Вздрогнув от «предвкушения счастья», Настя торопливо закивала:
– Да, давай обедать вместе, когда будет получаться. Нет проблем.
– Нет проблем, – странным, вопросительным эхом отозвался Няндомский и, аккуратно похлопав ее по плечу, пошагал к себе.
– Ну, ты даешь, – выпалила Валентина, едва Настя вернулась в кабинет. – Мы все в шоке!
– Да я сама в шоке, – согласилась Настасья. – Это не то, что вы подумали.
– А что мы подумали? – Валя решительно отпихнула от себя кипу бумаг, которые буквально мгновение назад внимательно изучала, и изобразила крайнюю степень внимания.
– Да кто ж вас знает, что вы там подумали, – путано пошла на попятный переводчица. – Валь, честно, давай не будем об этом, мне и так тошно.
– Тошно? – аж подпрыгнула соседка по комнате, добавив во взор еще больше любопытства. Хотя, казалось бы, куда уж больше. Оно там плескалось густо, как переваренный кисель.
– Ну, я не так выразилась. Голова сегодня сильно болит, – простонала Настя, отъехав за монитор и отгородившись от Валентины кипучей деятельностью. Обсуждать то, что у нее с Няндомским, не хотелось. Особенно учитывая, что Настасья и сама совершенно не понимала, что у нее с Алексеем. И есть ли что-то? Нет, конечно, что-то определенно есть, но вот что именно – огромный вопрос.
– Ты на Восьмое марта куда-нибудь собираешься? – спросила вечером Лиза. При этом она так старательно делала вид, что ей все равно, уйдет сестра или останется, что можно было не сомневаться – она собирается кого-то пригласить. И Настя даже знала кого!
– Только не вздумай приглашать Богдана к нам! – перепугалась Настасья, представив, как они будут встречать праздник втроем. А потом он останется ночевать, а утром вдруг выйдет в коридор, например, в трусах!
Да, рано или поздно это должно было случиться, просто Настя так старательно отгоняла от себя эти чудовищные картины, что в какой-то момент начала искренне верить, что все как-нибудь само рассосется, без особых душевных травм для нее. Например, Богдан просто заберет Лизавету, и они будут где-то там, далеко, жить долго и счастливо, без подробностей. А сама Настя уж как-нибудь постарается это пережить. И тут такая страшная действительность, прямо дубиной по темечку!
– Это общая квартира, – возмутилась Лиза. – Почему я не могу пригласить мужчину? Слушай, дай мне устроить личную жизнь, уйди куда-нибудь. Это в твоих же интересах. Женщина, которая встречает Международный женский день без мужика, потеряна для общества и для самой себя. Срочно организуй себе что-нибудь и исчезни. Я хочу интима и романтики.
– Какая личная жизнь? – взвилась Настя, стараясь не допускать мысли о том, что вот тут-то сестра отчасти права. – У тебя скоро пузо на нос полезет! Ты себе уже все устроила.
– А теперь хочу закрепить, – нагло отрезала сестрица.
Вообще-то, правильно. Разве Настя не переживала, что ребенка могут повесить на нее как на ближайшую платежеспособную родственницу? Разве не она подкатывала к Богдану, чтобы разведать его планы и намекнуть, что Лизу бросать нельзя? Так что теперь? Позавидовала? Не может довести доброе дело до конца?
– …Ой, – заволновалась Дарья, когда Настя попыталась напроситься к ней на праздник. – А как же твой молодой-красивый?
– Да молчит что-то, – застеснялась Настя. Ей и самой было странно, но не приглашать же Алексея первой. Тем более что и приглашать ей было некуда – квартиру планировала занять Лиза. То есть получалось, что она должна сама себя предложить. А что, если все реверансы Няндомского не имели никакого отношения к ухаживаниям? Мало ли что мужик имеет в виду – их не разберешь. Может быть, он готовил плацдарм для нового карьерного витка? Хотя какой из Настасьи плацдарм? Никакого. – А мне из дома надо уйти на праздник, у Лизки тет-а-тет грядет.
– Ясно, – виновато поддакнула Даша. – Но меня пригласили на романтическое свидание. Вернее, это я так думаю, что оно романтическое. Тоже пока особо ничего не известно, даже говорить не буду – сглазить боюсь. Но я так прикинула, что раз на Восьмое марта, то не по работе же встреча, правда?
– Правда, – радостно подтвердила Настасья. – А он кто? Ой, не говори, чтобы ничего не испортить! Дашка!!! Пусть все получится! Я даже не буду говорить, что я за тебя рада, чтобы ничего не сорвалось. Тьфу-тьфу-тьфу!
– А ты как? – распереживалась подруга. – Куда денешься на праздники?
– Да не в деревне же живем. В театр схожу, – начала перечислять варианты Настя, но вспомнив оперу, тут же поправилась: – Нет, лучше уж в кино. В ресторане посижу сама с собой. Ой, придумала! Я куплю путевку в дом отдыха: там и культурная программа, и переночевать можно.
– Там же только пенсионеры, – опешила Даша. – И всякие болящие.
– Это ты с санаторием, дорогая моя, путаешь. Ну не в Египет же мне лететь на пару дней-то! У них там революция, антисанитария и никакой цивилизации.
– Зато личной жизни будет вагон, – фыркнула Дарья. – И маленькая тележка. Ладно, ты утешила мою совесть, а то мне как-то неудобно. В кой веки раз тебе нужна моя помощь, а у меня мужик.
– Так и мужик у тебя в кой веки раз, – напомнила Настя. – Не так часто в нашей жизни случается такое везение.
– Да уж, – вздохнула Даша. – А если вдруг что-то сорвется, ты к маме не можешь напроситься?
– Да у мамы точно личная жизнь в такой-то день, – убежденно заявила Настя. – Моя маман, в отличие от нас, не скучает. Вот так, Дашка, надо жить, чтобы не мы мужиков искали, а они за нами бегали!
– Ну, знаешь ли, не изобрели еще таких волшебных пилюль, чтобы мужиков приманивать, – неожиданно опечалилась Дарья. – А очень было бы надо. Я б за любые деньги взяла. М-да. Слушай, не удержу я в себе. Я с Николаем встречаюсь. Да-да-да, Сашкин брат. Просто так вышло. Сначала мы с ним схемы выплат кредита обсуждали, потом консультировались по работе, потом как-то слово за слово… В общем, он классный. Как у одной матери могут уродиться два настолько разных ребенка – уму непостижимо!
– Да неужели? – расхохоталась Настя. – Во-первых, я за тебя рада. А во-вторых, глянь на нас с Лизаветой. Я вообще думаю, что одну из нас явно подкинули. Ты там, кстати, бди. Если узнаешь, что Шурик как-то проявился, семафорь.
– Да я изначально именно это и планировала, – призналась Дарья. – А потом как-то все само завязалось.
– Вот. Хотела сделать доброе дело, и судьба тебя наградила. Может, мне тоже сделать что-нибудь хорошее. Глядишь – и мне обломится кусок счастья, – вздохнула Настасья.
Но куски счастья просто так никому не обламываются. Это она знала точно.
– Алексей, мне что-то не нравится, как ты исполняешь условия нашего договора. – Женя раздраженно постукивала карандашом по столешнице – словно метроном отсчитывал время до казни.
Понурый Няндомский стоял посреди приемной, угрюмо уставившись куда-то в угол. На секретаршу он старался не смотреть – было противно и тягостно. Она была красивая и ядовитая, как экзотическая змея. И такая же опасная. Во всяком случае – для него.