— Если не возражаете, я пойду проведать других пациентов, — произнесла Эллен. — Сисси сегодня чего-то хандрит… Боюсь, с рукоделием у нее ничего не выйдет…
— Спасибо вам за все, что вы делаете! — искренне поблагодарил Гай.
Женщина присела и удалилась. Ее длинные каштановые волосы, выпущенные из-под чепца, взметнулись, накрыв плечи и спину шелковистой пелериной. Я повернулся к Гаю. Тот открыл Библию и пытался разговорить Адама.
— Если ты внимательно почитаешь Писание, то увидишь: Иисус не хочет, чтобы Его последователи страдали без нужды. Он мечтает о том, чтобы они жили в окружающем мире, а еще больше — чтобы они жили в гармонии с ним, а не превращались в отшельников, каким сделался ты.
— Но Господь посылает людям испытания, проверяет их веру на прочность. Вспомните Иова. Он насылал на него одну невзгоду за другой! — воскликнул Адам и стукнул костлявым кулачком по полу.
— И тебе кажется, что Бог испытывает и тебя?
— Я надеюсь на это. Вечно страдать в аду все же лучше, чем быть отринутым Богом. Но все равно я так боюсь преисподней! Так боюсь! В Книге Откровения я прочитал…
— Читай Евангелия четырех апостолов, Адам, и ты поймешь, что ни один из тех, кто раскаялся, не бывает отвергнутым. Взгляни на Марию Магдалину…
Не дослушав Гая, Адам отчаянно помотал головой, согнулся и вновь принялся молиться, беззвучно шевеля губами. На его тощей шее бусинами выпирали позвонки. Гай вздохнул и поднялся на ноги.
— Я оставлю его на несколько минут, — сказал он. — Такова наша договоренность.
— Друг мой, — восхитился я, — твое терпение бездонно, как море.
— Я иду по следу тайны, пытаюсь разгадать болезнь, наблюдаю за реакциями Адама.
— Ты не оставишь ему Библию?
— О нет! Иначе он станет читать все, что связано с Божественным проклятием, отлучением за грехи, и впитывать все это в свое сердце. Я ломаю голову над тем, что послужило отправной точкой его недуга. С чего все началось? Случается так, что душевнобольных заставляют замыкаться в себе какие-нибудь ужасные события, происходящие вокруг.
— Его мать до сих пор предполагает, что он рассердился за что-то на них с Дэниелом.
— Возможно, отчасти она права, но это далеко не вся правда.
Гай смотрел на скрюченную фигуру Адама, задумчиво потирая подбородок.
— А мне вот интересно другое, — заговорил я, — какой внутренний мир создал для себя наш убийца? Ты знаешь, он прикончил еще одного человека.
Я рассказал Гаю про то, в чем покаялся мне Билкнэп, и про убийство Фелдэя. Я говорил шепотом, чтобы меня не услышал Адам, но он был до такой степени погружен в молитвы, что вряд ли расслышал бы хоть слово, даже если бы я кричал. С минуту Гай стоял, погруженный в раздумья.
— Думаю, внутренний мир убийцы очень отличается от того мирка, который сотворил для себя Адам. Но кажется, он находится в состоянии столь глубокой одержимости и восхищения самим собой, что с этим уже ничего не поделаешь. Известно ли тебе, Мэтью, что в Библии всего несколько раз говорится об одержимости, причем в Новом Завете — ни разу.
— А Иоанн Богослов? А Книга Откровения?
— Без этой книги христианство, безусловно, было бы лучше. В ней превозносится только жестокость и разрушение, она учит тому, что уничтожение человеческих существ не только ничего не значит, но, напротив, может доставлять наслаждение. Она есть зло. Неудивительно, что именно ее выбрал убийца.
Гай вздохнул.
— Мэтью, мне придется поработать с Адамом некоторое время. Сегодня вечером мы с ним еще поговорим. А за надлежащий уход можешь не волноваться: он ему теперь обеспечен. Шоумс и его хозяин Метвис здорово напуганы судом.
— Гай, — нерешительно проговорил я, — можно мне попросить тебя об одном одолжении?
— Ну конечно же!
И тогда я рассказал ему про беду с глазами Чарльза Кантрелла.
— Разумеется, — ответил Гай, — я осмотрю его, но до той поры сказать, в чем его беда, не могу.
Мой друг серьезно посмотрел на меня и добавил:
— Возможно, у него какая-то пустяковая болезнь, но не исключен и другой вариант: он действительно может окончательно лишиться зрения.
— Так пусть хотя бы знает, что его ждет, а не мучается неопределенностью.
Я оставил Гая и Адама вдвоем, на сей раз — с легким сердцем. По пути я заглянул в маленькую гостиную. Эллен сидела рядом со своей пациенткой Сисси и помогала женщине с ее рукоделием — так же терпеливо, как и Адаму. Сисси, сгорбившись, сидела на стуле, устремив невидящий взгляд в пол.
— Возьмите иголку, милая, — говорила Эллен. — Блузка выйдет просто на загляденье!
Мне подумалось, что эта женщина обладает поистине ангельским терпением. Она, без сомнения, услышала, как я вошел в дверь, но глаз не подняла.
В тот вечер я велел Джоан приготовить к ужину густое жаркое из курицы. Гай, как всегда пунктуальный, пришел в шесть часов, и мы сразу сели за стол. Тамазин сообщила мне, что Барак, как обычно, отправился выпивать с друзьями. Голос у нее был усталый и злой. Это был дурной знак. Пока мы ужинали, я во всех подробностях рассказал Гаю историю с Фелдэем.
— То есть вам пришлось полюбоваться еще на один труп, — подытожил Гай, выслушав мое повествование.
— Да. Это крайне угнетающе действует на Барака.
— А как складываются его отношения с женой?
Я упоминал Гаю о неурядицах, возникших на семейном горизонте моего помощника.
— Тешу себя надеждой на то, что, когда этот кошмар останется позади, им удастся наладить отношения. Впрочем, как все обернется на самом деле, одному только богу известно.
Внезапно на меня накатила волна холодной ярости.
— Получилось так, что сумасшедший убийца довлеет над жизнью каждого из нас! Сегодня днем я собирался поработать над проектом Роджера по организации больницы для бедных, но у меня ничего не получилось! Я просто не могу сосредоточиться и думать о чем-то другом, помимо всего этого ужаса!
— У тебя все непременно получится, — заверил меня Гай, — и это послужит огромным утешением для его вдовы.
— Я знаю.
— Ей нужно оправиться от своего горя, Мэтью. И, даже несмотря на то что она сильная женщина, на это уйдет много времени.
— Ты прав, — с усталой улыбкой ответил я; он словно прочитал мои мысли. — Раненой душе нужен немалый срок, чтобы исцелиться от страданий. А Адам? Сможет ли он когда-нибудь обрести выздоровление?
— Думаю, да. С помощью Эллен, которая уделяет очень много внимания лечению мальчика, его, я полагаю, удастся вернуть в мир нормальных людей. А я непременно выясню, что стало причиной его страшной болезни. Я твердо решил это для себя!
В голосе Гая вдруг зазвучала страстность.