Официант дал им два меню и удалился. Потом появился сомелье.
— Поскольку мы празднуем, принесите бутылку вашего лучшего шампанского, — сказал Зик, не отрывая глаз от Мелоди.
Сомелье расплылся в улыбке. Ему попался отличный клиент. И к тому же на Рождество все щедры на чаевые.
Мелоди подождала, пока сомелье уйдет, потом переспросила бесцветным голосом:
— Празднуем?
— Конечно. Ты покинула больницу, и можно вновь начать жить. — Зик лукаво улыбнулся. — Разве это не повод выпить хорошего шампанского?
Она не собиралась попадаться на его удочку и заметила, чуть подняв подбородок:
— Я думала, ты не считаешь возможным садиться за руль после того, как выпьешь.
— Ты совершенно права, — мрачно согласился он. — Не считаю.
Мелоди не сомневалась, что Зик ждет, когда она спросит, как он поступит с машиной, а потому промолчала и, сжав зубы, сосредоточилась на меню.
Она всегда считала себя уравновешенным человеком, который готов принять все, что ему уготовила судьба, и идти дальше. Но несчастный случай вывел молодую женщину из равновесия и физически, и, что еще хуже, эмоционально. И она не знала, как справиться с этим. Мелоди чувствовала себя неуверенно, потому что заново пережила все свои несчастья, начиная с того момента, как отец бросил ее и ее мать. Он, конечно, не захотел брать на себя ответственность. Неужели она стала виновницей их разрыва?
Вдруг Мелоди заметила, что шампанское уже разлито по бокалам. Когда официант опустил бутылку в ведерко с льдом и ушел, Зик поднял свой бокал.
— За тебя, — сказал он очень нежно, — за мою красивую, хрупкую, несравненную жену, центр моей вселенной.
Услышав такой тост, Мелоди поставила свой бокал на стол.
— Не надо, Зик, — произнесла она с болью в голосе.
— Не надо — что? Говорить, как я тебя обожаю? Но я не могу не говорить этого, Ди.
— Ты, ты не обязан…
Ее ноги ныли, напоминали, как они выглядят под брюками.
— Не обязан? — спросил Зик скорее загадочно, чем обиженно. — Когда я делал что-нибудь потому, что обязан? Ну, хорошо. Этот тост тебе не нравится. А как насчет того, чтобы поднять бокалы за нас?
— Зик! Она нахмурилась, он улыбнулся:
— Тогда за Рождество. За это-то ты выпьешь?
Мелоди пригубила шампанское. Волшебный напиток. Нежный, искушающий, утонченный — как и сам Зик. Она посмотрела на мужа.
— Очень вкусно, — пробормотала она сухо, стараясь не замечать, как скривились его губы.
— Правда? — сказал он мягко. — Ты голодна?
Странно. Впервые после несчастного случая Мелоди почувствовала, что у нее появился аппетит. И кивнула:
— Немного.
— Это хорошо. Тебя надо откормить. — И, не обратив внимания, как покоробило ее замечание относительно худобы, Зик продолжал: — Я намерен сегодня поесть в свое удовольствие, а рождественскую индейку отложить на завтра. Что ты об этом думаешь? Лосось в яйце хорош для начала. Потом баранина в красном соусе. Десерт закажем позже.
Мелоди выбрала бы то же самое, но ей надо было доказать свою независимость.
— А я возьму паштет из грибов и мясо в бобовом соусе.
Она отложила меню и отпила еще глоток шампанского. Впрочем, ей следует быть осмотрительной. В больнице она не пила вино, и сказочное шампанское небезопасно: учитывая настроение Зика, ни в коем случае нельзя терять голову.
Официант подошел к их столику, и, пока Зик делал заказ, Мелоди получила возможность изучить его лицо. Впервые за это утро. Он был привлекателен, как всегда, но выглядел уставшим, и от этого у нее сжалось сердце. Может быть, Зик слишком много работал? Перед премьерой он был способен работать круглыми сутками, не перепоручая дела другим. В этом-то и беда. Зик строил свою маленькую империю потом, кровью и слезами, страшно гордился своими достижениями, охранял их. Причем не всегда был уверен в себе.
Именно это его качество привлекло Мелоди, когда они только начали встречаться. Зик сходил по ней с ума, но трогательно сомневался в ее чувствах к нему, и это ее поразило. Он редко говорил о своем детстве и юности, но, судя по всему, у него были огромные проблемы с любовью и обязательствами, и он не очень доверял женскому полу.
Эта мысль беспокоила Мелоди. Последние несколько недель она старалась загнать ее на самое дно сознания.
«Зик без труда найдет себе кого-нибудь еще», — твердила она себе. Бабушка уверяла, что мужчины видят в любви совсем не то, что женщины. Мужская любовь — исключительно плотская и непостоянная.
— Даже лучшие из них со временем начинают искать себе кого-нибудь помоложе, Мелоди. Помни об этом и будь готова.
На секунду ей показалось, что бабушка стоит рядом и повторяет эти слова. Зик сказал, что искаженное отношение бабушки к жизни и любви подействовало на внучку. Мелоди это не понравилось. Но, может быть, в его замечании есть доля правды?
Мелоди показалось, что она предает бабушку, которая ее вырастила и многим пожертвовала, чтобы дать ей возможность брать уроки танцев. Ей стало стыдно. Она очнулась и увидела, что, сама того не замечая, опустошила свой бокал и что Зик внимательно смотрит на нее.
Он наполнил бокал жены.
— О чем ты думала? Обо мне, да? Мелоди не могла сказать ему правду, но и молчать не стоило. Она ответила:
— О том, что провожу сегодняшний день совсем не так, как предполагала.
— Неужели ты думаешь, что я после трех месяцев, проведенных тобой в заточении, позволю тебе опять оказаться взаперти?
— Я не ребенок, — резко ответила она, — и вполне могу позаботиться о себе.
— Поверь, Ди, я никогда не смотрел на тебя как на ребенка. Ты непредсказуемая, порой непостижимая, но не ребенок.
Мелоди вспыхнула, увидев в черных глазах желание, и невольно снова отпила из бокала.
— Успокойся. — Зик взял женщину за руку, как будто имел полное право дотрагиваться до нее и разговоров о разводе просто не было. — Ты ведешь себя словно кошка на раскаленной крыше. Это я, помнишь? Твой муж.
Он опустил большой палец на ладонь Мелоди и, прежде чем поднести ее руку к губам, погладил шелковистую кожу. По руке женщины промчался электрический разряд, и она охнула, не сумев скрыть свою реакцию. Мелоди вырвала руку, ее глаза сверкнули.
— Не надо так делать, — проговорила она слишком страстно.
Зик усмехнулся:
— Еще одно «не надо». Но ты не можешь отрицать, что тебе приятны мои прикосновения. А мне приятно прикасаться к тебе. Помнишь, как это у нас бывало? — Он посмотрел на ее губы, и они задрожали, а по телу прошла волна сексуального желания. — Мы занимались любовью где угодно, в любое время. И это была именно любовь, а не просто секс.