Он обернулся ко мне, и яркий луч света, выхватив его лицо, навсегда запечатлел в моей памяти его страшные беспощадные глаза.
— Разумеется, они были невиновны, — сказал он. — Хотя никто этого не осмеливается произнести вслух, об этом знает весь мир. Равно как знали и судьи. Это было, пожалуй, известно и самому королю, хотя он не мог себе в этом признаться, дабы не омрачать свою благочестивую совесть. Господи, Мэтью, вы слишком наивны для своей должности. Вы свято верите в реформы, однако вам не хватает пылу. Лучше б вам быть таким, как я: лишенным предрассудков, но исполненным большей страсти.
— Да, я свято верил в справедливость приговора. И много раз подтверждал это словами.
Лучше поступать так, как поступает в таких случаях большинство людей. Но при этом держать язык за зубами.
— Возможно, я об этом смутно догадывался. В глубине души, — тихо произнес я. — Очевидно, некоторой части моего естества Бог еще не достиг.
Кромвель бросил на меня острый взгляд, лицо его выражало крайнее недовольство.
— Значит, Синглтон был убит из мести, — проговорил я. — Кто-то лишил его жизни тем же способом, каким была казнена Анна Болейн. Но кто бы это мог быть? — Мне тотчас пришла в голову одна мысль. — Кто посещал Смитона в камере? Помимо священника, приходившего исповедовать Смитона, Джером упоминал еще двоих.
— Я предоставлю вам все имеющиеся у нас документы Синглтона. Вы сами найдете в них необходимые сведения о семье Смитона. Обещаю прислать их вам домой в ближайшие два часа. А пока отправляйтесь в мастерскую, некогда принадлежавшую старику Смитону. Думаю, это будет правильней всего. Вы когда собираетесь возвращаться в Скарнси? Завтра?
— Да. Лодка отправляется на рассвете.
— Если до отъезда что-нибудь выясните, дайте мне знать. И еще, Мэтью…
— Да, милорд.
Он переместился из полосы солнечного света, и его глаза вновь вспыхнули яростью и силой.
— Твердо удостоверьтесь в том, что вы нашли убийцу. Стишком долго я держу в неведении короля. Поэтому, когда мне придется ставить его в известность о случившемся, я должен буду назвать имя преступника И наконец поставить печать на деле закрытия данного монастыря. Надеюсь, что хоть в этом вопросе вы кое-чего достигли.
— Да, милорд, — сказал я и, слегка поколебавшись, добавил: — Скажите, а что происходит с теми, кто добровольно складывает свои полномочия?
Он мрачно улыбнулся.
— То же самое, что со всеми другими. Аббат с монахами получат денежное содержание. Служкам придется позаботиться о себе самим. Что же касается храмов и прочих монастырских зданий, могу поделиться с вами тем, что я задумал произвести с Льюисом. Я собираюсь направить туда одного мастера, который имеет опыт по части разрушения домов, чтобы он сровнял все церковные сооружения с землей. А когда монастырские земли окончательно перейдут в руки короля, мы начнем сдавать их в аренду. В каждый договор я собираюсь включить пункт, который будет обязывать арендатора убирать с лица земли находящиеся на его территории церковные здания. Для этого им будет достаточно просто снести крыши и позволить местным жителям растащить все остальное для собственных нужд. Вскоре от нелепого векового ритуала не останется и следа. Разве что несколько развалин в память о могуществе короля.
— Но среди монастырских строений некоторые являют собой прекрасные образцы архитектуры.
— Ни один уважающий себя джентльмен не сможет жить в церкви, — раздраженно проговорил Кромвель. — Надеюсь, вы не собираетесь обратить меня в паписта, Мэтью?
— Никоим образом, милорд.
— Тогда ступайте. И не обманите на сей раз моих ожиданий. Не забывайте, что в моей власти не только построить карьеру служителя закона, но также и разрушить ее.
Он вновь посмотрел на меня испытующе.
— Обещаю, что больше вас не подведу, милорд.
Взяв со стола меч, я вышел.
Когда я уезжал из Вестминстера, в голове у меня царила сущая неразбериха. Я перебирал в памяти имена всей монастырской братии, пытаясь найти возможную связь с семейством Смитонов. Любопытно, мог ли Джон Смитон встречаться с братом Гаем в Испании тридцать лет назад?
Пока я размышлял над этим и другими вопросами, мое сердце все больше наполнялось мрачным гнетущим чувством. Прежде я свято верил в то, что Кромвель не имеет никакого отношения к тем антихристианским действиям, которые приписывались ему по делу Анны Болейн. Теперь же он не только признался без зазрения совести, что они имели место, но сделал это с такой легкостью, будто речь шла о делах самых обычных. Причем упрекать Кромвеля в своих заблуждениях я не имел никакого основания, ибо знал, что взрастил их в собственном сознании сам.
Моя лошадь медленно и неуверенно двигалась по ледяной колее и, не одолев и половины пути по Флит-стрит, остановилась и яростно замотала головой. Впереди дорогу перегородила толпа горожан. Окинув ее взглядом, я увидел, как двое констеблей сражаются юношей-подмастерьем, который, отчаянно сопротивляясь, кричал своим обидчикам во всю глотку:
— Вы, вавилонские слуги, ловите избранных чад Божьих! Но справедливость восторжествует! И могущество ваше будет низвергнуто!
Связав ему руки за спиной и продолжая его пинать ногами, стражи порядка поволокли парня прочь. Кое-кто из толпы проводил его проклятиями, другие, напротив, бросили вдогонку возгласы одобрения:
— Держись крепче, брат! Избранники Господа одержат победу!
Сбоку от меня остановился еще один всадник, и, обернувшись к нему, я узнал Пеппера. С этим служителем закона мне довелось повстречаться в тот незапамятный день, с которого началась моя миссия в Скарнси.
— О, Шардлейк, — дружелюбным тоном воскликнул Пеппер, с лица которого никогда не сходило насмешливое выражение. — Судя по крикам, они взяли еще одного евангелиста. Впрочем, из его воплей скорее следует то, что он анабаптист.
— Насколько я понимаю, объявлена охота на проповедников-самозванцев? Всего несколько дней меня не было в Лондоне, а за это время произошло столько событий.
— Как только в Лондоне начались разговоры об анабаптистах, король приказал брать всех подозреваемых. Нескольких из них он не прочь отправить на костер. Говорят, от них вреда еще больше, чем от папистов.
— В наше время нигде не найти безопасного места.
— Воспользовавшись случаем, Кромвель решил объявить всеобщую облаву. Карманники, мошенники, самозванцы-проповедники — все они в эту страшную пору отсиживаются в своих конурах. Главный правитель желает их всех истребить на корню. Но только когда наступит подходящее время. Помните ту старуху с говорящей птицей, которую мы с вами однажды повстречали?
— Ну да. Кажется, с тех пор прошла целая вечность.
— Оказалось, вы были совершенно правы. Птичка повторяла слова, которым ее обучили хозяева. Так вот, подобных пернатых прибыло в город целых два судна. В Сити об этом сегодня только и говорят. Чуть ли не каждый городской житель желает приобрести для своего дома такую диковину. Словом, старухе предъявили обвинение в мошенничестве и, должно быть, скоро ее подвергнут порке. Послушайте, где вы все это время пропадали? Не иначе как грелись у камина в наше холодное время?