Когда свеча разгорелась, ситуация стала казаться более обыденной и неловкость исчезла. Но она тут же вспомнила, что у нее заспанный вид и отсутствует прическа.
— Ваши волосы… — произнес Маркус, глядя на нее с упоением. Осмелев, он потянул за ленту, и тяжелая волна упала ей на спину и плечи. — Вы должны носить их так всегда.
— Оставьте в покое мои волосы. Я спала. Что вы от меня хотели?
— Нет, вы не спали, — возразил он. — Вы поднялись через три секунды после моего стука. Вы меня ждали?
— Нет, — холодно ответила она.
— Значит, кого-то еще? — спросил он, нервно подергивая бровью.
Наступило молчание. У нее пересохло в горле.
— О, разумеется, нет. Если бы я ждала кого-то, разве я позволила бы себе быть одетой вот так?
Филиппа слегка подрагивала в своем белом одеянии из простого хлопка, скрывавшем все выпуклости и изгибы ее прекрасной фигуры. Вырез был высоким, но широковатым и, съезжая, как бы ненароком, обнажал обольстительное плечо. Но отсутствие кружев и вышивки не позволяло заподозрить, что она оделась так для какого-то гостя.
Маркус не мог не любоваться ею, он отводил от нее свой пылкий взор, но его глаза снова устремлялись к ней. Она чувствовала все возрастающую неловкость.
— Маркус, — произнесла Филиппа, нарушая его мечтательное состояние. — Сейчас середина ночи, что вам нужно от меня?
Вопрос повис в воздухе, и на несколько секунд взгляды их встретились. И в этот момент она забыла свою усталость и раздражение, забыла, что одета неподобающим образом. Будто какая-то нить протянулась от него к ней. Они ощущали биение своих сердец и жар в крови, и этот жар отразился в их глазах. Но только на какой-то миг.
— Я хотел, чтобы вы… Вы помните наши упражнения в парке?
Напряжение оставило ее, атмосфера в комнате разрядилась. Конечно, она помнила. Но неужели он пришел к ней в три часа ночи только за этим? Вероятно, так. За исключением одного эпизода в его домашней библиотеке, закончившегося пощечиной, он не выказывал желания приударить за ней. Она для него всего лишь пропуск в высший свет, и не более. Так ей, во всяком случае, казалось. Отсутствие интереса с его стороны, пренебрежение, которое выказал Бротон, не явившись к ней ночью, заставили ее задуматься. Возможно, она уже не так хороша, как раньше? Это начинало тревожить ее.
— Упражнения на запоминание всякой чепухи? Нет, я не помню, — ответила она.
Он смотрел на нее с укоризненной улыбкой.
— Ну и что такое с этими упражнениями, Маркус? Почему вы о них вспомнили? — снизошла все-таки она.
От него не укрылось, что она в самом деле чем-то расстроена. Подхватив шаль, брошенную на спинку кресла, стоящего перед потухшим камином, он укутал плечи Филиппы и усадил ее.
— Простите меня, теперь я вижу, что вы действительно чем-то озабочены… Я буду краток. — Взяв стул от письменного стола, он сел напротив. — Я пытался осмотреть этот дом, но он слишком большой. Здесь есть тысячи мест, где может скрываться преступник, разрабатывая свои злодейские планы.
— Вы подразумеваете Лорена?
— Я хочу, чтобы ваши прекрасные глаза следили за всеми в этом доме. И если они обнаружат незнакомца, сразу дайте мне знать. Вы должны заняться этим с самого утра, потому что чужака надо вычислить до наступления вечерних празднеств.
«Ничего себе задача!» — подумала Филиппа, чувствуя комок в горле.
— Я… я не уверена. Это вы, мистер, профессиональный шпион. А я могу и пропустить кого-нибудь.
Он улыбнулся:
— Ваша память работает как капкан, когда вам этого хочется.
— А не могли бы мы… попросить о помощи еще и вашего брата? Вы говорили, что он знает о вас все.
Маркус несколько секунд смотрел на нее искоса, словно ожидая подвоха. Брови его сошлись на переносице.
— Разумеется, брат будет помогать нам. Но я не стал бы слишком на него рассчитывать, — ответил он.
— Из-за его… ноги? — спросила Филиппа, сомневаясь в глубине души, что это связано только с его физическим недомоганием»
Но Маркус ухватился за ее слова как за соломинку.
— Да-да, из-за этого. Свою рану он получил на континенте, помогая Сизому Ворону. И она с трудом поддается лечению.
— Простите, я не хотела проявлять излишнее любопытство.
— Но вы его проявили… — мягко улыбнулся Маркус, как бы приглашая продолжать разговор.
— Ваш брат Бирн, он выглядит как…
— Как оживший мертвец, вы хотели сказать? — усмехнулся Маркус, вспомнив, сколько спиртного влил в себя Бирн в гостиной для джентльменов.
— Что вы сказали? Н-нет, но он явно нездоров. Лучше оставить его в покое, он должен больше отдыхать. Врач давно осматривал его?
У Маркуса вырвался резкий хохоток.
— О, разумеется! Его пересмотрело столько докторов… Но он отказывается думать о себе. Я бы предпочел, чтобы он оставался в Лейк-Виллидже… Но, к сожалению, я не могу ни остановить, ни защитить его. — Он поник головой, и Филиппа впервые заметила, что он тоже смертельно устал.
Она протянула руку и с нежностью прикоснулась к его волосам. Это был жест успокоения и поддержки. И он склонился над ее рукой, принимая предложенную ему ласку, цепляясь за нее… Он склонился к ней, и их глаза оказались совсем рядом.
И опять… этот жар в крови. Она ощутила его дыхание на своей щеке и бессознательно провела языком по пересохшим губам. И тут же увидела его глаза, потемневшие от желания.
Если бы он пошел дальше, она не смогла бы остановить его. Но он удержался от следующего шага. Отпрянув назад и глядя на нее, застывшую в изнеможении, он произнес низким, хриплым голосом:
— Филиппа, я…
— Да? — сказала она, ожидая продолжения.
— Я хотел спросить вас о вашем муже.
— Моем муже? — Теперь отпрянула она — волшебный мир вокруг них разбился на мелкие осколки.
— Я понимаю, вы храните преданность его памяти…
— Маркус, умоляю, не задавайте мне вопросов о моем муже! — вскричала она, мгновенно ощутив пустоту внутри.
— Да, но если вы так преданы ему, если вас так волнует одно упоминание о нем, то почему… Бротон?
Филиппа смотрела на него так, словно он резал ее по живому.
— Зачем вы впустили его в свою жизнь? Разве он и ваш муж чем-то похожи?
Филиппа откинулась на спинку кресла, словно ледяная стена вдруг выросла между ними. Взгляд ее стал ледяным. Как он смеет?! Кто дал ему право лезть в ее жизнь? В эту часть ее жизни? И, подумать только, всего минуту назад она готова была сдаться ему…
— Маркус, — повторила она холодно, — не задавайте мне вопросов о моем муже.
Не выдержав ее взгляда, он кивнул и опустил голову.