— Поффекофефь меня, а, Майк, мальфик мой? — радовался Прыщ, поглаживая брюшко хоря с настоящей любовью и воодушевлением. — А потом я тебя! — Но хорек, казалось, просто наслаждался касаниями и через несколько секунд настолько расслабился, что Прыщ смог взять его на руки. — Давай, Фтиви, валевай фюда и повнакомьфя ф Майком как фледует! — Он посмотрел зверьку в глаза. — Ну вот, Майк, это Фтиви Таггерт, ты его уве видал, правда, ваф никогда друг другу по вфем правилам не предфтавляли. Это Фтиви — а это Майк. — И прежде чем я успел сообразить, он посадил животное мне на грудь, вынудив меня прижать его покрепче. — Фто фкажефь, Майк?
Хорек какой-то миг смотрел на меня в упор, а потом внезапно перевернулся и стремительно метнулся вверх по моей руке; острые когти протыкали рубашку и слегка царапали кожу. Ощущение было тревожным, поначалу — безболезненным, но странным, а через несколько секунд быстрые движения зверька вокруг моей шеи и плеч ослабли до той степени, что стали и впрямь щекотными.
— Что… что он делает, Прыщ? — спросил я, начиная хихикать.
— Ну, он внакомитфя ф тобой, Фтиви. Он фтрого отфенивает характер, мой Майк, и фкоро решит, фто о тебе думает!
Майк сбежал вниз подругой моей руке, на мгновение спрыгнул на один из сундуков, потом быстро заскочил обратно ко мне на колени. Принюхиваясь к моей рубашке своим подергивающимся носом, он просунул голову между двумя пуговицами — и неожиданно скользнул внутрь. Я резко вдохнул от потрясения, почувствовав голым телом теплый мех и холодные когти.
— Прыщ! — проговорил я изумленно и одновременно испуганно.
— О, вот это редкофть — такая фтука, и в фамом деле редкофть, вот фто, — отозвался тот. — Это внак его выффей привяваннофти. Я бы фказал, фто напарник у тебя уве ефть, Фтиви, фтарина!
Прыщ хлопнул в ладоши, а потом потер их о ляжки, очевидно довольный по уши тем, что я так быстро пришелся Майку по душе. Когда хорь выглянул из-под рубахи, я стал поглаживать ему спинку и почувствовал, насколько быстро бьется его сердце — точно маленький паровой двигатель, так быстро, что, казалось, вот-вот взорвется. Потом Майк перевернулся на спину, позволяя мне почесать ему брюшко, как делал хозяин.
— Майк, Майк, Майк! — вмешался Прыщ с притворным неодобрением. — Я тебе не дам вефти фебя неподобаюффе, так фто не вабывайте-ка о фвоем дофтоинфтве, юнофа! — Посмеиваясь над собой. Прыщ обратился ко мне: — Ф лофадьми работаефь, да, Фтиви?
— Ага, — ответил я. — У нас две, кобыла и мерин. А что, никак ты запах учуял?
— Нет, — сказал Прыщ, покачав головой, и кивнул на Майка. — Но он — мог. Любит он вапах лофадей, вот фто. А к тебе этот вапах точно прифтал. Ну, фто ф, Фтиви — фто там у тебя за работа?
Я не знал, что стоит рассказывать Прыщу, но должен был объяснить главные детали, чтобы он научил меня, как натаскать Майка на будущую добычу. Поэтому я лишь упомянул, что мы с моим работодателем пытаемся выследить одного человека, который, как мы не без основания полагаем, находится в некотором доме против своей воли, в запертой комнате. Сможет ли Майк узнать, в доме ли на самом деле этот человек, и найти нужную комнату? Конечно, сможет, кивнул Прыщ — вообще-то это пара пустяков по сравнению кое с какой работенкой, что Майку доводилось выполнять раньше. Потом я спросил про обучение, и удивился, узнав, как это просто: все, что мне требовалось, — предмет одежды человека, которого я разыскиваю, и чем интимнее, тем лучше, потому что так он будет глубже пропитан его запахом. Майк уже до того хорошо обучен, что стоит ему сообразить, как нужный предмет или запах связан с кормежкой, он немедля понимает — надо искать нечто выглядящее или пахнущее точно так же; на подготовку ему хватит всего пары дней. Лучше мне забрать его к себе на это время, как сказал Прыщ, чтобы он совсем ко мне привык. Я ответил, что ничего легче не придумать, и спросил, чем именно должен кормить маленького резвого приятеля.
