— И вы столкнули злополучного стекольщика с лестницы?
— У меня не было другого выбора, — недрогнувшим голосом заявила Дженнет Марлин. — Он ведь был заговорщиком, изменником и заслужил смерть. Но я не успела забрать у мертвеца ключи от тайника, потому что его лошадь, обезумев от страха, помчалась во двор и подняла тревогу.
— Вы услышали, что к повозке стекольщика идут люди, и спрятались в церкви?
— Да, вы и этот болван Барак едва меня не поймали. А после разрушили все мои замыслы. Пока я ломала голову над тем, как раздобыть ключи, вы побывали в доме у Олдройда и забрали шкатулку. Мне стоило огромного труда не выдать себя, когда я увидела ее у вас в руках.
— И вы решили завоевать мое расположение, не оставляя при этом намерения меня убить? Но чем я так вам не угодил? Вы думали, что я успел ознакомиться с содержимым шкатулки?
Джайлс был уже за спиной Дженнет. Однако он медлил наносить удар, как видно, опасаясь, что, падая, Дженнет успеет выпустить стрелу.
— Я решила с вами сблизиться и выведать, что вам известно, — кивнула Дженнет. — Вы представить себе не можете, до чего мне было противно любезничать с вами и слушать, как вы расточаете слова, исполненные поддельного сочувствия. Я ведь прекрасно знала: вы видели документы, которые служат опасной уликой против Бернарда. О, всякий раз, когда я приветливо вам улыбалась, мне хотелось вас убить! Всякий раз, когда я видела вашу уродливую горбатую фигуру, меня едва не тошнило от отвращения…
Наконец-то мне стала понятна причина ее ярости.
— Сударыня, вы заблуждаетесь, — мягко произнес я. — Никаких бумаг, имеющих отношение к вашему жениху, я не видел.
— Ложь! Мне ясны ваши намерения. Вы ни о чем не рассказали Малевереру, потому что ему не доверяете. Но, едва вернувшись в Лондон, вы побежите к своему хозяину Кранмеру и все ему доложите. Уж конечно, вы узнали…
Она не успела договорить, потому что в этот момент Джайлс со всей силы опустил палку ей на затылок. Раздался ужасающий хруст проломленных костей. Дженнет, испустив приглушенный стон, повалилась на землю. Раздался легкий щелчок, и я дернулся вправо, едва успев уклониться от стрелы, которая вонзилась в деревянную стену сигнальной башни. Когда я вновь взглянул на Дженнет, она ничком лежала на земле, голову ее прикрывал капюшон плаща, рядом валялся арбалет. Джайлс стоял над ней, слегка покачиваясь.
Я подбежал к Дженнет и взял ее за руку. Рука оказалась вялой и безжизненной. Перевернув ее на спину, я убедился в том, что она мертва. Каштановые кудри насквозь пропитались кровью, огонь ненависти, полыхавший в огромных глазах, угас. Они были пустыми и тусклыми, как у рыбы. Я отошел в сторону, согнулся пополам и изверг на землю содержимое своего желудка.
Рука Джайлса легла мне на плечо.
Я обернулся к своему спасителю. Расширенные зрачки и слегка подрагивающие щеки старика говорили о том, сколь сильное потрясение он пережил.
— Я убил ее? — спросил он хриплым шепотом.
Я кивнул.
— Вы спасли мне жизнь. Слышали, что она говорила?
— Слышал достаточно, чтобы все понять. Господи боже, — судорожно выдохнул он, глядя на распростертое на земле тело.
— А как вам удалось выбраться из церкви?
— Эту церковь я знаю как свои пять пальцев. Поняв, что переднюю дверь мне не открыть, я всего лишь воспользовался другой, боковой.
Он снова бросил взгляд на убитую.
— Я так боялся, что не успею и она пустит стрелу.
Я поднял арбалет и сжал руку Джайлса.
— Идемте. Надо скорее вернуться в лагерь и сообщить обо всем Малевереру.
На обратном пути мне пришлось приноравливаться к медленной поступи Джайлса; в темноте старик шагал особенно осторожно, тщательно ощупывая тропу палкой. Я нес арбалет, который изрядно оттягивал мне руку.
— А где сейчас Малеверер? — осведомился Джайлс. — В особняке рядом с королем?
— Думаю, да. По крайней мере, первым делом мы отправимся туда.
— Трудно поверить, что женщина могла совершить подобные злодеяния.
— Женщины способны на многое, — проронил я.
Спустившись с холма, мы повернули направо, к помещичьему дому. Я заметил, что Джайлс едва передвигает ноги от усталости.
— День выдался для вас слишком тяжелым, — сказал я, коснувшись его руки. — Может, вам лучше вернуться в лагерь, отыскать свою палатку и отдохнуть?
— Нет, я пойду с вами, — возразил старик. — Малеверер наверняка захочет побеседовать с нами обоими.
Мы подошли к высокой стене, окружавшей усадьбу. У кованых железных ворот стояли в карауле солдаты. Они ни за что не хотели пропускать нас, и мне стоило большого труда убедить одного из них позвать Малеверера. Джайлс обессиленно опустился на поросший травой бугорок и склонил голову на сложенные руки.
— Вы плохо себя чувствуете? — забеспокоился я.
— Ничего страшного. Так, небольшая боль. Но это скоро пройдет.
Я с тревогой смотрел на него, вспоминая о том, как он лишился чувств в Фулфорде. Наконец ворота отворились и к нам подошел Малеверер, всем своим видом выражавший недовольство и досаду.
— Господи боже, вы что, лишились последнего разума? Как вы смели явиться в резиденцию короля? — грозно нахмурившись, пророкотал он.
Но стоило ему взглянуть мне в лицо, и он понял, что нас привело к нему безотлагательное дело.
— Что еще случилось?
— Только что на меня снова напали, — сообщил я и указал на арбалет, который держал в руке. — Выпустили стрелу. Моим неведомым врагом оказалась Дженнет Марлин.
— Кто? Эта кислая старая дева?
Малеверер, казалось, не верил своим ушам.
— Где она?
— Лежит на земле у здешней церкви. Она мертва.
Несколько мгновений Малеверер сверлил меня глазами, потом перевел взгляд на Джайлса.
— Зачем вы притащили с собой этого старикана?
— Мастер Ренн все видел. И он спас мне жизнь.
— Мне пришлось ударить ее палкой по голове, и удар оказался смертельным, — сказал Джайлс, глядя прямо в лицо Малевереру. — Другого выхода у меня не было.
Малеверер протянул руку к арбалету.
— Одна из повозок, перевозивших оружие, перевернулась, — пояснил я. — Поднялась суматоха, и мистрис Марлин сумела похитить арбалет.
— Зайдите в дом, — сквозь зубы приказал Малеверер. — Оба.
Вслед за ним мы прошли через сад и оказались в просторном холле. К счастью, никаких признаков присутствия короля здесь не наблюдалось. Малеверер провел нас в комнату на нижнем этаже, превращенную в кабинет, и уселся за письменный стол. Мы стояли напротив. В неверном свете свечей лицо Джайлса казалось особенно бледным и изнуренным.