Толмач переводил вождю кланов слова Архидруида.
— Саркан слушает вас.
— Мы хотим помочь туатаннам заключить мир с жителями Гаэлии.
Выслушав перевод этой фразы, Саркан произнес суровым тоном:
— Туатанны не ищут мира.
— Неужели туатанны готовы воевать против объединившихся воинств Галатии, Темной Земли, Сарра, Харкура и Бизани? Очень в этом сомневаюсь. Это путь в никуда. Если мы в ближайшие дни не договоримся, вам не выстоять в схватке с ними. Без помощи Совета вы завтра же проиграете войну. С нашей же помощью вы, возможно, вернете себе землю, которая принадлежит вам по праву. Другого выхода нет.
Саркан ударил кулаком по подлокотнику трона.
— Не нужны нам ваши советы! — перевел туатаннский толмач. — А вот вам… нужны наши маниты, и только за этим вы сюда и явились. Саркан согласится, если Совет поможет туатаннам отвоевать весь остров.
— Это невозможно. — Эрнан покачал головой, стараясь скрыть мгновенно вспыхнувший гнев.
— Что ж, тогда возвращайтесь, откуда пришли.
Фингин не знал, следует ли ему вступить в разговор, но, взглянув на задумавшегося Архидруида, решил, что просто обязан попытаться скрыть замешательство Эрнана.
— Вы не сможете обойтись без Совета. Мы — дети Мойры, так что, отвергнув наше предложение, вы пойдете против ее воли. Мы не собираемся навязывать вам наш выбор — мы всего лишь хотим помочь вам следовать путем Мойры. Вам не вернуть Гаэлии, что была вашей до нашествия варваров из Галатии.
Саркан поднял бровь, выказывая любопытство.
— Но вместе, — продолжал Фингин, — мы сумеем изменить страну — вам во благо. Если война продолжится, самым опасным вашим врагом станет не Галатия, а Харкур. Заключив мир с Галатией и Бизанью, вы избавитесь от харкурцев и оставите за собой их земли…
— Если Харкур — самый опасный враг, так почему бы нам не договориться с ним, не тратя время на жалких галатийских червей?
— Да потому, что друиды живут в Галатии и ваш союз с Харкуром станет объявлением войны друидам — то есть Мойре.
Саркан молчал несколько долгих минут. Он знал, что этот момент однажды наступит, но не думал, что так скоро.
— А если вы обманете и не поможете нам победить Харкур? — перевел слова вождя толмач.
— Галатия, Сарр и Бизань уже готовы к союзу ради мира, — ответил Эрнан, опередив Фингина. — Темная Земля не говорит ни «да», ни «нет», и только харкурцы упорствуют. Если вы передадите свои маниты Совету друидов, мы обеспечим вам победу. Это могущественное оружие, которым вы все равно не сумеете воспользоваться без нашей помощи. Согласитесь на мирный договор — и оно станет служить вам.
Саркан долго совещался со своим толмачом и двумя другими вождями клана, сидевшими по правую и левую руку от него. Фингин и Эрнан обменялись взглядами, и Архидруид даже улыбнулся молодому друиду.
— Саркан обдумает ваше предложение, когда король Галатии и Совет друидов признают нашей ту территорию, которую мы уже завоевали. Возвращайтесь в Филиден, заручившись их согласием, и мы начнем переговоры.
Эрнан поклонился вождю. Он знал, что не имеет права упустить такой шанс.
— Вы сделали верный выбор, Саркан, и мы постараемся вернуться как можно скорее.
Часом позже друиды уже скакали к Сай-Мине.
Алеа проснулась последней. Четверо ее друзей сидели вокруг огня, тесно прижавшись друг к другу. Девочка подумала, что выглядят они как-то странно, да и смотрят почему-то в одном направлении, куда-то в глубь леса. Никто даже не пожелал ей доброго угра, и девочка вытянула шею, чтобы взглянуть, на что они все уставились.
В нескольких шагах от костра, прямо на земле, сидело изумительное существо, похожее на странных созданий из ее сна. Высокое и хрупкое, оно в то же время казалось сильным, с длинными волосами и заостренными ушами. Его кожа была словно древесная кора. Да, он напоминал Оберона, но это был не Оберон.
— Это…
— Да, это сильван, — подтвердил Фелим. — Он уже час сидит там и смотрит на нас, но, стоит кому-нибудь встать и шагнуть в его сторону, убегает и возвращается только после того, как все мы снова усаживаемся в кружок у костра.
— Он такой красивый, — прошептала Алеа.
— Но уж больно надоедливый! — пожаловался Мьолльн.
Галиад рассмеялся, но Алеа не могла отвести от сильвана глаз.
— Я подойду к нему.
И она пошла — медленно, осторожно, не оборачиваясь. Лесной житель тут же встал, но, к удивлению спутников Алеи, не скрылся в чаще. Сильван ждал: чуткий и напряженный, он мог в любой момент сорваться с места и спастись бегством, но Алеа шагала, глядя ему прямо в глаза. Она знала, что сильван пришел именно к ней. Пришел за ней и не убежит. Именно так выглядел сильван из ее сна — тот, что ждал ее в Борселии. Вот тот, кто будет их проводником.
Когда Алеа оказалась в нескольких метрах от сильвана, он жестом предложил ей сесть, и она опустилась на землю напротив него, на длину лезвия меча — так сильван чувствовал себя спокойнее.
Алеа улыбнулась.
— Вы звали нас этой ночью, — произнес сильван, с видимым трудом выговаривая слова.
Голос его звучал ясно и звонко, но по-гаэльски он явно говорил редко.
— Правильнее будет сказать, что я вас искала, — пояснила Алеа. — Вы знаете наш язык?
— Теперь — да. Некоторые из нас знают. Что вы ищете?
— Нам нужно попасть в Борселию… минуя долину.
— Почему так? — спросил сильван, нимало не удивившись.
Алее показалось, что он знает ответ на свой вопрос.
— Потому что меня ищут и я должна скрыться так, чтобы никто не узнал.
— Зачем? — настаивал сильван.
— У меня есть одна вещь, которую хотят забрать.
— Почему? — на той же ноте с детским упрямством повторил сильван.
Алеа не знала, как положить конец этим вопросам, и не понимала, чего добивается от нее сильван, казалось, он чего-то ждет.
— Потому что люди — злые, — рискнула она.
Эти слова вызвали у сильвана смех, и Алеа вдруг увидела, как волшебно прекрасен ее собеседник. Она засмеялась в ответ, пожав плечами.
— Но почему именно Борселия? — возобновил допрос сильван.
— Я… Один из ваших ждет меня там. Оберон.
Сильван ничего не сказал, и Алеа поняла, что он наконец дождался заветного ответа и больше вопросов задавать не станет.
Сильван поднялся с земли и произнес:
— Я провожу вас и ваших друзей.
Алеа махнула рукой спутникам.
— Лошадей придется оставить, — добавил сильван.
Галиад начал расседлывать скакунов под опечаленным взглядом гнома, привязавшегося к Алрагану, хлопнул ладонью по крупу своего жеребца, и все пять лошадей галопом понеслись к долине.