— Папист! — крикнул кто-то из стоявших вокруг.
Боннер принялся яростно вертеть головой, но в плотной толпе определить кричавшего было невозможно. Тогда епископ обратил свой пылающий взгляд на меня.
— Кто вы такой? Адвокат? Вы его родственник? А вы… — Он перевел взгляд на Мифона, втянувшего голову в плечи. — А-а, я вас знаю, сэр! Вы предводитель мерзкой банды сектантов и еретиков!
Мне приходилось слышать о приступах ярости у Боннера. Они были ужасны. Придя в неистовство, он начинал бушевать и долго не мог остановиться.
— Еретик! — завопил он в лицо Мифону.
Викарий вздрогнул и отступил. Мужество окончательно покинуло его.
— Он ни в чем не виноват, сэр, — храбро вступился за преподобного Дэниел Кайт. — Он пытался уговорить Адама спуститься. Адам наш сын. Он сумасшедший, сэр, совсем сумасшедший, и если он упадет…
— Господь — судья всему сущему! — снова принялся за свое Адам. — Приидет Иисус с мечом в руке!
Боннер повернулся к солдатам.
— Вы! Залезьте на стену и стащите его вниз! Если он свалится — не велика потеря!
Солдаты приблизились к стене, но остановились. Толпа зашумела, головы зевак стали поворачиваться вправо. Там, из окна надстройки над воротами на стену, вылезли три фигуры. Приглядевшись, я узнал в них Гая, Пирса и Барака. Они медленно двинулись по кромке стены по направлению к Адаму. Барак и Пирс развели руки в стороны для поддержания равновесия, но Гай, шедший последним, двигался прямо, чуть поддернув мантию, чтобы не запутаться в ней ногами. Толпа затихла, и даже Боннер умолк.
— Эй, Адам! — окликнул мальчика Гай. — Ты помнишь меня? Помнишь, как мы с тобой разговаривали?
Мальчик посмотрел на него растерянным взглядом, будто не понимая, откуда здесь появился этот человек. Барак и Пирс находились уже совсем рядом с ним. Я видел страх и сомнение на их лицах. Если они попытаются схватить Адама, он может полететь вниз и увлечь за собой всех остальных.
— Зачем ты это делаешь? — спросил Гай.
К моему неописуемому удивлению, Адам ответил ему:
— Я думал, что могу привести людей к Богу и этим докажу, что я спасен.
— Но ведь не каждый спасенный может быть вестником Господа, — сказал Гай, обвел рукой толпу и добавил: — Взгляни на них. Ты недостаточно силен, чтобы обратить это сборище язычников. Тут нечего стыдиться.
Адам заплакал и медленно опустился на колени. На стоявших внизу людей с шуршанием посыпалась древняя известка. Барак и Пирс медленно присели рядом с мальчиком, подняли его на ноги и осторожно повели обратно, по направлению к воротам. Дойдя до надстройки, они помогли ему влезть в окно. Гай забрался туда последним.
Боннер хрустнул пальцами и направился к воротам, охранники двинулись следом, а за ними, чуть поколебавшись, пошли и Дэниел с Минни. Мифон явно не знал, что предпринять. Постояв в нерешительности, он попятился и растворился в толпе. Я смотрел, как он ретируется. Что это — трусость или понимание того, что его присутствие только распалит Боннера?
И тут я напрягся. Я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной, и краем глаза на мгновение выхватил из толпы человека с бородой и в коричневом дублете. В ту же секунду он развернулся и нырнул в толпу. Сердце колотилось как безумное. Неужели это опять он и снова следит за мной? Ноги словно вросли в землю. Я понимал: беспокойство за Адама притупило мою бдительность.
— Мастер Шардлейк, пожалуйста, помогите нам! — донесся до моего слуха голос Минни Кайт.
Я обернулся.
Из сторожки ворот на улицу вышел Адам. Гай и Барак поддерживали его под руки, поскольку мальчик вновь пытался броситься на землю. Его глаза были закрыты, губы шевелились в безмолвной молитве. Следом за ними появился привратник, боязливо поглядывая на епископа. Боннер, подбоченясь, преградил путь Адаму.
— Вот это зрелище! — загремел он. — Ты что это удумал, мальчишка?
Адам не обращал на него внимания. Уставившись в землю, он продолжал молиться даже сейчас. Боннер побагровел.
— Лучше отвечай, юный любитель молиться, а не то вмиг окажешься на костре, как Мекинс!
— Я понятия не имею, как он туда забрался, сэр, — принялся оправдываться привратник. — Наверное, через дом пролез. Клянусь вам, сэр, он то ли колдун какой, то ли умеет делаться невидимым.
Боннер фыркнул.
— Раб римской блудницы! — раздался крик из толпы.
Боннер сердито оглянулся.
— Предатель! — послышался новый выкрик.
По толпе пробежал одобрительный ропот, а солдаты крепче сжали свои пики. Атмосфера накалялась.
Дэниел и Минни стояли, беспомощно наблюдая эту сцену. Когда Дэниел переводил взгляд на Боннера, на его лице появлялась смесь страха и отвращения. Минни, однако, шагнула вперед, упала перед Боннером на колени и вцепилась в полу его сутаны.
— Умоляю вас, сэр! — лихорадочно заговорила она. — Мой сын сумасшедший. Он повредился в уме. И Тайный совет отправил его в Бедлам. Он, должно быть, сбежал оттуда. Хотя мозги у него набекрень, он может быть хитрым.
Эта страстная тирада нисколько не тронула Боннера.
— Я слышал об этом решении совета. Архиепископ Кранмер говорил мне. Но то, что устроил ваш сын здесь, свидетельствует о том, что он закоренелый еретик.
Боннер обвел взглядом стоявших вокруг.
— Я скоро устрою вам такую веселую жизнь, что вы сами захотите, чтобы Господь поскорее прибрал вас.
Он снова перевел взгляд на Адама, и на его лице появилось брезгливое выражение.
— А начну я, пожалуй, с этого жалкого существа.
Проговорив все это, церковник снова обвел взглядом толпу. Чего-чего, а храбрости епископу Боннеру было не занимать.
Я набрал в грудь воздуха и выступил вперед.
— Сэр, мальчик ненормальный, — взволнованно проговорил я и махнул рукой Гаю. — Этот человек — врач, он подтвердит мои слова. Я был неудовлетворен условиями содержания мальчика в Бедламе, уходом за ним. В ближайшее время по этому вопросу состоятся слушания в суде прошений.
Я говорил громко, чтобы меня слышала толпа, в которой все это время нарастал ропот недовольства. Боннер с любопытством посмотрел на Гая.
— Так вы и есть тот самый доктор Мал тон, — проговорил он. — Бывший монах. Я слышал о вас.
— Да, милорд, так меня зовут.
— Я также слышал, что вы известная фигура в мире врачевания, — продолжал Боннер. — Зачем вы связались с этими еретиками?
Гай мобилизовал все свои дипломатические способности.
— Тайный совет решил, что он сумасшедший, а не еретик, милорд. Я тоже думаю, что он психически болен, и надеюсь, что его можно вылечить. Наставить на путь истинный, — многозначительно добавил он.