— Он пло-тью-ядный, мой Майк, — сообщил Прыщ тоном эксперта. — Только не вфдумай мне его ифбаловать. Никаких там биффтекфов ф отбивными — профто налови ему мыфей, ефли фможефь, а ефли нет — и вайфатина фойдет. Три-фетыре рава в день во время тренировки, фтобы понял, к фему ты клонифь.
— Мне его в клетке забирать?
— Конефно, конефно, — закивал Прыщ, стаскивая хитроумную штуковину с сундуков и слезая с ней на пол. — Фейфаф найдем только какую-нибудь тряпку ее накрыть, он ведь не флифком-то городфкую фуету увавает.
Прыщ начал рыться в разнообразном мусоре там и тут в комнате.
— А что с деньгами, Прыщ? Плачу что надо, как я и сказал.
Прыщ разыскал кусок старого брезента, но за обладание им пришлось сражаться с одной из собак — среднего размера мастифом.
— Деньги? Хм-м… дай-ка прикину… ну ве, Борегар, давай проваливай ф этой фертовой фтуки! — Наконец он отнял брезент у собаки, а когда вернулся с ним к клетке, я уже спустился с Майком. — В первый раф такое, вот ведь как оно. — Прыщ осторожно забрал Майка у меня из рук и поднял его, чтобы посмотреть ему в глаза. — Фмотри там, поработай как фледует и будь поофторовней, а, флыфифь, фто говорю? — Он поцеловал Майка в темечко и запустил его в клетку, а потом закрыл ее. — Дай-ка подумаю… он ве вуть фколько для меня внафит, Майк-то мой…
Ясно было сразу — Прыщ ждал, что я предложу ему сам, и я, что называется, с потолка взял первую сумму, показавшуюся немалой:
— Что скажешь на пятьдесят зеленых? За неделю?
Прыщ тут же впал в то оживленное состояние, что иногда бывает у торговцев, когда им предлагают больше, чем они рассчитывали, и потому они надеются, вдруг выгорит побольше:
— Фемьдефят, Фтиви, и по рукам — профто фтоб у меня дуфа на мефте была, имей в виду — тогда буду внать, фто ты и впрямь двентльмен, каким я тебя вфегда ффитал.
Я кивнул, и мы скрепили сделку рукопожатием.
— Только тебе придется пойти со мной, забрать деньги, — сообщил я. — А то у меня с собой столько нет.
— Да и я не отдам Майка, пока не пофмотрю, куда ты его вабираефь, — согласился Прыщ. Взял клетку и показал на дверь. — Веди, фтарина!
Мы выбрались наружу и отправились прочь из нахаловки — к Парк-роу, где нетрудно было поймать кэб до северной части города. Веселая вышла поездочка — Прыщ, у которого было пруд пруди историй о наших старых друзьях, хорек Майк, начавший сходить с ума в накрытой клетке, едва почуял лошадь, и возница, недоумевающий, что же, черт побери, задумали два таких типа, как мы, — не говоря уже о том, что у нас такое в странном ящике, покоившемся у Прыща на коленях.
Добравшись до дома на 17-й улице, мы обнаружили, что доктор, Сайрус и мисс Говард уже вернулись — при том что от миссис Лешко до сих пор не было ни слуху ни духу, и факт этот уже заставил доктора гадать, не пора ли звонить в полицию. (Делать этого он не стал, и около половины шестого женщина, в конце концов, приковыляла, шумно неся какую-то чушь о казаках, русском царе и собственном муже. Доктор просто велел ей идти домой и явиться наутро.) Прыщ был, мягко говоря, поражен тем, куда я попал после всех своих лет воровства и мошенничества, и, думаю, на какие-то мгновения вид жилища доктора заставил его гадать: может, честная жизнь и впрямь чего-то да стоит. Сам он тоже произвел немалое впечатление на остальных, в особенности на доктора, который чрезвычайно заинтересовался его доморощенными методами дрессуры.