И прибавил:
— Я знаю, что привязать к себе человека благодарностью — одновременно и просто, и сложно, и еще мне известно, что благодарность — чувство хрупкое. Но все же я рискну.
И он рискнул — и с тех пор ни разу не пожалел об этом.
На сей раз Ланьядо явился в дом Церангевина отнюдь не с пустыми руками: на его крепких плечах лежал увесистый тюк, перетянутый веревкой. Широко улыбаясь, Ланьядо снял с себя ношу и положил ее на пол. Затем отступил на несколько шагов и весело поклонился.
— Все как вы и хотели, мой господин, — сказал он. — Выслеживал аж десять дней, но в конце концов повезло. Ох, пришлось потрудиться!.. Но дело того стоило — привез в наилучшем виде, даже, кажется, совсем не повредил.
Тюк пошевелился и испустил сдавленный стон.
Церангевин приветливо кивнул Ланьядо и указал на тюк:
— Освободи его.
Ланьядо сел на корточки и принялся аккуратно распутывать узлы. Он никогда не резал веревку, если было время развязать ее. Тюк больше не подавал признаков жизни и лежал без движения.
— Как вы и предупреждали, мой господин, — рассказывал за работой Ланьядо, — в туманах Серой Границы стало теперь неспокойно. Странные существа там шастают. Поначалу-то, все думалось мне, что, мол, ничего особенного, одна только фантазия… Ведь я знаю, как вы за народ душой страдаете! Ну вот сижу я в туманах, ожидаю, прислушиваюсь-присматриваюсь… Ну как полезет гадость разная! Прождал десять деньков, так и собственными глазами убедился в вашей полной правоте… — Он мимоходом глянул на Мастера, который подошел ближе и с интересом наблюдал. Ловкие смуглые руки Ланьядо быстро расправлялись с узлами. — Кой-чего повидал, но те все были немного не то, не того вида и рода. А вот этот, мой господин, вам небось сгодится, — прибавил Ланьядо, сдергивая мешковину с добычи.
На полу лежал человек с расквашенным носом, очень красный, растерянный и, по всему очевидно, слабо соображающий.
— Ты так и нес его в мешке? — спросил Церангевин, рассматривая пленника.
— Вез, если говорить точнее, — ответил Ланьядо. Он ухмыльнулся. Настроение у него было просто превосходное. — На телегу погрузил и вез. Я же не зверь какой-нибудь или тролль, чтобы весь путь вниз головой его тащить… У меня заранее телега припасена была. Вы-то знаете, как я к таким делам готовлюсь. И потом, он для вас в целом виде полезнее. А я как его там, в туманах, увидел, сразу смекнул: вот то, что надо. Вы ведь предупреждали, что туманы сейчас начнут кишеть странными существами.
— Да ведь это, кажется, просто человек, — заметил Церангевин, коснувшись пленника ногой. — Что же странного ты в нем усмотрел?
Тот даже не двинулся, только глаза скосил.
Ланьядо усмехнулся, разгадав игру своего хозяина.
— Что может быть более странным, нежели человек в таких туманах?.. И вот что еще: только что его не было, и вдруг он является. Только не говорите, что я его, мол, прежде не заметил. Нет такого человека или другого существа, которое я бы не заметил, особенно у себя перед носом. — Тут Ланьядо засмеялся открыто, считая сказанное удачной шуткой.
Улыбнулся и Церангевин.
Между тем человек, лежавший на полу, замычал и поднялся на четвереньки.
Ланьядо вопросительно поднял бровь, и Церангевин кивнул ему. Тогда Ланьядо помог пленнику встать и придержал его за локти, чтобы тот не упал.
Пленник был весьма молод, не больше двадцати, и, как уже упоминалось, несомненно, принадлежал к человеческой расе.
Церангевин посмотрел на него пристально, с интересом, а потом спросил у Ланьядо:
— Как, по-твоему, он здоров?
— Вроде бы, никаких болезней за ним не замечалось. Да и я с ним обходился аккуратно, ничего не повредил, — заверил Ланьядо.
— Хорошо. — И Церангевин обратился к пленнику: — Не бойся.
— Да кто боится-то? — сказал пленник хрипло.
— На ногах удержишься?
— Не знаю… Воды дайте, — попросил пленник.
Церангевин сделал знак Ланьядо, и тот вышел. Пленник, лишенный опоры, зашатался, но удержался на ногах.
— Голова кружится, — объяснил он.
— Сядь, — Церангевин показал на табурет.
Пленник плюхнулся на табурет и схватился за него обеими руками.
Церангевин потрогал его волосы, ткнул пальцем в плечо.
— Ничего у тебя не болит?
— Нет.
Вернулся Ланьядо с кувшином и тяжелой глиняной кружкой. Налил воды и помог пленнику напиться.
— Он, наверное, еще и голодный, — заметил Церангевин. — Распорядись на кухне. И о себе не забудь.
— Когда мне вернуться? — спросил Ланьядо, снова направляясь к двери.
— Завтра, когда я буду в библиотеке, — ответил Церангевин.
Ланьядо молча кивнул и скрылся.
Церангевин повернулся к пленнику.
— Как тебя зовут?
— Денис.
— Ты человек?
— А что, не заметно?
— Просто отвечай на мои вопросы, хорошо, Денис? — спокойно проговорил Церангевин. В его тоне не было никакой угрозы, напротив, голос Мастера звучал доброжелательно и даже дружески, но Денис напрягся. — Потом спросишь все, что захочешь узнать, — прибавил Церангевин. — Я тебе отвечу. А пока изволь рассказывать сам.
Денис угрюмо уставился на него.
— Про что рассказывать?
— Что ты делал в туманах Серой Границы? — осведомился Церангевин.
— Да я вообще не знал, что там окажется граница! — и сердцах произнес Денис. — В первый раз никакой границы на этом месте отродясь не было. Очень мне надо по туманам шастать… Я не для того возвращался. Я как думал? Сейчас прямиком попаду к своим. Они, небось, обрадуются. У них там каждый человек, каждый меч на счету.
— Кто такие «свои»?
— Ну, солдаты. Из замка защитницы Гонэл, — объяснил Денис. — Я к ним хотел попасть. Чтобы они не думали, будто я, ну, дезертир. Понимаете?
— Да, — сказал Церангевин. — Ты солдат из замка Гонэл. Точнее, теперь будет правильным называть эту крепость «замком Ингильвар».
— Именно.
— Во время сражения ты дезертировал, но потом решил исправить ошибку и угодил в туман.
— Нет, — обиделся Денис, — все не так. Никакой я не дезертир, вот еще не хватало… Да я бы ни за что их по доброй воле не оставил! У меня там такие друзья!.. Сложилось неудачно, вот и все. Выбираться долго пришлось, разыскивать… Я вообще из другого… — Он осекся и попробовал выразиться иначе: — Ну, одно время у меня была совсем другая жизнь.
Церангевин насторожился.
— Что значит — «другая жизнь»?
Денис махнул рукой: