— Если честно, я тоже когда-то мечтала об этом, — с грустью в голосе призналась она.
— Тогда почему же ты бросила любимое дело? — спросил он и повернулся к ней.
Они оказались так близко друг к другу, что Кораль даже смутилась, особенно когда посмотрела в такие знакомые, чуть грустные глаза Хулио.
— Работа, дом, дети… — пожав плечами, перечислила она. — В какой-то моменту тебя нет времени, а потом — просто лень вновь достать мольберт, кисти и краски. Все очень просто.
Хулио жестом выразил свое несогласие. Он внутренне догадывался, что Кораль не в восторге от своей жизни. Она ощущала себя в ней как в ловушке, впрочем весьма комфортабельной и удобной.
Он посмотрел на часы и сказал:
— Ладно. Думаю, что твой сын уже заждался меня.
Они вместе вышли в сад. Нико сидел в беседке, не замечая никого и ничего вокруг. Он поставил перед собой ноутбук и вел шахматную партию, связавшись по Интернету в режиме онлайн с незнакомым ему человеком из Второй региональной лиги. Белыми играл противник.
Омедас увидел положение фигур на доске, сложившееся к двадцать пятому ходу. Партия подходила к концу. Счет по потерям был равным, но позиционно на доске доминировали белые. Они вели уверенное наступление по центру силами ферзя, слона и пешки. Черные же сбились вокруг короля, оставив на угловой клетке ферзя, блокированного противником. Кроме того, в защите черных на королевском фланге зияла серьезная брешь. Впрочем, худшее было еще впереди. Белая ладья встала на изготовку на одной горизонтали с ферзем, собираясь нанести просто смертельный удар в самое сердце обороны черных.
— Ничего, я еще отобьюсь, — заявил Нико.
Впрочем, по его голосу можно было понять, что он сам не слишком верил в то, что говорит.
— Ты так думаешь?
— Я тут кое-что придумал. Комбинация ходов на е7 и d4 при том, что конь бьет с5.
Омедас прикинул, как будет развиваться партия, если реализовать план, предложенный Николасом. Ничего хорошего из этого не получалось. Все эти маневры лишь оттягивали неизбежный финал. Хулио не понадобилось и минуты, чтобы в общих чертах прикинуть три-четыре варианта, которые могли если не спасти ситуацию, то уж по крайней мере отсрочить поражение на гораздо больший срок. Впрочем, была еще одна надежда. Если соперник не сумеет развить свое преимущество в полной мере, то возникала возможность свести партию вничью. Правда, надеяться на то, что невидимый шахматист будет играть в поддавки, не приходилось.
— Сдавайся, — посоветовал Хулио юному игроку и положил ему руку на плечо.
Тот резко обернулся и воскликнул:
— А вот ни хрена тебе! Я не трус и сдаваться не собираюсь!
— Ладно. Тогда ходи.
Николас попробовал реализовать задуманную им комбинацию, в которой были задействованы ладья, конь, а также пешка, присоединившаяся к ним, но едва ли серьезно угрожающая боевым порядкам противника. Ответный ход последовал незамедлительно.
Как и предполагал Хулио, через несколько ходов положение черных стало критическим. Оставшиеся фигуры были зажаты со всех сторон ладьями и ферзем противника. Черный конь поспешил на помощь своему королю, прикрывая его от ладьи и одновременно угрожая ферзю, который давно уже сидел у него в печенках.
Нико потел и отказывался признавать очевидное. В его распоряжении еще оставались обе ладьи. Он рассчитывал, что этими силами сумеет провести мощную контратаку. Вскоре такая возможность представилась. Соперник совершенно неожиданно сделал довольно странный ход, который вроде бы несколько ослабил давление его фигур на остатки армии черных.
Хулио улыбнулся. Он понял, что противник просчитал ситуацию, собрался заманить Николаса в ловушку и поставить ему мат в шесть ходов. Первые три из них, на вид безобидные, перекрыли черному королю все пути к отступлению. Нико, жаждавший возможности перейти в наступление через бреши, вскрывшиеся в боевых порядках противника, даже не заметил, сколь серьезная угроза нависла над ним.
Финал не заставил себя долго ждать. Три шаха последовали один за другим, а четвертый оказался последним. У Нико не осталось простора для маневра. Ему просто нечем было прикрыть своего короля от угрозы со стороны противника.
Омедас прямо физически почувствовал, как мальчишку буквально затрясло от злости и ощущения собственного унижения. Впрочем, на этот раз Нико сумел сдержать свои эмоции. За все время эндшпиля, столь печального для него, он не издал ни звука. При этом лица своего противника мальчик не видел и, в общем-то, мог бы позволить себе какие-нибудь нелицеприятные высказывания и гримасы.
— Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком, — заметил Хулио. — Не доводи игру до поражения через серию шахов и мат. Не унижай себя этой долгой болезненной агонией, сдавайся, когда становится понятно, что ничья тебе уже не светит.
— А почему в этом случае не действует правило «бороться до конца»? — возмущенно воскликнул Николас.
— Ты ошибаешься, если думаешь, что следование этому принципу является единственным подтверждением подлинной храбрости. Нет смысла продолжать борьбу в безнадежном положении и дожидаться мата. Не позволяй противнику решать твою судьбу. Выбор остается за тобой. Настоящий король, честный и достойный, всегда умеет признать поражение и уходит с трона с достоинством самурая, то есть вовремя и, в общем-то, непобежденным.
Нико задумчиво кивнул, явно по-прежнему переживая свой проигрыш.
Кораль решила поддержать его хотя бы морально.
— А я вижу эту ситуацию немного иначе, — сказала она. — По-моему, этот проигрыш можно воспринимать как победу. Все-таки ты вызвал на поединок игрока заведомого более старшего и опытного. Так что я не вижу повода утешать тебя, скорее наоборот — признаюсь, что горжусь тобой.
Омедас подсел к компьютеру и в ускоренном режиме воспроизвел всю партию от начала до тринадцатого хода. Кораль тоже подошла к столику и наклонилась поближе к компьютеру. При этом кончики ее волос коснулись щеки Хулио. Кроме того, чтобы удержать равновесие, ей пришлось опереться рукой о его плечо. Омедас почувствовал, как волна какого-то внутреннего жара прокатилась по всему его телу. Причиной такой реакции был не столько этот случайный физический контакт, сколько возникшая у него твердая уверенность в том, что Кораль сделала все это сознательно, не то дразня его, не то всерьез соблазняя.
Хулио глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться на своем пациенте.
— Вот, Николас, смотри, — произнес он, указывая на виртуальную шахматную доску. — В этот момент твоя судьба была решена. Такое положение называется непреодолимой угрозой. Ситуация, прямо скажу, не из приятных. Это то же самое, что в бою оказаться на линии вражеского огня. Пытаться защищаться от фигур противника, угрожающих тебе, все равно что увернуться от градин, стоя под открытым небом. Что бы ты ни предпринял, все оказывается бессмысленно. Выхода нет, бежать некуда, в общем — позиция безнадежная.