— У нас с тобой общая цель. Мы оба хотим вернуться в Истинный мир. Ты поможешь мне, а я — тебе.
— Идет, — кивнул Денис. — Но вот только одна загадка: как нам найти Джурича Морана?
— Никак, — сказал Авденаго, обтирая пальцы о любимую мамину тюлевую занавеску (Денис даже не поморщился — после Истинного мира он сделался человеком железной выдержки). — Я уже все перепробовал. Не забывай, ты был всего-навсего его клиентом, а я — его холопом. Я знал все его прихоти, все придури, я умел угадывать его желания…
— Ага, то-то он тебя ножом пырнул, — вставил Денис, почему-то уязвленный.
— Такова была его прихоть, — невозмутимо отозвался Авденаго. — Ну так вот, я тебе говорю: от тебя он, возможно, и прячется, потому что вряд ли желает видеть эльфеныша; но уж мне-то он бы непременно явился, если бы от него это зависело.
— Хочешь сказать, что Моран не во всех своих поступках властен? — удивился Денис.
— В реальном мире — да, — кивнул Авденаго. — Он связан какими-то правилами, которых ни ты, ни я не знаем. Не исключено, что не знает этих правил и сам Джурич Моран.
— Погоди, — остановил своего собеседника Денис. — Погоди, я не поспеваю… Ты хочешь сказать, что Моран чего-то не знает или не может?
— Ну да, — сказал Авденаго. — Именно об этом я тебе и толкую.
— Я столько всего о нем в Истинном мире наслушался! — вздохнул Денис. — Его там, в общем, за бога считают. Ну, за такого бога, маленького. Но могущественного.
— Моран — изгнанник, — сказал Авденаго. — Моран — преступник. Не мелкий уголовничек, вроде меня, а настоящий преступник, крупный. С размахом. Его по приговору суда выставили из Истинного мира. И, наверное, нарочно так сделали, чтобы он с нами встретиться не сумел.
— Почему? — Денис непонимающе мигал.
Авденаго рассмеялся ему в лицо.
— А ты над этим никогда не задумывался, мамин сыночек? Я так непрерывно думаю. И знаешь, до чего я додумался? Если он начнет общаться с такими, как мы, то рано или поздно отыщет дорогу в Калимегдан. А это станет катастрофой для тех, кто отправил Морана в изгнание. Потому что Моран не простит. Он добрый — по-своему, для тролля, тем более для тролля из высших, — но этих он не простит. Он, правда, со мной об этом никогда не разговаривал, да я-то хорошо его изучил!
— Моран — добрый? — переспросил Денис, вспомнив о чем-то. — И этот добрый обещал тебе, что меня непременно убьют?
— Разумеется, он очень добр, — подтвердил Авденаго. — Только не к тебе, а ко мне. Тебе, конечно, не приходило в голову, что хорошее отношение может распространяться на кого-то другого, не только на твою драгоценную сладенькую персону?
* * *
Анна Ивановна, разумеется, никогда в жизни не позволит пустить к ним в квартиру постороннего человека. Об этом даже и заикаться не стоит. Денис прямо высказал Авденаго все как есть.
— Ну она у тебя и мещанка, — возмутился Авденаго.
— В каком смысле? — Денис нахмурился. — Что ты имеешь в виду?
— Так Николай Иванович говорит, ну наш учитель по русскому… Тьфу! — Авденаго поднял на Дениса глаза и рассмеялся. — Я ведь ненавидел этого Николая Ивановича, просто зубами на него скрежетал и желал ему жестокой смерти, а теперь вот все время вспоминаю… — Он подумал немного. — Наверное, это во мне троллиное проснулось. Тролли своих врагов очень любят. Иногда даже больше, чем родственников.
— Ну, родственники — это особое, — сказал Денис. — У меня тоже тетка есть. И какие-то двоюродные братья. Я не очень-то их жалую. Зануды несчастные.
У него имелась еще родня со стороны отца, но после развода Анна Ивановна пресекла всякую возможность общения Денисика с этими людьми. Чтобы не травмировать мальчика. Ну и заодно чтобы исключить разные пересуды. Ребенку незачем знать о том, какой на самом деле подонок его отец. Пусть лучше думает о папочке хорошо, благородно решила Анна Ивановна.
— Слушай-ка, — заговорил, смущаясь, Денис. Он наконец собрался с духом и задал вопрос, который мучил его больше всего: — А как тебе вообще пришла на ум фантазия сделаться троллем?
— То есть? — не понял Авденаго. — Что ты имеешь в виду?
— Ну, тролли… они… э… — выдавил Денис и замолчал.
— Ну, что — «э»? — передразнил Авденаго. — Какое «э»?
— Да такое, — выпалил Денис, — что ведь они, ну, «плохие».
— Что? — не веря собственным ушам, переспросил Авденаго.
— Плохие, — повторил Денис чуть более уверенно.
— В каком смысле — «плохие»? — Авденаго забавлялся все больше и больше.
— Ну, в кино, например: индейцы — хорошие, белые захватчики — плохие. Английские корсары — хорошие, испанские — плохие. Ну, русские хорошие, а немцы — плохие… Понимаешь?
— Ты имеешь в виду расхожие пошлые штампы? — вконец развеселился Авденаго. — Признавайся честно! Эльфы — хорошие, тролли — плохие… Да?
Денис, сильно покраснев, кивнул.
— И тебе, конечно, совсем непонятно, как можно по доброй воле играть за плохих. Да?
— Ну… да.
— А Джурич Моран? — спросил Авденаго.
— Что Джурич Моран? — не понял Денис.
— Моран-то сам — кто?
— Ну, Моран — тролль… но из высших. Он — Мастер.
— Ага, а я, по-твоему, из низших, что ли? Я дахати Нитирэна, забыл? И муж Атиадан, Злого Колокола.
— Ну да, ты говорил, — вяло согласился Денис. — Я все равно не понимаю.
— Маугли не понимал, как можно быть человеком, а не волком, — задумчиво проговорил Авденаго. — Но это, наверное, для тебя неубедительно.
— Ты и «Маугли» читал?
— Меня Моран заставил… Я у него всего Достоевского перечитал и кое-что из детской литературы, — признался Авденаго.
— Хорошенькое рабство: сиди себе да почитывай книжку, — сказал Денис с явным намерением подколоть собеседника.
— Ты ведь не пробовал, — возразил Авденаго. И, увидев, какое лицо стало у Дениса, возликовал: — Ага, по морде вижу, не пробовал! Небось, в телик по целым дням пялишься, да? А книгу когда открывал в последний раз? Перед ЕГЭ? Ну вот сперва попробуй всего Достоевского перечитать, а потом уже рассуждай про цепи рабства и про прелести свободы. Про хороших и про плохих.
Денис окончательно сконфузился и замолчал.
Добивая его, Авденаго сказал:
— Я, может, и быдло, но знаю побольше твоего, в том числе и из художественной классики.
— Угу, — сказал Денис.
Авденаго немного смягчился:
— Понял теперь, почему я пошел в тролли?
— Не совсем, — признался Денис.
— Ну ты и тормоз! — восхитился Авденаго.
Денис пожал плечами: