В отряде, как успел заметить Денис, собрались люди, принадлежащие к двум разным народам. Одни были высоки ростом и тонки костью; в разрезе их светлых глаз угадывалась монголоидная изысканность: тяжелое верхнее веко, красиво изогнутая линия нижнего.
Другие, ощутимо тяжеловеснее сложением, были темней мастью, ниже ростом, шире в плечах. Их лица и руки покрывал жизнеутверждающий бронзовый загар, который так подходит всем военным.
Предводитель отряда Роселидис, Арилье и подруга Дениса принадлежали к числу первых; сам Денис явно относился ко вторым.
Насколько успел заметить Денис, между «светлыми» и «темными» (как он именовал про себя эти два народа, за неимением лучших названий) не существовало и тени отчужденности или неприязни.
Они вообще как будто не замечали этой разницы. Словно им сейчас было не до расовых и национальных различий, так что воины не удостаивали их даже простеньких шуточек, самых обыкновенных в подобных случаях. Впрочем, самым удивительным было даже не это, а та готовность увидеть в Денисе друга, которую проявил Арилье, а за ним — Роселидис, и все прочие. Судя по стычке возле рощи, в стране шла война. Во всяком случае, было беспокойно.
И тем не менее отряд подбирает совершенно незнакомого человека, принимает его, дает ему коня, принадлежавшего одному из погибших бойцов, и меч (пока что Денис возил оружие в ножнах возле седла и с ужасом представлял себе ситуацию, когда пришлось бы обнажить клинок и вступить в сражение).
Арилье подошел ближе.
— Помочь? — он кивнул на коня.
Денис покраснел. В детстве он посещал конюшню, где работала школа верховой езды для подростков. Очень недолго. После первого же падения, когда Денечка явился домой с героическим синяком на боку и заплаканными глазами, мама решительно воспротивилась дальнейшим занятиям.
Поэтому кое-какие навыки в обращении с лошадьми у Дениса имелись. Но очень незначительные.
Арилье весело оттеснил Дениса плечом и сам оседлал для него коня. Похлопал животное по шее, подмигнул Денису.
— Скоро научишься.
— Если ты все будешь делать за меня — то нет.
— К середине дня мы войдем в замок, — сказал Арилье, не замечая обиженного тона приятеля. — Жду не дождусь!
— Ваш… наш отряд — он давно… э-э… патрулирует? — спросил Денис. Он с трудом подбирал слова, поскольку не знал, как назвать большую часть из происходящего.
— Мы вышли из замка два месяца назад, — ответил Арилье, взглянув на небо, как будто желая свериться с солнцем и не сделать ошибки в рассказе. — Весной было неспокойно. Но весной всегда возрастает тревога — такое уж это время года.
— Почему? — удивился Денис.
— Весной, когда в горах тает снег, и реки набухают, влага, заключенная в крови, отзывается на эту тягу к разливу и рвется из жил на волю, — сказал Арилье задумчиво. — Это случается со всеми, не только с людьми.
— Угу, — пробурчал Денис, — и олени в лесах сшибаются рогами, а росомахи оставляют повсюду свои пахучие метки.
Арилье сказал:
— Что-то в этом роде.
Они переглянулись и вместе рассмеялись. Потом Арилье снова стал серьезным:
— Если говорить совсем честно, то они никогда прежде не подбирались к замку так близко. Полтора дня пути!
Денис решился на вопрос:
— Они хотят захватить замок?
— Захватить? — Арилье непонимающе уставился на него, потом медленно покачал головой. — Нет, для чего им замок? Они не смогли бы провести там ни дня. Думаешь, почему Роселидис никогда не берет пленных?
Денис криво пожал плечами. Лично он не брал бы пленных просто потому, что они создают слишком много хлопот. Их надо кормить, за ними надо следить, охранять и все такое.
— Замок убивает их, — объяснил Арилье. — Сами стены, камень. Они такого просто не переносят. Я однажды видел. — Его передернуло. — Мы хотели показать это существо защитнице Гонэл и взяли его с собой. Ввели в священные стены.
— Прости, — перебил Денис. — Защитница Гонэл — это?..
Арилье изумленно воззрился на Дениса, однако не позволил себе ни одного комментария и кратко пояснил:
— Та, которой мы служим.
Денис кивнул в знак того, что понял и Арилье может продолжать рассказ.
— Она непременно хотела поговорить с пленником. Допросить его. Может быть, прочитать его мысли.
— Она умеет читать мысли?
— Этого никто не знает… Иногда женщины умеют это, иногда — только притворяются. Гонэл — защитница замка, она, как у нас говорят, «женщина вдвойне», а уж пустить в глаза пыль умеет как никто. Скоро ты увидишь ее и сам поймешь, как она это делает. — Арилье вздохнул и вернулся к рассказу о пленнике: — Мы привели его на веревке, привязав к лошади. Он сперва мычал, точно полоумный, и натыкался на стены, будто ослеп. Мы заперли его в подвале башни, а когда пришли утром, то увидели его мертвым. Он скорчился, как гусеница, его руки и ноги были вывернуты судорогой, а по глазам ползали мухи.
— Может быть, он принял яд? — высказал Денис самое очевидное предположение.
— Он умер просто потому, что не мог находиться в замке, — твердо ответил Арилье. — Это замок убил его.
Денис поразмыслил немного. Следующий вопрос, который он задал, был весьма обдуманным и взвешенным:
— Следовательно, замок является своего рода святыней, наделенной некими магическими возможностями?
Арилье сказал:
— Они — низшие тролли. Они вообще не могут находиться в замке. Это не магия. Просто такова их природа.
— Тролли? — переспросил Денис. — Но ведь Джурич Моран — тоже тролль!
— Джурич Моран? — Арилье выглядел озадаченным. — Откуда тебе известно это имя?
— Предположим, я с ним встречался, — заявил Денис не без вызова. — А что, нельзя?
— Давай лучше не делать таких предположений! — посоветовал Арилье. — Всем вокруг, включая тебя, будет спокойнее…
— Давай, — охотно согласился Денис. Насколько он успел узнать Арилье, тот был любопытен. Все равно не удержится и начнет задавать вопросы.
Так и случилось.
— А где ты видел Морана?
— Далеко отсюда. В… другом мире.
— Значит, он жив… — протянул Арилье. — А поговаривали, будто он умер.
— Не знаю, кто такое говорил, — с важным видом произнес Денис. — Но когда мы встречались — пару дней назад — он был живехонек.
— И как он живет?
— Всему удивляется, — сказал Денис, испытав при этом нечто вроде симпатии по отношению к далекому Морану. — Бумажным деньгам, человеческой глупости… всему.
— Да, — медленно проговорил Арилье, — Моран всегда и всему удивлялся.