. — Николай как-то показывал мне вашу фотографию. Вы очень красивы и, главное, фотогеничны. Вам бы в кино сниматься». Последние слова целительным бальзамом пролились на Настино сердце.
Стерн заехал в одно из Интернет-кафе и, сидя перед монитором, набил текст. Послание было составлено от имени некоего Александра и адресовалось Виталию Афанасьеву, ближайшему компаньону и другу Трещалова. Стерн писал, что Трещалов длительное время оставался должен пятьдесят тысяч долларов своим кредиторам, от имени которых и выступает Александр. Должник якобы не хотел возвращать деньги, от разговоров и встреч уклонялся, на угрозы не реагировал. Кредиторы же сами попали в трудное финансовое положение. Поэтому им и пришлось пойти на крайние меры. Если бы телохранители Трещалова повели себя правильно тогда у подъезда, можно было обойтись без стрельбы, все решить миром. Как должны были вести себя охранники в тот момент, когда их форменно убивают, Стерн уточнять не стал.
Далее следовали подробные инструкции о том, где, когда, при каких обстоятельствах должен состояться обмен Трещалова на заявленную сумму. В заключение Стерн написал:
«Вероятно, Вы хотите получить реальное, зримое подтверждение того, что Ваш друг жив. Фотографии и видеозаписи — вещи весьма сомнительные. Но таким подтверждением может стать отрезанный палец Трещалова или его ухо.
Впрочем, мои доверители считают, что крови и без того пролито много, кромсать на части живого человека — это уже лишнее. А в том, что мои доверители настроены серьезно, Вы не сомневайтесь. Кредиторы сами заинтересованы, чтобы должник остался жив и здоров. Ведь иначе обмен не состоится. Чтобы рассеять последние сомнения, мои доверенные лица гарантируют, что Ваш партнер накануне передачи вами нужной суммы свяжется с Вами по мобильному телефону. Иных телефонных звонков не будет. Переговоры не имеют смысла, поскольку ни на какие Ваши условия мои доверенные лица не согласятся. Эти люди и так проявили добрую волю: после известных Вам трагических событий они отказались от набежавших за полтора года процентов по кредиту. Мои доверители настаивают на том, чтобы Вы предельно ограничили свои контакты с милицией. И, разумеется, не ставили органы в известность об этом послании.
Итак, у Вас нет иной альтернативы, кроме как выполнить изложенные выше требования. В случае нарушения хотя бы одного из этих условий долг Трещалова будет списан в связи со смертью должника.
С уважением, Александр».
Вытащив из компьютера дискету, Стерн расплатился и, поймав машину, отправился на проспект Мира. Он явился на свидание в половине второго, но не стал крутиться под часами на улице, остановился в вестибюле метро у аптечного киоска, высматривая девушку среди пассажиров, поднимавшихся снизу на эскалаторе.
В одной из бульварных газет Стерн вычитал, что делом о похищении Трещалова и убийстве его телохранителей занимается РУБОП и столичная прокуратура. В корреспонденции не было названо имени похищенного бизнесмена, якобы в интересах следствия, но и так было ясно, о каком бизнесмене шла речь. Сейчас менты разрабатывают компаньонов Трещалова по бизнесу, проверяют на причастность к преступлению его жену. Это обычная практика, кондовая, но в принципе достаточно эффективная. Как правило, преступниками чаще всего и оказываются представители «ближнего круга».
К методам работы милиции Стерн относился снисходительно, он пребывал в убеждении, что менты еще не скоро дотянутся до Насти Сениной, если вообще когда-нибудь узнают о существовании этой девчонки. Однако лезть на рожон не следует. Нужно своими глазами убедиться в том, что Настя явилась на свидание одна, без провожатых из РУБОПа.
Настя появилась за десять минут до назначенного времени.
Подождав пару минут, Стерн вышел из метро, прошел мимо Насти, нырнул в подземный переход. С противоположной стороны проспекта Мира он какое-то время наблюдал, как девушка нарезает круги на пятачке возле метро и на ходу кусает эскимо. Четверти часа хватило, чтобы убедиться: Настя одна, без провожатых.