Ари вскочил и бросился за беглецом. Но опоздал. Незнакомец добрался до выхода из квартиры, захлопнув за собой дверь.

Ари остановился и заглянул в гостиную. Там он увидел испуганную Мари, скорчившуюся за диваном.

— Ты в порядке? — спросил он встревоженно.

Девушка кивнула.

— Никуда не выходи и закрой за мной.

Не дожидаясь ответа, Ари вышел на лестничную площадку и ринулся вниз, перескакивая через ступеньки. Он услышал, как внизу хлопнула тяжелая входная дверь.

На каждом этаже Маккензи перепрыгивал все больше ступенек, но понимал, что шансов схватить нападавшего очень мало.

Задыхаясь, по-прежнему с ножом в руке, Ари выбежал наружу и огляделся. На улице было людно, ехали машины. Он поднялся на цыпочки, посмотрел через дорогу, направо и налево. Метрах в двадцати от него как раз отъезжал автобус. И сквозь заднее стекло Ари разглядел незнакомца с тростью. Их взгляды встретились. Это длилось не больше секунды. Но, несмотря на расстояние, Ари был уверен: человек с тростью смеялся над ним.

«Я тебя еще достану», — подумал Ари, стараясь подавить разочарование.

Преследовать убийцу бессмысленно. Без машины автобус не догнать, да и оставлять Мари Линч одну в квартире он не собирался. Девушка наверняка в шоке. Ари вернулся в дом и поднялся в квартиру молодой актрисы.

Он постучал в двери. Мари отозвалась не сразу.

— Ари, это ты? — прошептала она сквозь дверь.

— Да, открывай.

Все еще дрожа, она впустила его. В глазах у нее по-прежнему стоял страх.

— Ты его поймал?

— Нет, как видишь… Ладно. Здесь нельзя оставаться, Мари. Если это то, что я думаю, человек, который к тебе забрался, мог оставить яд где угодно. Очень сильный нейролептик, достаточно коснуться его пальцами, чтобы отравиться…

— Ты… ты шутишь?

— Нет, обычно, когда я щучу, людям смешно. Мари, нам надо немедленно ехать в больницу. Нам обоим. Яд, возможно, был на входной двери или на чем угодно, до чего мы могли дотронуться. Поехали.

У Мари задрожали губы.

— На… На одной из диванных подушек не хватает чехла. И на ней крохотное пятнышко крови.

— Ты дотрагивалась?

— Нет.

— Отлично. У тебя на кухне найдутся пластиковые мешки, вроде пакетов для замораживания?

— Да.

— Вот и хорошо. Я отдам это на анализ. Если он есть у нас в базе данных, мы хотя бы будем знать, кто он.

Ари забрал подушку, не касаясь ее голыми руками, и они отправились в больницу.

56

На то, чтобы перевести и понять написанные на пикардийском заметки Виллара из Онкура, у меня ушло несколько недель. Затем я с увлечением стал изучать шесть страниц рукописи, отличавшихся от остальных не только по виду, но и по содержанию.

Полагаю, Виллар написал эти шесть страниц в последнюю очередь и перемешал их с другими записями так, чтобы понять их мог только посвященный. Не буду причислять себя к кругу избранных, но благодаря терпению и любви к письменности мне удалось понять то, что, по всей видимости, для меня не предназначалось.

Верный роли безмолвного наблюдателя, я принял решение упомянуть о своем открытии только в этих мемуарах. Спрятанные в моем доме на улице Монморанси, они еще очень долго останутся неизвестными.

Открыв в свою очередь то, что открылось мне, ты, любезный читатель, наконец узнаешь правду о единственной подлинной тайне в моей жизни. Тайне Виллара из Онкура.

Так что будь внимателен.

Каждая из шести таинственных страниц Виллара разделена на четыре части.

Во-первых, в самом верху листа имеется нечто похожее на заголовок, но в зашифрованном виде. Несколько букв, разделенных попарно, написанием напоминающих гравировку по металлу. Позже я понял, что то были названия городов.

Во-вторых, каждая из шести страниц украшена рисунком. Для своего времени Виллар был достаточно искусным рисовальщиком. Я быстро понял, что рисунок изображает предмет, позволяющий узнать, какому городу посвящена соответствующая страница, а также расположить их в нужном порядке. Ибо эти рисунки означают еще и дни сотворения мира. Восстановив порядок, указанный в книге Бытия, можно собрать листки в верной последовательности.

В-третьих, на каждой странице есть короткая подпись к рисунку, подтверждающая, о каком именно городе идет речь.

И наконец, четвертая и самая важная часть — загадочная запись, в смысл которой можно проникнуть, только расположив с помощью рисунков страницы в правильном порядке. В ней-то и раскрывалась тайна Виллара, которую я вскоре с ним разделил. Предлагаю тебе мой собственный перевод.

«Если ты, как я, предназначен для творения, ты поймешь порядок вещей. И тогда Виллар из Онкура откроет тебе свое величайшее знание, потому что есть место на земле, где скрыт забытый вход, известный лишь великим древним греческого мира, который позволит тебе побывать в недрах земли.

Прежде всего тебе придется проследить за движением Луны через города Франции и других стран. Так ты узнаешь меру, чтобы выбрать правильный путь.

Здесь ты сделаешь пятьдесят шесть на запад.

Здесь ты сделаешь сто двенадцать к полудню.

Здесь ты сделаешь двадцать пять к востоку.

Взяв верную меру у Гран-Шатле, у ног святого ты найдешь этот забытый проход, но берегись, ибо есть двери, которые лучше никогда не открывать».

Согласись: то, что написал Виллар из Онкура, поистине удивительно. Но еще удивительнее было открытие, которое я совершил, последовав его загадочным указаниям.

57

Мари Линч и Маккензи вышли из больницы во второй половине дня. Убедившись, что никто из них не подвергся заражению нейротоксином, они зашли в криминалистический отдел полиции, где Ари передал знакомому эксперту подушку с кровавым пятном, затем они с Мари направились в квартиру ее отца.

На всякий случай они надели перчатки и во второй раз все перерыли, только теперь у них было новое имя: Жан Лалу. Но найти так ничего и не удалось.

Ближе к вечеру они решили, что упорствовать бесполезно. Здесь ничего нет. Они покинули квартиру и вернулись в зеленый кабриолет Ари.

— Что будем делать? — спросила Мари, так и не оправившаяся от потрясения.

— Есть куда податься на ближайшие дни? После того что произошло, тебе нельзя оставаться ни в своей квартире, ни в квартире отца. Подумай, где бы тебе спрятаться, Мари.

— У тебя?

У Маккензи вырвался нервный смешок. Ее слова прозвучали почти умилительно.