— Вы полагаете, что так думают все галатийцы? — уточнил Галиад.
— Нет. Скорее, жители западных областей, которые соседствуют с христианами. Но дело не только в этом.
— А в чем еще?
— В Амине. После смерти Эогана народ Галатии впервые за долгие годы не признает своего правителя. Никто здесь не любит королеву, а когда она заявила, что не станет помогать друидам в войне с Харкуром, неприязнь к ней только усилилась. Именно поэтому галатийские солдаты, которых мы повстречали в последней деревне, сделали вид, что не заметили нас… Думаю, в глубине души они сами хотели бы оказаться на нашем месте. Лучше воевать за Самильданаха, чем служить женщине, которая убила своего мужа.
— Возможно, они просто испугались. Нас все же было по меньшей мере в десять раз больше, чем их. А сейчас они, возможно, уже составляют подробное донесение королеве.
— Возможно. Но я так не думаю.
— Спасибо, друг мой. Возвращайтесь в строй.
Командир отсалютовал Галиаду и отбыл к своим подчиненным.
Магистраж посмотрел ему вслед, пришпорил коня и поскакал в авангард. Солдаты шли все быстрее. Они будто чувствовали, что бой уже близок. Они были готовы на все. Были готовы умереть. Погибнуть за Галатию или за Самильданаха, для них это означало одно и то же.
Галиад вздохнул. Он не знал, представляет ли себе Алеа, чем все это может закончиться. За нее отдадут жизнь сотни людей, которых она даже не знает. А есть ли у нее выбор? Разве можно позволить Харкуру завоевать всю страну? Что будет, если христиане одержат верх?
Отбросив эти мысли, Галиад подъехал к Фингину.
К вечеру Алеа и ее спутники уже оказались у городской стены Мон-Томба и подъехали к въездным воротам. В сторожевом помещении располагался гарнизон Воинов Огня, но никто не обращал внимания на входящих в город — в Мон-Томбе привыкли к странникам. А вот аббатство, напротив, было настоящей военной крепостью.
Алеа, Фейт, Кейтлин и Мьолльн прошли через ворота и оказались во дворе, заполненном повозками и людьми. Им пришлось оставить лошадей в конюшнях, так как в черте города верхом могли перемещаться только военные и торговцы. Небольшой дворик служил своеобразным шлюзом между въездными воротами и гораздо более широкими городскими, которые запирались на ночь. Пройдя под ними, можно было оказаться в самом городе.
Четверо друзей медленно шли в толпе прохожих, стараясь ничем среди них не выделяться, и любовались городом.
Миновав вторые ворота, они двинулись по большой улице, ведущей вдоль крепостной стены. По обеим сторонам ее стояли высокие узкие дома. Над их крышами на фоне облаков виднелась сама стена и сторожевые башни, нависшие над морем.
На улице царило оживление. В основном здесь была молодежь, и Алеа сразу поняла, что это студенты. Но попадались среди них и торговцы и приезжие, которые с любопытством разглядывали городские здания.
Улица полого поднималась вдоль скалы. В том месте, где скала заканчивалась, она поворачивала в обратном направлении и вела уже вдоль следующего уступа крепостной стены. Пройдя ее до конца, друзья очутились у подножия самого аббатства.
— Ну вот, — сказала Фейт, беря Алею за руку, — университет находится за этими стенами.
— В аббатстве? — удивилась Алеа.
— Ну конечно! А занятия ведут монахи. Аббатство размещается в двух зданиях: в центральном корпусе крестообразной формы, похожем на церковь, и в расположенном с северной стороны небольшом дворце, который здесь называют Отрадой. В нем монахи и обучают студентов. Там же расположены зал переписки книг и библиотека.
— В общем, нам надо попасть именно туда, — подытожила Алеа.
— Да, — подтвердила Фейт, — и, похоже, это будет непросто!
— А где вход?
— Стражники наверняка пропускают в аббатство только монахов и студентов, которые должны пройти через комнату монастырского привратника. Она располагается вон там, в том небольшом строении внизу. Оттуда можно попасть на главную лестницу, которая ведет на три верхних этажа здания. Есть еще одна дверь, выходящая на паперть, там монахи могут встречаться с нищими… Но в Мон-Томбе почти нет нищих.
— Думаешь, нам удастся туда проникнуть?
— Разве что мы притворимся монахами или студентами! — пошутила Фейт.
— И что же нам делать?
Фейт посмотрела на высокие стены аббатства.
— Главная лестница соединяется с проходом, который идет по верху всей крепостной стены, — объяснила Фейт, указывая на стену, возвышающуюся над улицей. — Он доходит вон до той башни справа. Если мы как-нибудь взберемся на нее, выберемся в проход и сумеем незаметно пройти по нему до лестницы, то попадем внутрь аббатства. Но там нас ждут новые сложности!
— И все это только для того, чтобы найти какую-то книгу! — возмутился Мьолльн. — Ты же и читать-то не умеешь!
— Зато Фейт умеет, а я уже учусь… — немного обиженно возразила ему Алеа. — А ты, Кейтлин?
Актриса кивнула:
— Да, я давно научилась читать. Не скажу, что читаю очень быстро, но, думаю, смогу тебе помочь.
— Какая разница? Все равно нам не удастся туда попасть! — воскликнул Мьолльн.
Алеа вздохнула:
— Вместо того чтобы все время ворчать, ты бы лучше придумал, как взобраться на башню!
Мьолльн пригнул голову и огляделся.
— Тс-с, тихо! Нас могут услышать! — шепнул он, смущенно взглянув на Алею.
— Прямо напротив башни есть харчевня, — сказала Фейт, — давайте пойдем туда, поедим и спокойно все обдумаем…
И четверо друзей пошли вниз по улице, с опаской посматривая на огромное здание аббатства.
— Во дела! А платить-то опять мне придется! — поморщился Мьолльн, запуская руки в карманы.
Алеа не смогла удержаться от смеха.
— Ладно, Мьолльн, если сегодня вечером ты мне поможешь, обещаю тебе, мы обязательно вернемся в тот тоннель в Борселийском лесу, и ты возьмешь себе все сокровища. Это стократ возместит тебе все, что ты потратил на меня!
На лице гнома появилось выражение радостного удивления.
— Что, правда? — тихо произнес он, останавливаясь посреди улицы.
Алеа посмотрела на него:
— Ну, или эти сокровища, или какие-нибудь другие! Но обещаю, у тебя будет полным-полно золота и полным-полно серебра. Так ты согласен?
— На это только последний дурак не согласится, хе-хе! Если так, я залезу на любую башню, метательница камней!
Алеа взяла его за руку, и они зашагали к харчевне.
Там путники не спеша поели, по достоинству оценив местную кухню и уютную обстановку. Настроение у посетителей, большую часть которых составляли студенты, было скорее веселое, и приближение войны никак не сказывалось на их поведении. Здесь, в Мон-Томбе, люди, казалось, забывали обо всем на свете, даже о войнах.