— Вы как будто не удивлены, видя меня после стольких лет, — сказал Богданос.
— Верно. Я заметил вас в окрестностях Диру несколько недель назад, и сердце подсказало мне, что мы и здесь с вами встретимся.
— Ах вот как? И что же навело вас на эту мысль?
— Дело в том, что здесь находится на отдыхе сержант полиции Василиос Влассос из Главного управления полиции Афин, и с ним тоже может что-нибудь случиться, как с беднягами Руссосом и Карагеоргисом или как с господином Джеймсом Генри Шилдсом.
— Вы, кажется, уже сделали вполне четкие выводы касательно ряда преступлений.
— И вы тоже, если я не ошибаюсь.
— Вы действительно не ошибаетесь. И сейчас вам не следует здесь сидеть: вы оставили Влассоса одного, а убийца, быть может, только этого момента и ждал, чтобы именно сейчас нанести удар, без помех и наверняка.
Караманлис стукнул кулаком по столу, от чего зазвенели столовые приборы на тарелке и заколыхалось вино в стаканах.
— И у вас хватает смелости приходить сюда и делать мне подобные предсказания? Ведь это вам мы обязаны тем, что безумец разгуливает на свободе и развлекается, убивая моих людей, и одному Богу ведомо, когда закончится вся эта история… Я хочу, чтобы вы знали: лично у меня есть одно объяснение этой кровавой бойне — Клаудио Сетти не умер, хоть вы и уверяли меня в обратном. Он жив и здоров, и ему взбрело в голову по очереди расправиться со всеми нами и доставать нас своими дурацкими посланиями.
Его слова как будто смутили Богданоса.
— Честно говоря, должен признать, все обстоятельства приводят именно к такому заключению…
— Отлично. Мне приятно, что вы одобрили мою гипотезу. И как вы объясните все эти замечательные события? Между нами было условие, которое вы не соблюли.
— Я не мясник, странно было бы ожидать, что я лично физически устранил заключенного. Я только отдал приказ, и у меня нет оснований считать, что его не исполнили.
— Да, — проговорил Караманлис. — Вы рук не пачкаете… Грязную работу вы предоставляете другим… А теперь мы все на мушке у этого проклятого… Мне наплевать на ваше благородное чванство. Вы должны рассказать мне, что вам известно о том, как окончил свои дни Клаудио Сетти, какого черта вы делали в Диру и что, гром вас разрази, вы делаете здесь.
Богданос словно бы опомнился.
— Следите за своим языком, Караманлис, и не забывайте, с кем говорите. Вы не вправе что-либо с меня требовать или спрашивать. Я здесь, чтобы найти объяснение этим преступлениям, чтобы установить убийцу и уничтожить его, если возможно. Только тогда у нас будет гарантированный ответ и… мы окончательно закроем дело. Обещаю вам, что после этого вы больше никогда меня не увидите. А пока что время поджимает: кое-кто в министерстве начал задавать вопросы… связывать воедино цепь совпадений… Нужно покончить со всем этим сейчас.
— Но ведь вы прислали мне фотографию трупа…
— Ее отправил вам исполнитель приказа, проверенный человек. С другой стороны, в подобных случаях нельзя рассчитывать на официальное заключение судмедэксперта… Я не видел никаких причин ставить под сомнение факт устранения… человека, о котором мы говорим. А сейчас, мне кажется, мы потеряли слишком много времени. Где в данный момент находится Влассос?
— Полагаю, у себя дома.
— Вы полагаете. Черт возьми, Караманлис, меня удивляет, как человек с вашим опытом… Поедемте туда, пока еще не слишком поздно.
Они покинули площадь Мессемврии, освещаемую единственным фонарем, висевшим на фасаде приходской церкви, на «Фиате-131», принадлежавшем Караманлису, поскольку у Богданоса не было никакого транспорта, словно он с неба сюда свалился. Подняв облако пыли, они проехали по проселочной дороге, ведущей к шоссе, а потом свернули налево, в направлении Портолагоса. Еще не было и десяти, когда Караманлис остановил машину у жилища Влассоса. В кухне горел свет: к счастью, сержант дома. Караманлис подошел поближе и заглянул внутрь: на столе стоял открытый чемодан с одеждой, на газовой плите что-то кипело, может быть, молоко. Он несколько раз постучал в стекло, но ответа не последовало.
— Он куда-то вышел, черт возьми, — проговорил за его спиной Богданос. — Осмотрите дом, если сможете.
Караманлис пошел к входной двери и обнаружил ее открытой. Быстро оглядел дом. Все было в порядке, но, очевидно, Влассос выбежал в большой спешке: газ горел, полусобранный чемодан брошен посреди кухни, свет тоже включен. Он все выключил и вышел во двор.
— Что-то или кто-то заставил его срочно уйти: он даже не погасил свет и оставил молоко на конфорке.
— Куда он мог направиться? — спросил Богданос.
— Единственный человек, способный сдвинуть его с места, — его любовница. Может, она его позвала.
— Или кто-то воспользовался ею, чтобы завлечь его туда. Проклятие!
— Нечего сыпать проклятиями, черт вас возьми! Если б вы в свое время чисто сделали работу, нам бы сейчас не пришлось бегать за этой скотиной в этой чертовой деревне.
Богданос посмотрел на часы.
— Где находится дом его женщины?
— Недалеко от военного моста.
— Тогда надо поспешить, мы рискуем прийти туда слишком поздно.
Они быстро двинулись в сторону моста и через несколько минут оказались у дома женщины. Здесь тоже дверь стояла открытой, свет горел, и радио на полной громкости передавало концерт Хадьидакиса. Повсюду виднелись следы разгрома: перевернутая мебель, разбитая посуда, — видимо, великанша сопротивлялась, прежде чем дать себя унести. Богданос нахмурил лоб:
— Как я и боялся, кто-то схватил женщину, а потом сообщил Влассосу, заманив его в ловушку.
— Но куда?
— Самое лучшее место — бухта, именно там нам следует искать.
От сильного порыва ветра поверхность воды покрылась рябью.
— Не хватало только, чтобы погода испортилась, — выругался Караманлис.
— Запросто, — ответил Богданос. — В прогнозе погоды об этом сообщалось. Не удивлюсь, если наш преступник внимательно его слушал.
Они решили разделиться: один осмотрит западный берег, второй — восточный. Но вдруг Богданос остановил Караманлиса:
— Стойте, смотрите, вон там!
— Я ничего не вижу.
— Свет. На мгновение там показался свет. Что находится в той стороне?
— Островок с маленькой церквушкой, возведенной в честь святого Спиридона. 15 июля люди идут туда с крестным ходом в день святого, а в остальное время она закрыта. Она соединяется с восточным берегом мостками длиной метров в пятьдесят. Влассос иногда ходит туда на рыбалку.
— Это далеко?
— Полтора километра, плюс-минус.
— А вход с какой стороны?
— Со стороны восточного берега.